"Радуйся, Радосте наша, покрый нас от всякого зла честным Твоим омофором…"
— поёт Церковь припев Акафиста одного из самых любимых в нашем народе праздников. Взирая на святую икону, молящиеся ощущают силу предстательства Божией Матери пред Сыном Её Спасом Вседержителем и защиту от всяческих врагов — видимых и невидимых.
Вот уже несколько веков историки и искусствоведы бьются над разгадкой тайны иконографии этого праздника. Начать хотя бы с того, что такого праздника византийские менологии не знают. И на территории Империи и стран византийского мира, кроме России, ни одной иконы (или стенописи), подобной нашему русскому "Покрову", не сохранилось. У нас же на Руси Покров — один из любимейших праздников, посвящённых прославлению Богоматери, и икон этого праздника сохранилось довольно много, причём разнообразие иконографии их просто удивительно — это значит, что чёткий иконографический канон так и не установился.
В основу праздника, как известно, положено предание о явлении Божией Матери в Константинополе во Влахернском храме городскому юродивому Андрею. Многие паломники из Русских земель (в основном новгородцы) бывали в столице Империи и оставили свои воспоминания о ней, в том числе о Влахернской церкви и хранившихся там реликвиях.
Влахе́рны — это бывший северо-западный пригород Константинополя на берегу залива Золотой Рог, знаменитый священным целебным источником, который после явления в этом месте Богоматери считается наполненным Её слезами.
В V веке в честь явления Богоматери рядом с источником благочестивой императрицей Пульхерией была заложена первая небольшая церковь — одна из главных святынь Константинополя. Строительство было закончено уже после её кончины императором Маркианом, её супругом. И тогда же в ней была с честью установлена чудотворная икона Богородицы, доставленная для Пульхерии из Палестины. На основании сохранившихся описаний паломников и более или менее точных списков с неё мы можем предполагать, что это была довольно больших размеров икона тронной Богоматери с Младенцем на коленях, причём Младенец Христос показан в овале или круге; такая иконография именуется "Никопея".
И именно икона Пульхерии, а также другая величайшая святыня прославят этот храм на весь христианский мир. Эта величайшая для всего христианского мира святыня — подлинная Риза Богородицы, которую Пресвятая Дева носила при жизни и в которой была погребена.
Как выглядела сама церковь Пульхерии во Влахернах? Она была круглой в плане и представляла собой мартирий — место погребения и почитания святых мучеников, где хранились их мощи. В этой ротонде, которая стала именоваться "Агиа Сорос" ("Святая Рака"), мощи Богоматери замещала Её риза, и таким образом она стала пространственной иконой — образом Её гроба, места Её упокоения.
Во Влахернах через несколько лет силами императора Льва I (457–474 гг.) и его супруги императрицы Верины к ротонде была пристроена трёхнефная базилика Мегас Наос — Большой храм. Таким образом, часовня Святой Ризы оказалась с правой, южной, стороны от большого храма-базилики.
Около 1186–1187 годов император Исаак Ангел отстроил рядом большую башню-донжон с шатровой кровлей, превратив дворец в некое подобие рыцарского замка. Эта башня стала архитектурной доминантой и, безусловно, украшением всего Влахернского дворцово-храмового комплекса.
Но самой большой драгоценностью Влахернского храма, конечно, была Риза Богоматери, которую жители Константинополя чтили и берегли пуще глаза — ведь они стали воспринимать её как некий палладиум, защиту от всех врагов и несчастий. Влахернский дворцово-монастырский комплекс стал центром почитания Пресвятой Девы в Константинополе и по всему христианскому миру. Во Влахернах же в честь Богоматери была установлена особая служба — длинная всенощная с пятницы на субботу с чтением Акафиста.
На Руси официально праздник Покрова установил глубоко почитавший Богородицу и соименный блаженному Андрею князь Андрей Боголюбский. Это произошло в 1164 году по случаю его победы над волжскими булгарами. Именно тогда по повелению князя Андрея и был построен первый храм в честь этого праздника — чудом дошедший до наших дней дивный Покров на Нерли.
Предполагается, что тогда же на Руси специально для этого храма была написана первая икона этого праздника. Однако икона эта была утрачена, и самые ранние из сохранившихся списков относятся только к началу XIV века. Впрочем, есть сведения о том, что тогда же, XIV веке (т. е. уже после латинского грабежа Константинополя и утраты великих Влахернских святынь — святой Ризы и иконы Никопеи), русский паломник в Константинополе дьяк Александр видел во Влахернском храме икону молящейся за мир Пресвятой Богородицы, написанную так, как Её созерцал святой Андрей: "В Лахерне… есть икона святеи Богородици, юже виде святый Андреи на воздусе за мир молящуся".
Выходит, что дьяк Александр с русской иконой на этот сюжет был знаком. К тому же он использует почти точную формулу величания из службы Покрову, которая в XIV веке на Руси уже была написана. Но где тогда хоть одна византийская икона этого праздника? Не может же быть, что все имевшиеся иконы на этот сюжет пропали! И в этом — самая интересная загадка. Скорее всего, русский путешественник дьяк Александр видел другую икону — мозаичный образ Богородицы Оранты в алтарной апсиде Большого храма, который грабителям невозможно было выломать и увезти — именно с него и писался Её образ на русских иконах Покрова — так, как её видел святой Андрей.
На Руси икон праздника Покрова сохранилось великое множество. Об этом мы теперь и поговорим.
Для начала попробуем хоть немного представить себе обстановку богослужения, во время которого св. Андрей удостоился лицезрения Самой Царицы Небесной.
Итак, начало десятого века. Не так давно закончилась трагическая эпоха иконоборчества, потрясшая самые основы государства. Влахернский Большой храм, потерявший свои иконы — и мозаичные, и деревянные, буде таковые были, — всё ещё был украшен, помимо крестов, мозаичными узорами в раннехристианском стиле — виноградной лозой с птичками и животными, геометрическими орнаментами с цветами и листьями, напоминающими райский сад. Ещё не обретена древняя икона Богородицы Никопеи в капелле Агиа Сорос, замазанная штукатуркой, т. е. спрятанная от иконоборцев. Главная же святыня Влахернского храма — Риза Богоматери — оставалась в неприкосновенности.
Присутствие подлинной Ризы в прилегающей к храму капелле Св. Раки воспринималось как присутствие в нём Самой Богородицы. Во время всенощного богослужения с пятницы на субботу пелись очень красивые гимны, читались умилительные и поэтичные молитвы и каноны, а также знаменитый Акафист Романа Сладкопевца. Именно в нём Богородица впервые наречена славными эпитетами — "Нерушимая стена" и "Покров миру", "ширший облака". В нём жители Константинополя слышали такие слова, обращённые к Богоматери: "Стена еси девам и всем к Тебе прибегающим", "царствия нерушимая стена", "Церкве непоколебимый столпе", "Еюже воздвижутся победы" (явная отсылка к иконе Богоматери Никопеи), "Еюже низпадают врази". Сама Богородица предстаёт пред молящимися как некий нерушимый столп, колонна или башня от земли до небес. И одновременно — Церковь.
Такой эпитет, как "Покров миру", ромеи воспринимали буквально, связывая с ним реальную Ризу Богоматери, лежавшую совсем рядом в капелле Агиа Сорос, так же, как и эпитет "Нерушимая Стена", который являл Богородицу как Защитницу христиан от всех врагов — видимых и невидимых. И "святой защитой" — "агиа скепи" — именовалась не только Сама Богородица, но и хранившаяся в капелле Её святая Риза.
В целом же Акафист — как мы уже говорили, блистательное поэтическое произведение, художественно отражающее не только содержание веры христианской, но и любовь ко Христу и Его Матери, благодарность за их спасительный подвиг. Это торжественный гимн Приснодеве, давшей согласие стать Матерью Бога во плоти. Может быть, во Влахернском храме, как и сейчас у нас, прихожане со слезами на глазах всем храмом пели рефрен "Радуйся, Невесто Неневестная", вместе с Архангелом и всем ангельским ликом ("иже херувимы") приветствуя Богородицу и ощущая себя единым собором, детьми одной Всесвятой и Великой Матери.
Теперь понятна обстановка духовной радости и глубокого благоговения, царившая на службах во Влахернском храме. И понятен путь Богородицы, как его видел св. Андрей: Богородица Мария является через Свою Ризу в капелле Святой Раки. Св. Андрей мог увидеть Её, парящую "на воздусех", чудесным образом сливающуюся со Своею же иконой в алтарной апсиде и наглядно показывающую, что именно через икону Она внимает молитвам христиан. Таким образом, икона Богоматери Оранты Молящейся в апсиде храма, которую видели все присутствующие, могла попасть на иконы праздника Покрова после того, как живую Богородицу увидел св. Андрей духовными очами и поделился видением чуда со своим учеником Епифанием.
Лет через сто шестьдесят во Влахернском храме с одной особенно чтимой иконой начало происходить великое чудо, прославившее его на весь христианский мир и, вероятно, совсем заслонившее для ромеев чудо явления Богородицы блаженному Андрею. Однако парадоксальным образом именно это новое чудо определило иконографию праздника Покрова, а потому мы кратко расскажем о нём.
Как мы помним, ещё при императрице Пульхерии в V веке была привезена из Палестины, а после её кончины при императоре Маркиане была торжественно установлена в капелле Агиа Сорос икона Богоматери Никопеи, почитаемая как чудотворная. Известно также, что император-иконоборец Константин V Копроним повелел не только сбить мозаичные иконы Влахернского храма, но и уничтожить икону в Св. Раке. По его ли приказу она была замазана штукатуркой, или же её спрятали рабочие, у которых рука не поднялась совершить святотатство, — доподлинно не известно. Известно лишь, что после победы над страшной ересью она была вновь обретена в ходе ремонтных работ, проводимых по распоряжению императора Романа III Аргира в 1031 году. В любом случае обретение утраченной иконы — всегда чудо и радость. Но с Влахернской иконой чудеса не закончились. В пожаре, случившемся во Влахернах в 1069 году, она, как и Риза Богоматери, не пострадала. И первые сообщения о великом чуде с этой иконой появились именно после пожара, т. е. в 70-е годы XI века.
Обычно чудотворная икона в капелле Агиа Сорос была закрыта алой шёлковой завесой. Однако в пятницу вечером, накануне всенощной, эта довольно тяжёлая завеса, вся увешанная металлическими иконками-подношениями, чудесным образом поднималась под полусферический купол ротонды и продолжала висеть там в течение всей всенощной, т. е. до утра, а по окончании службы плавно возвращалась на место и вновь закрывала икону. Молящиеся в храме были уверены, что завеса поднималась божественной силой, а под куполом храма, т. е. на символическом небе, её незримо удерживали ангелы.
Известно, что однажды, когда этого "обычного" пятничного чуда по какой-то причине не произошло, император Алексий I Комнин даже отложил военный поход, сочтя это за дурное предзнаменование, и выступил только через неделю, получив таким образом благословение Божией Матери. В редких случаях, когда "обычного чуда" не происходило, весь город скорбел и плакал; очевидец чуда Михаил Пселл уподобляет это горе затмению солнца. Но когда оно происходило, весь Город чувствовал себя счастливо и спокойно — под защитой и Покровом Божией Матери.
После разорения, постигшего святой Град в 1204 году, (быть может, за грехи василевсов благодать Св. Духа и защита Богородицы на какое-то время отошли от него?) "обычное пятничное чудо" прекратилось — Святая Риза была похищена "крестоносцами", с иконы сорвали золотой оклад, и она, скорее всего, погибла. Но воспоминания о чуде сохранились в иконографии праздника Покрова: два события, объединённые одним местом действия, хотя и разделённые временем, как бы слились и воспринимались теперь уже как одно чудо, как это неоднократно бывало в средневековой истории.
Именно так показал чудо с завесой автор иконы-клейма на вратах Суздальского храма Рождества Богородицы, которая считается самой ранней (из сохранившихся) иконой праздника Покрова; исследователи датируют её концом XII — началом XIII веков, т. е. незадолго до латинского завоевания Константинополя и прекращения чуда с завесой или — что более вероятно — сразу после этого.
Иконография её крайне лаконична: блаж. Андрея и Епифания нет — только молящаяся Богородица Мария в окружении четырёх ангелов, которые, однако, не держат за концы, как на более поздних иконах, но просто указывают на распростёртый, подобно куполу или надутому парусу, Её Покров, геометрически точно повторяющий форму полусферического купола капеллы Агиа Сорос. Выходит, шёлковая завеса, поднимаясь над иконой, как бы притягивалась к вогнутой поверхности купола и держалась там всё время службы.
В случае с иконой на Суздальских вратах мы не можем сказать, что имеем здесь законченную иконографию, которую увидим далее. Более того, есть предположение, что икона Покрова классической композиции в XII веке уже была во Владимире, а до этого и в Киеве. Но в таком случае икона на Суздальских вратах — это изображение только чуда с завесой, причём надпись "Покров Пресвятыя Богородицы" на ней является буквальным переводом греческого слова "скепи" — "покров", "защита", — относящегося и к Ризе, и к иконе Богоматери Никопеи, над которой и поднималась алая завеса, и эта икона на Суздальских вратах появилась в начале XIII века именно как воспоминание, неизбывная боль о прекратившемся чуде в разорённых Влахернах.
И вот здесь может быть найдено объяснение ещё одной странности иконы "Покров" на Суздальских вратах: Сама Богородица изображена здесь не как Никопея, над которой во Влахернской капелле Агиа Сорос поднималась завеса, и не как Оранта в апсиде Большого Влахернского храма, т. е. не фронтально, но в трёхчетвертном повороте с простёртыми к Сыну руками. Так стоит на иконах Матерь Божия, молясь Сыну Своему Распятому, под Крестом. И так же, простирая к Сыну Свои пречистые руки, молится Она за весь мир, как мы это видим на иконах деисусного чина византийских и русских иконостасов. Это — традиционная иконография Халкопратийской чудотворной иконы, именуемая "Агиосоритисса". Дело в том, что в Константинополе была традиция каждую неделю совершать крестные ходы из Влахернского монастыря в Халкопратийский, где в особой часовне, тоже с таким же названием — Агиа Сорос, хранилась другая связанная с Богоматерью реликвия — Её чудотворный пояс. Там же была и чудотворная икона Богоматери Молящейся.
И вот на маленькой иконе Суздальских врат мы видим удивительную контаминацию, творческое слияние Халкопратийской иконы с изображением Влахернского чуда.
Иконография Покрова как иллюстрация пятничного чуда с завесой на вратах Суздальского Богородице-Рождественского храма дальнейшего развития не получила, так и оставшись единственной в своём роде и уникальной.
Рассмотрим теперь иконы праздника Покрова привычной нам иконографии. Несмотря на то, что праздник Покрова Богородицы был учреждён на Руси в XII веке, икон ранее XIV века мы не знаем. Причём появляются они сразу в двух вариантах.
Начнём с извода северного, новгородского. Как и откуда он появился — написал ли икону сначала кто-то из многочисленных новгородских купцов или паломников в Константинополе, или же икона-образец была прислана из Влахерн какому-то новгородскому владыке — остаётся неизвестным.
На иконах такого извода мы видим сочетание Явления Богоматери блаж. Андрею и Епифанию с пятничным чудом во Влахернах, теперь уже утраченным навсегда.
Самая же ранняя из сохранившихся икон Покрова на дереве — икона 1399 года из Зверина монастыря (ныне в Государственной Третьяковской галерее).
Композиция иконы косвенно доказывает наш вывод о том, что блаж. Андрей увидел, как Богородица покинула капеллу Св. Раки и, стоя "на воздусех", молилась Сыну Своему уже в алтаре Большого храма-базилики. Таким образом, место действия — центральная апсида трёхнефного Большого храма во Влахернах: Христос Вседержитель в конхе апсиды, Богородица Оранта — ниже. Пять куполов церкви подают намёк на то, что икона писана с некоего образца, где был изображён Влахернский комплекс, который художник решил "подправить" — написал пять шлемовидных куполов новгородской Святой Софии. Краски с них стёрлись, остался только левкас с графьей, и результат получился замечательным: купола оказались показанными как бы намёком — только контуром и разными тонами одного цвета фона — как некоего сущего в тонком мире храма небесного, Нового Иерусалима.
И тогда фигура Спасителя над алым покровом "пятничного чуда" мыслится одновременно и на небесах, и в храме — в верхней его части — как бы в конхе апсиды, как в Большом храме во Влахернах, или в центральном куполе, как в капелле Св. Раки, и как было принято расписывать храмы в Византии и на Руси в XIV веке.
Христос Вседержитель восседает как на престоле, прямо на арке-ткани, причём эта арка-ткань дублирует арку-апсиду храма, как бы образует второй небесный ярус. Конечно, происходившее с конца XI века во Влахернах "обычное пятничное чудо" не могло не отразиться на иконографии события, которое произошло в том же храме, как и вообще вся его обстановка. А потому Покров — алую ризу или завесу — держит в руках не Сама Царица Небесная, но ангелы, по вере жителей Константинополя, поднимавшие шёлковую завесу над чудотворной иконою.
Сама же Богородица Оранта — а именно так Она часто изображалась в конхах апсид византийских и русских храмов — парит над алтарными вратами, стоя на таком же алом, светящемся облаке ("на воздусех").
На новгородской иконе из Зверина монастыря очень чётко показаны три нефа здания и соответственно три апсиды. Левая — жертвенник, где совершают проскомидию святители Иоанн Златоуст, Василий Великий и Григорий Богослов, правая — диаконник, где прислуживают на небесной литургии диаконы-ангелы. Ниже, на уровне земли — пришедшие во Влахернский храм с Богородицею апостолы во главе с Иоанном Предтечей, а справа — блаж. Андрей, указывающий на Неё Епифанию (с книгой в руках, ибо он обо всём и написал) и два святых воина-мученика — Георгий и Димитрий, почитавшиеся как в Византии, так и на Руси.
Таким образом, на новгородских иконах Покрова мы видим схематичное изображение Влахернского храма одновременно снаружи (купола храма) и изнутри, как бы в разрезе.
Интересно, что на иконах новгородского извода красная ткань распростёрта в виде не слишком изогнутой дуги, то есть символически изображает небесный купол. Храмовое пространство здесь означает не только Влахернскую церковь, в которой произошло чудо явления Божией Матери блаженному Андрею, но как бы модель мироздания, где плат Божией Матери распростёрт над всем миром, а блаженный Андрей видел, как когда-то архидиакон Стефан, "небеса отверстые".
Поговорим теперь о втором варианте иконографии Покрова, который появился и развивался в срединной, Владимиро-Суздальской Руси.
Самый ранний образец её (1360-е годы) находится ныне в Третьяковской галерее и происходит из Покровского Суздальского монастыря.
Здесь также представлена контаминация видения блаж. Андрея с "пятничным чудом", но совершенно по-другому.
В центре иконы парящая "на воздусех" Богородица в чуть приподнятых руках (обратим внимание — не в позе Оранты, как на новгородских иконах!) держит над собравшимися в храме — и надо всем миром — алый плат-покров, он же, очевидно, завеса Её иконы, поднятая вверх божественной силой и поддерживаемая за концы ангелами, и он же — находящийся тут же, в Святой Раке Её мафорий — византийцы все эти ткани воспринимали в комплексе, как нечто единое и святое, насыщенное благодатными энергиями, а разница в оттенках цвета не имела значения.
Прямо за Нею — Влахернский храмовый комплекс, показанный, в отличие от икон новгородского извода, снаружи — купольная капелла Агиа Сорос, типичный мартирий V века. С одной стороны — Большая церковь-базилика с двускатной крышей, с другой — некая высокая башня, увенчанная шатровой крышей, о которой мы уже говорили.
Самое интересное здесь — новый по сравнению с новгородским изводом персонаж. Это св. Роман Сладкопевец, знаменитый гимнограф, автор Акафиста, который исполнялся на всенощном богослужении с пятницы на субботу, когда происходило "обычное чудо". Кроме того, чудо с Романом, в результате которого он получил прозвище "Сладкопевец", произошло там же, во Влахернском храме, пусть даже на четыре века раньше.
В те времена на богослужениях в Константинополе было принято диаконам и даже простым певцам в определённый момент выходить на амвон и исполнять посвящённое празднику песнопение — кондак, причём это должна была быть импровизация (отсюда, кстати, и наше выражение сделать что-то "с кондачка", т. е. без подготовки). Роман же обладал хорошим голосом, но был очень застенчив и импровизировать во время богослужения, как это было принято тогда в Константинополе, не умел, да и дара поэтического, чтобы это делать, был лишён. Однако он молился со слезами Божией Матери о том, чтобы Она помогла ему. И вот однажды после ночной молитвы накануне Рождества Христова приснился Роману чудный сон: пришла к нему, спящему, Сама Владычица и вложила ему в уста некий свиток.
А на следующий день, на праздник Рождества Христова, пришлось Роману со товарищи петь во Влахернском храме. Когда пришла пора выйти на амвон и исполнить импровизацию-кондак, товарищи вытолкнули Романа вперёд. Но вместо того, чтобы опозориться, Роман вдруг запел. Тот самый знаменитый кондак "Дева днесь Пресущественного рождает…". Вот так и попал Роман Сладкопевец на икону Покрова — рядом с юродивым Андреем, в алом диаконском теперь уже стихаре и со свитком, на котором написан прославляющий Богородительницу гимн.
Так Русь получила икону, на которой запечатлён целый комплекс связанных между собою смыслов: распростёртая Богоматерью над Её храмом и над всем Городом Риза как Её защита и Покров, увиденная глазами блаженного и его ученика и воспетого святым гимнографом.
Пресвятая Богородица, спаси нас!
Марина Голубина
