Глава ✓237
Начало
Продолжение
Бывают ли у Вас провидческие сны?
Мэри Ларина, утомлённая дремала в самый тёмный час перед рассветом и видела сон. Порой бывает с разумом невероятное: в отрешенном состоянии, когда разум находтся на границе межу сознанием и бессознательным, ещё не проснулся, но уже и не спит, он поднимается ы вышние сферы и видит то, что не подвластно обыденности. Есть многое на свете, друг Горацио...
Она видела родные места, просторный фермерский дом под толстой тёплой тростниковой крышей.
Душа Мэри как будто парила в небесах, среди густых туч, падала со струями ледяной воды на землю и эти толстые снопы пока еще прочного, потемневшего от влаги темно-золотого водяного тростника.
Она хорошо помнила, как скрипел зубами батюшка, отдавая два фунта мастеру-кровельщику - огромные леньги по их временам. Это были первые деньги из жалованья Мэри, тогда ещё помощницы горничной: те два фунта были её, 12-летней девчонки, годовым жалованьем! Зато как он хвастался потом, что и на его долю, и на жизнь его детей этакой крыши хватит.
А сейчас по толстым снопам на двор, посыпанный гравием, на выложенную битым кирпичём подъездную дорожку, на амбар, коптильню, курятник и хлев струились дождевые потоки.
Вился белый густой едкий дым из высокого дымохода просторного кухонного очага, не мычали коровы, не блеяли овцы в загоне, только дождь шелестел размеренно, размыаая тропинку, унося от хлева на поля ручьи мутной воды. Драгоценный навоз так и пропадал, вместо того, чтобы быть вывезенным на поля.
Скрипнула, отворяясь, дверь и в курятник пробежала худенькая фигурка, укрытая платком, верно Сьюзен с раннего утра решила собрать яйца для завтрака. Вокруг тощих лодыжек жалко висел обтрёпанный подол, на хрупких узких ступнях огромными казались деревянные сабо их мамы, в которых она ходила в курятник и в хлев. Как же отощала сестрица за эту зиму - в памяти она оставалась румяной улыбчивой девчушкой, а нынче - скулы торчат, щёки ввалились, погасли глаза.
Голод не красит никого...
На полях от Лонгборна до Меритона, обычно уже к апрелю покрытых зелёной щеткой всходов, было непривычно пусто. Рыхлая земля, напитанная влагой, только недавно избавилась от снежного покрова, а для того, чтобы пахать, ей надо подсохнуть. Увы, погода этого слелать не позволяла: ежедневные ливни превращаали пашню в месиво жидкой грязи, по которому пройти лошади с сохрй или бороной было бы попросту невозможно.
Проникнув в дом с порывом ветра, Мэри оказалась на кухне. Тлел в маленькой печурке торф, наполняя воздух едким кислым запахом, посвистывал чайник, в маленьком котелке бурлила жидкая похлёбка из картофеля, брюквы и бобов. Возле печурки на полу играли в камушки и пёрышки три малыша - дети братца Уильяма, еще один младенец плакал в люльке, посасывая кулачок.
Холод и сырость за окном пронизывали дом отчаянием. Где радостные жёлтые нарциссы, яркие синие и розовые свечи гиацинтов?
Холод убил радость, как убил этой зимой мать этих ребятишек, а ведь ей было всего 23 года. Семь лет замужем, четверо сирот, два выкидыша и один кроха ушел вместе с ней, вымотанной и искалеченной бесконечными родами и ,,любовью,, мужа...
Холод понизывал всё тело Мэри, она скорчилась под пуховым одеялом, стуча зубами от ледяного пота, покрывающего всё тело, но некому было заметить приближающуюся опасность - Анисья, оставленная бдеть у постели больной, задремала, убаюканная капелью.
Когда с первыми лучами зари Марфа вошла в спальню хозяйки, та уже металась в бреду. Ледяной дождь в её сознании сменился огненным штормом, пожирающим и родную английскую ферму, и ставший уютным гнёздышком дом на углу Невского и Садовой. У Мэри Лариной началась родильная горячка.
До самого обеда Марфа с Анисьей меняли болезной компрессы и отпаивали клюквенным морсом и отваром ивовой коры.
Михаил отправился на службу, едва на часах пробило четверть седьмого. Долг офицера прибыть на службу до подчинённых, проверить посты, записи в портовых ведомостях, выслушать отчеты караульных, проверить амуницию и оружие досмотровых команд.
Порой Михаил, в желании вспомнить былое, научить подчинённых и служебном рвении отправлялся на инспекцию арибывших торговых кораблей вместе с досмотровой командой.
Уж больно хитры и находчивы купцы иноземные, желающие скрыть товар контрабандный: фальшивые стенки в каютах и трюмах, двойное дно у бочек для воды и сухарей, скрытые комнаты и ложные палубы - с чем он только не сталкивался.
Заспавшаяся Татьяна тихой мышкой спустилась по лестнице и едва-едва не опоздала к открытию лавки, в 7 часов утра распахивали они свои окна и двери. Там сначала проверила замки́, переписала черновик своего послания набело, отправила с посыльным к купцам-старовером и насладилась утренним завтраком.
Из соседней кофейни половые мальчишки разносили по лавкам кофейники, чайники с чаем, свежеиспечённые булки, баранки, печёные в золе яйца - обычный завтрак питерских приказчиков и продавцов. Всякие штрудели им не по карману, а на пятачок можно вполне сытно позавтракать.
Так что о горячке Мэри Ларин узнал только к четырем часам пополудни, когда вернулся домой со службы, а Татьяна - к обеду. Вспомнив наказы матушки и расспросив Марфу о народных средствах подмосковных усадеб, они принялись действовать, не надеясь более на немецкого доктора.
Заварив чистотел, Марфа обмыла промежность несчастной, затем скатала турунду, пропитала её настоем и вставила её во влагалище несостоявшейся матери.
- Опасная это травка, чистотел, ядовитая, но для баб незаменима. Коли хочешь дитё нежеланное скинуть, так выпила отвара малую толику - и поминай, как звали. Бородавки выводит, сыпь всякую, чесотку, лишаи разные. И вот в таких случаях бабьей хвори - первое дело.
Сейчас мы барыньку нашу, Марью, снова брусничной водой напоим и обмоем ещё раз в срамном месте как солнышко на закат пойдёт. С Божьей помощью и молитвой выправится Марья Ричардовна, храни её Господь.
- Клюква - отличное жаропонижающее, брусника убивает стафиллококк, а ивовая кора - предвестник аспирина
Продолжение следует...
🙏🎁 Для донатов карта Сбера 2202 2069 0751 7861🎁♥️🎇