— И на сколько дней ты уезжаешь? — спрашивала у мужа Антонина, стоя у стола на кухне и ловко закручивая очередную банку с помидорами.
Серёга сидел за столом, облокотившись на спинку стула, и с аппетитом ел яичницу. Его взгляд был устремлён в окно, где виднелся осенний лес. Он уже мысленно был там, с ружьём наперевес.
— Три-четыре дня минимум, — отвечал он, отпрашиваясь у жены на охоту. В его голосе звучала нескрываемая радость, предвкушение свободы и приключений. — А там, как попрёт. Может, и подольше задержимся, если добыча будет хорошая.
Антонина выпрямилась, поставила банку на полку. Из-за стеклянных дверей буфета на неё смотрели стройные ряды разноцветных баночек с вареньем, соленьями, компотами. Всё это делалось её руками, без чьей-либо помощи. Она повернулась к мужу, скрестив руки на груди.
— А кто едет-то? — спросила она, заранее зная ответ.
Серёга улыбнулся, вытирая губы тыльной стороной ладони.
— Да там, ты знаешь, как обычно: Кабан, Санёк и Вовка Морозов. Наша дружная команда!
— Понятно, — коротко произнесла Тоня.
Она тяжело вздохнула. Опять тянуть хозяйство в одиночку. А у них, в деревне, хозяйство — это не просто цветочки на окне. Да ещё и на работу ходить — Антонина трудилась специалистом в местной сельской администрации. Всё это требовало сил и времени. Благо, детей нет. Хотя, слово «благо» здесь и вовсе не к месту. Уже больше десяти лет Сергей и Антонина жили в официальном браке, а детей так и не было. Какое же это благо?
Поначалу Антонина совсем переживала по этому поводу, ходила по врачам, молилась, плакала в подушку по ночам. Но со временем как-то свыклась. Горько шутила про себя: зачем ей дети, когда муж её порой ведёт себя хуже ребёнка. Ему уже под сорок, а он всё как пацан: тачки, пьянки, друзья да охота с рыбалкой — вот и все его увлечения. Нигде дольше месяца не работал, говорил, мол, себя никак не найдёт. Каждый раз он загорался новой идеей — то фермерство, то столярное дело, то разведение кроликов, но всё быстро бросал, едва столкнувшись с первыми трудностями. А если со стороны посмотреть, так давно нашёл он себя: тунеядец чистой воды да гуляка. Не человек — праздник.
Его глаза всегда горели, когда он рассказывал о своих планах с друзьями, о новых машинах, о трофеях, добытых на охоте. Он легко тратил деньги, которые зарабатывала Антонина, на свои увлечения, на посиделки в местном клубе, на новые снасти. При этом он всегда оставался добродушным и обаятельным, легко располагал к себе людей. Он был душой компании, человеком, который умел веселиться и не заморачиваться по пустякам.
Да вот только Тоне с таким мужем жизнь праздником не казалась. Она чувствовала себя не женой, а вечной нянькой, которая должна всё контролировать, всё делать и за всех думать. Тяжело в деревне жить, когда мужик с тобой в одну сторону не смотрит. Она просыпалась ни свет ни заря, чтобы управиться с хозяйством, а потом бежала на работу. Вечером — готовка, уборка, снова хозяйство. А Серёга… Серёга жил своей жизнью, свободной и беззаботной.
Тоня выросла в хорошей, хозяйственной семье. Её родители с утра до ночи трудились на земле, держали большой огород, скотину, и дом их всегда был полной чашей. От них Тоня унаследовала трудолюбие, ответственность и практичность. Она хорошо училась в школе, затем окончила техникум, умненькая была, грамотная. В ней видели перспективу, прочили ей хорошую карьеру.
Сергей тоже был из хорошей семьи, его отец был уважаемым человеком в деревне, бригадиром. Но вот Серёга, видимо, в отца не пошел. С детства он был балованным, привыкшим к тому, что всё дается легко. От рук отбился, да не в ту степь ушёл. Он предпочитал шумные компании, вечеринки и безделье, вместо того чтобы помогать родителям по хозяйству или учиться чему-то полезному.
Родители Тони и Сергея дружили между собой семьями, часто ходили друг к другу в гости, отмечали вместе все праздники. Вот и решили поженить детей. Это была давняя традиция в их деревне — свадьбы по договорённости, когда семьи выбирали пару своим детям.
Долго противилась Тоня. В то время за ней мальчик ухаживал чуть старше её, Витька. Очень ей нравился — высокий, смуглый, с добрыми глазами. Он всегда провожал её домой, дарил полевые цветы. Она мечтала о нём, представляла их совместную жизнь. Но родители не одобрили. «Семья, — говорят, — у него нехорошая». А Тоня знала, что семья у Витьки нормальная, просто они были немного «не от мира сего» для их деревни — жили своей жизнью, не лезли в чужие дела, и особо не общались с соседями, да и с её родителями тоже.
Упустила в итоге Тоня жениха хорошего, перспективного, и вместо него пришлось за Серёгу выходить. Она помнила тот день, как будто это было вчера. Белое платье, фата, улыбки гостей, а в её душе — лишь холодная пустота и тихое отчаяние. Она тогда ещё надеялась, что Серёга изменится, повзрослеет, возьмётся за ум. Но годы шли, а он оставался всё тем же безалаберным, весёлым, но совершенно непрактичным человеком. И сейчас, глядя на его довольное лицо, Антонина понимала, что ничего уже не изменится. Он едет на охоту, а она остаётся одна, с хозяйством и работой, и с этой немой тоской в душе.
Жизнь в деревне текла своим неторопливым ходом, но для Антонины она казалась бесконечной чередой одних и тех же дней. Вскоре родители Тони умерли один за другим. Пожилые они у неё были, а Тоня — младшенькая, поздняя. Она тяжело переживала их уход. Казалось, вместе с ними ушла и последняя ниточка, связывавшая её с прошлым, с той жизнью, где она была любимой дочкой, где её оберегали и поддерживали.
После их смерти родители Сергея, которые прежде хоть как-то считались с мнением её родителей, вообще перестали воспринимать Антонину всерьёз. Словно она лишилась своей «крыши», и теперь с ней можно было не церемониться. Ни помощи, ни родительского внимания они с Сергеем не получали. Его мать и отец всегда были заняты своими делами, да и к невестке относились с холодной отчуждённостью, чувствуя её нелюбовь к их сыну. Они не вмешивались в их семейные дела, но и не оказывали никакой поддержки, словно их вовсе не существовало. Антонина чувствовала себя одинокой, брошенной наедине со своими проблемами.
Но больше всего угнетало, что ребёнка никак зачать не могли. Эта боль была самой глубокой и мучительной. Антонина прошла через долгий период депрессии, бессонных ночей, заплаканных подушек. Она ездила по врачам, пробовала народные средства, молилась. Затем она смирилась.
Сергей поначалу тоже переживал. Ходил мрачный, задумчивый, даже пить стал меньше. Он, кажется, искренне хотел ребёнка. Но потом нашёл себя в другом — вернулся к прежней жизни — беззаботной, загульной.
И вот Сергей зачастил ездить на охоту. Прежде никогда охотником не был, да и ружья у него не было. Но вдруг, словно по щелчку, его потянуло в лес. Сначала он брал ружьё у друга, Кабана, постреливал по мишеням, учился. Потом загорелся, стал рассказывать Тоне, как это увлекательно, как адреналин зашкаливает. И однажды попросил денег.
— Тонь, дай на ружьё, ну что я, как лох, буду у Кабана вечно просить? Своё хочу, хорошее, новенькое!
Антонина долго противилась, но в конце концов сдалась. Деньги взяла, конечно, из тех, что она откладывала на ремонт крыши. И Сергей купил себе ружьё — красивое, блестящее, с резным прикладом.
И начались его регулярные поездки на охоту: то на птицу, то на зверя, что ни месяц, то сезон какой-то. Антонина лишь вздыхала, глядя на его сияющее лицо, когда он собирал рюкзак, начищал сапоги и проверял патроны. Она думала, что Сергей так тоску заглушает по несостоявшемуся отцовству, и старалась его не осуждать, даже где-то понимала. У каждого своя отдушина.
Сама Тоня уже давно нашла себе отдушину — в работе и в домашнем хозяйстве. На работе она была незаменимым сотрудником, всегда ответственной, исполнительной. Дома она тоже находила покой в бесконечных делах.
Так и жили, не тужили, каждый в своём мире, лишь изредка соприкасаясь.
И вот однажды случился разговор, который изменил всё.
Подписывайтесь, чтобы не пропустить продолжение этой истории.