– Простите, какое наследство? От кого? – Ольга кашлянула, пытаясь собраться с мыслями.
Юрист, представившийся как Павел Сергеевич, поправил очки и открыл папку. Его пальцы двигались быстро, выуживая лист за листом.
– Ваш бывший… э-э… гражданский муж, Артём Ковалёв, скончался три месяца назад. Он оставил завещание, в котором указал вашу дочь, Софью, как единственную наследницу.
Ольга почувствовала, как пол уходит из-под ног. Артём. Тот самый Артём, который исчез из её жизни десять лет назад, оставив её с трёхмесячной Соней на руках. Она сглотнула, пытаясь унять дрожь в руках.
– Это ошибка, – выдавила она. – Он даже не знал, что у нас дочь. Я не говорила ему.
Павел Сергеевич поднял брови, но голос его остался ровным.
– Тем не менее, он знал. И указал Софью в завещании. Он протянул ей лист с печатями. – Квартира в центре Москвы, загородный дом в Подмосковье, несколько банковских счетов и доля в семейном бизнесе.
Ольга сидела за столом, уставившись на юриста. Её тёмные волосы упали на лицо, она откинула их назад резким движением. Всё внутри кричало: этого не может быть! Артём, её Артём, человек, которого она не видела десять лет, оставил её дочери миллионы? Это было похоже на злую шутку.
– Сколько? – переспросила она, не веря своим ушам.
– Около двухсот миллионов рублей, – повторил Павел Сергеевич, листая документы. – Плюс недвижимость. Квартира на Тверской, четыреста квадратных метров. Дом в Барвихе, участок двадцать соток. И акции компании – около тридцати процентов.
Ольга почувствовала, как её пальцы сжали край стола.
– Но… как? Он же… он даже не знал о ней, – её голос дрожал, как осиновый лист.
Юрист пожал плечами, словно это была не его проблема.
– Видимо, знал. Завещание составлено год назад. Вот, ознакомьтесь.
Он пододвинул к ней ещё один лист. Ольга пробежала глазами по строчкам, но буквы расплывались. «Софья Артёмовна… всё имущество… единственная наследница». Она отложила бумагу, чувствуя, как в горле встаёт ком.
– Я ничего не понимаю, – прошептала она. – Почему он не связался со мной? Все эти годы… ни звонка, ни письма.
Павел Сергеевич кашлянул, явно не желая влезать в личные драмы.
– Это уже вне моей компетенции. Моя задача – передать документы и объяснить порядок вступления в наследство. Вам нужно будет явиться в нотариальную контору…
Ольга почти не слушала. В голове крутился вихрь воспоминаний. Артём с его лёгкой улыбкой, от которой её сердце когда-то замирало. Их короткий роман, полный обещаний, которые он не сдержал. Тот день, когда она поняла, что он ушёл навсегда, оставив её с положительным тестом на беременность и разбитыми мечтами.
*****
– Мам, ты чего? – голос Сони ворвался в её мысли.
Ольга обернулась. Дочь стояла в дверях кухни, держа в руках рюкзак. Её светлые волосы были собраны в небрежный хвост, а в голубых глазах – любопытство.
– Ничего, – Ольга выдавила улыбку. – Просто… дела.
– Какие дела? – Соня бросила рюкзак на стул и подошла к столу. – Это что, какие-то документы?
– Да, – Ольга замялась, не зная, как объяснить. – Это… про наследство.
– Наследство? – Соня нахмурилась. – От кого? От бабушки?
Ольга сглотнула. Бабушка, её мама, умерла два года назад, оставив им эту скромную однушку на окраине Москвы.
– Нет, не от бабушки, – она посмотрела на юриста, словно ища поддержки, но тот лишь поправил очки. – От… твоего отца.
Соня замерла. Её лицо, обычно такое открытое, стало непроницаемым.
– У меня нет отца, – отрезала она. – Ты же знаешь.
Ольга почувствовала, как сердце сжалось. Она никогда не рассказывала Соне всей правды. Только общие слова: «Мы расстались, когда ты была маленькой». Как объяснить десятилетней девочке, что её отец просто исчез, не оставив даже записки?
– Соня, – начала она, но дочь перебила.
– Он умер? – её голос был резким, как удар.
Ольга кивнула, не в силах говорить.
– И что, он теперь решил оставить мне свои деньги? – Соня скрестила руки на груди. – После того, как всю жизнь нас игнорировал?
Павел Сергеевич кашлянул снова, явно чувствуя себя лишним.
– Пожалуй, я оставлю вас обсудить это, – он встал, собрав папку. – Вот моя визитка. Позвоните, когда будете готовы к следующему шагу.
Ольга проводила его до двери, чувствуя, как её колени дрожат. Вернувшись на кухню, она увидела, что Соня стоит у окна, глядя на серые панельки за стеклом.
– Соня, – тихо позвала она.
– Не хочу об этом говорить, – отрезала дочь, не оборачиваясь. – Он никто для меня. И его деньги мне не нужны.
Ольга подошла к ней, положив руку на плечо. Соня напряглась, но не отстранилась.
– Я понимаю, – сказала Ольга. – Но, может, мы хотя бы посмотрим, что там?
– Зачем? – Соня резко повернулась, её глаза блестели от слёз. – Он бросил нас! Бросил тебя! А теперь я должна радоваться его деньгам?
Ольга обняла её, чувствуя, как её собственные слёзы жгут глаза.
– Никто не заставляет тебя радоваться, – прошептала она. – Но, может, это шанс… для нас. Для тебя.
Соня молчала, уткнувшись в её плечо. За окном шёл мелкий дождь, стуча по подоконнику, словно напоминая о том, как быстро жизнь может перевернуться.
Ольга сидела на диване, перелистывая документы. Соня ушла в свою комнату, хлопнув дверью, и тишина в квартире казалась оглушительной. Два миллиона долларов. Квартира на Тверской. Дом в Барвихе. Часть компании, которой она даже не знала названия. Это было слишком. Слишком неожиданно. Слишком… неправильно.
Она вспомнила их последнюю встречу с Артёмом. Лето, жара, запах цветущих лип. Они сидели в парке, он держал её за руку, обещая, что всё будет хорошо. А через неделю его телефон был отключён, а она осталась одна, с разбитым сердцем и ребёнком под сердцем.
Почему он не сказал ей? Почему не нашёл её? И как, чёрт возьми, он узнал про Соню?
Телефон завибрировал, выдернув её из мыслей. Номер был незнакомый.
– Алло? – Ольга прижала телефон к уху.
– Ольга Сергеевна? – голос был женский, холодный и резкий. – Это Елена Ковалёва, сестра Артёма. Нам нужно встретиться.
Ольга замерла. Сестра Артёма. Она даже не знала, что у него есть сестра.
– Зачем? – выдавила она, чувствуя, как сердце заколотилось.
– Я хочу поговорить о завещании, – голос женщины стал ещё жёстче. – Мой брат, похоже, совершил ошибку. И я намерена её исправить.
Ольга сжала телефон так, что пальцы побелели.
– Какую ошибку? – спросила она, хотя уже знала ответ.
– Вашу дочь, – отрезала Елена. – Она не имеет права на наследство. И я докажу это.
Утро следующего дня началось с запаха блинов. Ольга стояла у плиты, стараясь сосредоточиться на скворчащем тесте, но мысли путались. Встреча с Еленой Ковалёвой была назначена на полдень. Она даже не знала, чего ожидать, но слова той женщины звучали в голове, как приговор: «Она не имеет права».
– Мам, ты в порядке? – Соня вошла на кухню, держа в руках учебник математики.
Ольга заставила себя улыбнуться.
– Конечно, – соврала она. – Садись, поешь.
Соня села за стол, но её взгляд был настороженным.
– Это из-за тех бумаг, да? – спросила она, ткнув вилкой в блин. – Что там?
Ольга вздохнула. Прятать правду не было смысла.
– Твой… отец оставил тебе всё, что у него было. Очень много. Деньги, дом, квартиру…
– И что, теперь кто-то хочет это отобрать? – Соня прищурилась.
Ольга замерла. Десятилетняя девочка, а соображает быстрее взрослого.
– Его сестра, – призналась она. – Она… не хочет, чтобы ты это получила.
Соня отложила вилку.
– А ты? Ты хочешь, чтобы я это взяла?
Ольга посмотрела на дочь, пытаясь найти правильные слова. Часть её хотела сказать: «Нет, нам не нужны его деньги». Но другая часть, та, что годами считала каждую копейку, шептала: «Это твой шанс, Соня. Шанс на другую жизнь».
– Я хочу, чтобы у тебя была возможность выбирать, – наконец сказала она. – Но я не хочу, чтобы это разрушило нас.
Соня кивнула, словно приняв её слова. Но в её глазах была буря.
Кафе на Тверской было переполнено. Шум голосов, звон посуды, запах свежесваренного эспрессо – всё это казалось чужим, нереальным. Ольга сидела за столиком у окна, сжимая в руках стакан воды. Соня настояла на том, чтобы пойти с ней, и теперь сидела рядом, листая телефон.
Елена Ковалёва вошла стремительно, как вихрь. Высокая, худая, с идеально уложенными светлыми волосами и строгим брючным костюмом. Её глаза, такие же голубые, как у Сони, пробежались по Ольге с явным презрением.
– Ольга Сергеевна? – она села напротив, не протянув руки. – А это, полагаю, Софья?
Соня подняла глаза от телефона, её взгляд был холодным.
– Да, – коротко ответила она.
Ольга почувствовала, как внутри всё сжалось. Эта женщина была сестрой Артёма, но в ней не было ничего от его тепла, его лёгкости.
– Я буду краткой, – начала Елена, открывая кожаную папку. – Мой брат был… не в своём уме, когда писал это завещание. Он не знал о существовании вашей дочери до последнего года своей жизни. И я намерена оспорить это в суде.
– Как он узнал? – перебила Ольга, её голос дрожал.
Елена прищурилась, явно не ожидая вопроса.
– Это не важно, – отрезала она. – Важно то, что он был введён в заблуждение. Кто-то убедил его, что Софья – его дочь, но у нас нет доказательств.
– То есть вы хотите тест ДНК? – Соня подалась вперёд, её голос был резким.
Елена посмотрела на неё, как на насекомое.
– Для начала, – холодно ответила она. – Но даже если тест подтвердит родство, это не меняет сути. Артём не был в здравом уме. Он был болен.
Ольга почувствовала, как кровь стынет в жилах.
– Болен? – переспросила она.
– Да, – Елена сжала губы. – Рак. Последняя стадия. Он писал завещание, зная, что умирает. Это был эмоциональный срыв, а не трезвое решение.
Соня сжала кулаки под столом. Ольга видела, как её дочь борется с собой, чтобы не взорваться.
– И что, – тихо сказала Соня, – вы думаете, что можете просто забрать всё, что он хотел мне оставить?
Елена наклонилась ближе, её голос стал тише, но жёстче.
– Я защищаю интересы семьи. Нашей семьи. Вы не входите в неё.
Ольга вышла из кафе, чувствуя, как ноги подкашиваются. Соня шла рядом, молча, сжав губы. Дождь прекратился, но асфальт блестел от влаги, отражая неоновые огни витрин.
– Она мне не нравится, – наконец сказала Соня, пнув камешек на тротуаре.
– Мне тоже, – призналась Ольга, пытаясь улыбнуться. – Но… это не значит, что она права.
– А если она выиграет суд? – Соня остановилась, глядя на мать. – Что тогда?
Ольга вздохнула. Ей хотелось сказать что-то обнадёживающее, но слова застревали в горле.
– Мы разберёмся, – наконец сказала она. – Вместе.
Соня кивнула, но её взгляд был полон сомнений.
Когда они вернулись домой, Ольга достала документы и снова начала их читать. Каждая строчка казалась ударом. Артём знал. Знал о Соне. Знал, что умирает. И всё равно не связался с ней. Почему?
Телефон снова завибрировал. Ещё один незнакомый номер.
– Алло? – устало ответила Ольга.
– Ольга Сергеевна? – голос был мужской, глубокий, с лёгкой хрипотцой. – Это Виктор Ковалёв, отец Артёма. Нам нужно поговорить.
Ольга почувствовала, как её сердце пропустило удар. Сначала сестра, теперь отец. Что дальше? Вся их семья явится к ней домой с претензиями?
– О чём? – спросила она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
– О завещании, – ответил он. – И о том, почему моя дочь ошибается. Я приеду завтра. Это не телефонный разговор.
Ольга положила трубку, чувствуя, как её мир рушится. Завтра. Ещё один Ковалёв. Ещё один бой, к которому она не готова.
– Ольга Сергеевна, я не собираюсь вас пугать, – Виктор Ковалёв, высокий мужчина с сединой на висках, сидел напротив неё в той же кухне, где вчера был юрист. – Но ситуация сложная.
Ольга сжала кружку с чаем, чувствуя, как её пальцы дрожат. Утро выдалось холодным, за окном моросил дождь, а в квартире пахло сыростью и свежезаваренным чаем. Соня ушла в школу, и Ольга была этому рада – не хотела, чтобы дочь слышала этот разговор.
– Сложная? – переспросила она, стараясь держать голос ровным. – Ваша дочь вчера ясно дала понять, что хочет отобрать у Сони наследство. Это вы называете «сложной ситуацией»?
Виктор вздохнул, его взгляд скользнул по обшарпанным обоям. Его тёмный костюм и дорогие часы выглядели чужеродно в этой скромной однушке.
– Елена… она импульсивна, – сказал он, подбирая слова. – Но дело не только в ней. Семья большая. И не все согласны с решением Артёма.
Ольга почувствовала, как внутри всё сжалось. Семья. Она даже не знала, сколько их там. Братья, сёстры, тёти, дяди – кто ещё объявится с претензиями?
– А вы? – спросила она, глядя ему в глаза. – Вы тоже против?
Виктор покачал головой.
– Я здесь не для того, чтобы оспаривать завещание. Артём сделал выбор. Я уважаю его. Но… – он замялся, – есть вещи, о которых вы должны знать.
– Какие вещи? – Ольга подалась вперёд, её голос стал резче. – Что он был болен? Что не был в здравом уме? Это я уже слышала от вашей дочери.
Виктор поднял руку, словно прося её успокоиться.
– Артём был болен, да. Рак поджелудочной железы. Последняя стадия. Но он был в ясном сознании, когда писал завещание. Он… – Виктор запнулся, его пальцы сжали край стола. – Он искал вас. Долго.
Ольга замерла. Её сердце заколотилось так, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди.
– Искал? – переспросила она. – Тогда почему не нашёл? Я не пряталась. Жила здесь, в этой квартире, все десять лет.
Виктор отвёл взгляд, его лицо стало жёстче.
– Это моя вина, – тихо сказал он. – Я запретил ему. Тогда, десять лет назад.
Ольга почувствовала, как воздух застрял в горле.
– Запретили? – её голос дрогнул. – Почему?
– Вы были… не из нашего круга, – Виктор говорил медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом. – Семья Ковалёвых – это бизнес, связи, репутация. Артём был молод, влюблён. Но я считал, что вы… не подходите. Я сказал ему разорвать отношения. И он послушался.
Ольга сжала кружку так, что костяшки побелели.
– Вы сказали ему бросить меня? Беременную? – её голос дрожал от ярости. – И он просто согласился?
Виктор кивнул, не поднимая глаз.
– Он был слабым. Слишком слабым, чтобы пойти против меня. Но позже… когда он узнал о Софье, он изменился.
– Узнал? – Ольга вскочила, не в силах сидеть. – Как? Кто ему сказал?
– Я, – просто ответил Виктор. – Два года назад. Нашёл вас через знакомых. Хотел убедиться, что вы… справляетесь.
Ольга почувствовала, как пол уходит из-под ног. Она схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
– Вы следили за мной? – прошептала она.
– Не следил, – Виктор покачал головой. – Просто… проверял. Артём был в отчаянии, когда узнал. Он хотел найти вас, но я… я снова его остановил. Сказал, что прошло слишком много времени. Что вы, наверное, не захотите его видеть.
Ольга опустилась обратно на стул, чувствуя, как слёзы жгут глаза.
– И он опять послушался? – её голос был едва слышен.
– Нет, – Виктор посмотрел на неё, и в его глазах была боль. – Он написал завещание. Это был его способ… исправить ошибку.
Ольга стояла у окна, глядя на серые панельки. Дождь усилился, капли барабанили по стеклу, как её собственные мысли – беспорядочные, тяжёлые. Виктор ушёл, оставив её наедине с этим новым знанием. Артём знал. Искал её. Хотел исправить. Но почему не позвонил? Почему не пришёл?
Телефон завибрировал, выдернув её из раздумий. Сообщение от Сони: «Мам, я задержусь. Кружок по рисованию». Ольга улыбнулась – её девочка обожала рисовать. Может, это наследство даст ей шанс поступить в художественную школу? Но тут же вспомнила слова Елены: «Она не имеет права».
Она взяла документы, которые оставил юрист. Список активов, банковские счета, адреса недвижимости. Всё это казалось нереальным. Она, Ольга, которая десять лет работала администратором в стоматологической клинике, чтобы сводить концы с концами, теперь должна разбираться с миллионами?
– Мам, я дома! – голос Сони раздался из прихожей.
Ольга обернулась. Дочь скинула мокрые кроссовки и бросила рюкзак на пол.
– Ты вся промокла, – Ольга подошла, доставая полотенце. – Иди вытирайся, простудишься.
– Мам, я не малыш, – Соня закатила глаза, но послушно взяла полотенце. – Ты как?
Ольга замерла. Её дочь, такая маленькая и хрупкая, уже научилась читать её настроение.
– Нормально, – соврала она, выдавливая улыбку. – Просто… был гость.
– Кто? – Соня прищурилась, вытирая волосы.
– Дедушка, – Ольга замялась. – Твой… дедушка. Отец твоего отца.
Соня замерла, полотенце выпало из её рук.
– Дедушка? – переспросила она. – У меня есть дедушка?
– Да, – Ольга кивнула, чувствуя, как горло сжимается. – Он приходил говорить о завещании.
Соня сжала губы, её глаза потемнели.
– И что он сказал? Тоже хочет всё отобрать?
– Нет, – Ольга покачала головой. – Он… на нашей стороне. Кажется.
– Кажется? – Соня фыркнула. – Мам, ты сама-то веришь в это?
Ольга не ответила. Она и правда не знала, во что верить. Виктор казался искренним, но его слова о семье, о бизнесе, о репутации оставили горький осадок.
На следующий день Ольга сидела в офисе нотариуса. Контора находилась в центре, в старом здании с высокими потолками и запахом воска. Нотариус, пожилая женщина с усталыми глазами, листала документы, изредка бросая на Ольгу взгляды.
– Всё в порядке, – наконец сказала она. – Завещание составлено по всем правилам. Вы можете вступить в наследство от имени дочери. Но… – она сделала паузу, – я должна предупредить. Семья Ковалёвых уже подала иск.
– Иск? – Ольга почувствовала, как сердце пропустило удар.
– Да, – нотариус поправила очки. – Елена Ковалёва и её муж требуют признать завещание недействительным. Они утверждают, что Артём был под давлением и не осознавал своих действий.
– Под давлением? – Ольга нахмурилась. – Каким ещё давлением?
– Это вам лучше спросить у их адвоката, – нотариус пожала плечами. – Но я советую вам нанять своего. Это будет долгий процесс.
Ольга вышла из конторы, чувствуя, как голова кружится. Адвокат. Суд. Она даже не знала, с чего начать. Всё её сбережения уходили на аренду, еду, одежду для Сони. Где взять деньги на адвоката?
Телефон зазвонил. Номер был знакомый – Павел Сергеевич, юрист.
– Ольга Сергеевна, – его голос был деловым, но с ноткой беспокойства. – У меня новости. Семья Ковалёвых хочет встретиться. Все вместе. Завтра.
– Все вместе? – Ольга остановилась посреди улицы, не замечая, как прохожие обходят её. – Кто именно?
– Елена, её муж, их адвокат. И ещё… мать Артёма, Ирина Ковалёва.
Ольга почувствовала, как кровь стынет в жилах. Мать Артёма. Ещё одна Ковалёва.
– Они хотят говорить о компромиссе, – продолжил юрист. – Но я советую вам быть осторожной. Они… не самые простые люди.
– Компромисс? – Ольга сжала телефон. – Какой компромисс, если они хотят всё отобрать?
– Это пока неясно, – ответил Павел Сергеевич. – Но я буду с вами. Если согласитесь на встречу.
Ольга молчала, глядя на мокрый асфальт. Дождь снова начался, мелкий и холодный.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Я приду.
Вечером Ольга сидела на кухне, глядя на Соню, которая рисовала что-то в своём альбоме. Карандаш скользил по бумаге, оставляя яркие линии – дом, озеро, деревья.
– Это красиво, – сказала Ольга, пытаясь отвлечься от мыслей.
– Это тот дом? – Соня подняла глаза. – Который… он мне оставил?
Ольга кивнула, чувствуя, как горло сжимается.
– Хочешь туда съездить? – спросила она. – Просто посмотреть.
Соня пожала плечами, но её глаза загорелись.
– А можно?
– Можно, – Ольга улыбнулась. – Завтра после встречи.
Она не знала, правильно ли это. Но ей хотелось показать Соне, что всё это реально. Что этот дом, эта квартира, эти деньги – не просто слова на бумаге.
Утро следующего дня было ясным, но холодным. Ольга и Соня сидели в машине Павла Сергеевича, который согласился их подвезти. Встреча была назначена в офисе семейной компании Ковалёвых – огромном стеклянном здании в центре Москвы.
– Нервничаешь? – спросил юрист, глядя на Ольгу в зеркало заднего вида.
– Есть немного, – призналась она, сжимая руку Сони.
– Не бойтесь, – сказал он. – Я буду рядом. И… держите себя в руках. Они могут вас провоцировать.
Ольга кивнула, но внутри всё кипело. Провоцировать? Да они уже это делают, одним своим существованием.
Офис был огромным, с мраморным полом и запахом дорогого парфюма. Елена Ковалёва сидела во главе стола, рядом с ней – мужчина в строгом костюме, её муж, и женщина с седыми волосами, стянутыми в тугой пучок – Ирина, мать Артёма.
– Ольга Сергеевна, – Елена встала, её улыбка была холодной, как лёд. – Рада, что вы согласились. Это мой муж, Дмитрий. И моя мать, Ирина Николаевна.
Ольга кивнула, чувствуя, как Соня прижимается к ней.
– А это Софья, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Моя дочь.
Ирина посмотрела на Соню, и её глаза, такие же голубые, как у Артёма, дрогнули.
– Вылитый он, – тихо сказала она, почти шёпотом.
Елена кашлянула, прерывая момент.
– Давайте к делу, – сказала она. – Мы готовы предложить вам компенсацию. Миллион долларов. Взамен вы отказываетесь от наследства.
Ольга почувствовала, как Соня сжала её руку.
– Миллион? – переспросила она, стараясь не сорваться. – За всё? За квартиру, дом, акции?
– Это щедрое предложение, – вмешался Дмитрий, его голос был ровным, но в нём чувствовалась сталь. – Вы же понимаете, что суд может затянуться на годы.
– А если мы не согласимся? – Соня подалась вперёд, её голос был звонким и твёрдым.
Елена прищурилась, явно не ожидая такой дерзости от ребёнка.
– Тогда мы докажем, что завещание недействительно, – отрезала она. – И вы не получите ничего.
Ольга почувствовала, как внутри закипает гнев. Она хотела ответить, но Ирина вдруг подняла руку.
– Подождите, – сказала она, её голос был тихим, но властным. – Я хочу поговорить с Софьей. Наедине.
Ольга замерла. Её инстинкт кричал: «Не отпускай её!» Но в глазах Ирины было что-то, что заставило её замолчать.
– Соня? – Ольга посмотрела на дочь.
– Я справлюсь, – тихо сказала Соня, и её взгляд был таким взрослым, что у Ольги защемило сердце.
Ирина встала и повела Соню в соседнюю комнату. Дверь закрылась, оставив Ольгу наедине с Еленой, Дмитрием и юристом.
– Что она хочет? – спросила Ольга, глядя на Елену.
– Понятия не имею, – холодно ответила та. – Но, если моя мать что-то задумала, вам лучше быть готовой.
Ольга сжала кулаки под столом. Что ещё задумала эта семья? И почему ей кажется, что всё только начинается?
– Софья, ты понимаешь, что это не просто деньги? – Ирина Николаевна сидела напротив Сони в маленькой комнате с панорамными окнами, выходившими на шумную Тверскую. Её голос был мягким, но в нём чувствовалась сталь.
Соня выпрямилась на стуле, сжимая края своей толстовки. Ей было не по себе – эта женщина, бабушка, которую она видела впервые, смотрела на неё так, словно пыталась заглянуть в душу.
– Понимаю, – ответила Соня, стараясь не отводить взгляд. – Это дом. Квартира. И… акции, да?
Ирина чуть улыбнулась, но улыбка вышла грустной.
– Это больше, чем вещи, – сказала она. – Это наследие. Семья Ковалёвых строила его десятилетиями. Мой муж, мой сын… они вложили в это всё. А теперь это твоё.
Соня сжала губы.
– Но ваша дочь говорит, что я не имею права, – её голос был тихим, но твёрдым. – Она хочет всё забрать.
Ирина вздохнула, её пальцы нервно теребили золотой браслет на запястье.
– Елена… она защищает своё, – сказала она. – Но я не хочу, чтобы ты думала, что это против тебя. Ты – моя внучка.
Соня замерла. Слово «внучка» прозвучало как удар. Она никогда не думала о себе как о части чьей-то семьи, кроме маминой.
– Тогда почему вы не нашли нас раньше? – спросила она, и её голос дрогнул. – Если вы знали про меня, почему никто не пришёл?
Ирина отвела взгляд, её лицо стало напряжённым.
– Это… сложно, – наконец сказала она. – Артём был… не самым простым человеком. И я… я сделала ошибки. Много ошибок.
Соня молчала, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее, злое.
– Он бросил маму, – сказала она, её голос стал резче. – И меня. А теперь вы все хотите, чтобы я просто забыла об этом?
Ирина посмотрела на неё, и в её глазах мелькнула боль.
– Я не прошу тебя забыть, – тихо сказала она. – Я прошу… дать мне шанс.
Ольга сидела в соседней комнате, чувствуя, как её сердце колотится. Елена и её муж, Дмитрий, переглядывались, шептались, бросая на неё холодные взгляды. Павел Сергеевич, юрист, сидел рядом, листая какие-то бумаги, но его лицо было напряжённым.
– Что она делает с моей дочерью? – наконец не выдержала Ольга, её голос был резким, как нож.
Елена подняла брови, её губы скривились в усмешке.
– Мама, вероятно, пытается спасти ситуацию, – сказала она. – Хотя, честно говоря, я не понимаю, зачем.
– Спасти? – Ольга подалась вперёд. – От чего? От того, что вы хотите отобрать у Сони то, что ей оставил её отец?
Дмитрий кашлянул, его голос был спокойным, но в нём чувствовалась угроза.
– Ольга Сергеевна, вы не понимаете, – сказал он. – Это не просто деньги. Это компания. Семейный бизнес. Если акции попадут в руки ребёнка, это создаст хаос.
– Ребёнка? – Ольга сжала кулаки. – Это моя дочь. И она имеет право на то, что ей оставили.
Елена фыркнула.
– Право? – переспросила она. – Вы думаете, Артём знал, что делает? Он был болен, Ольга. Умирал. Его решения нельзя считать разумными.
– А вы, значит, лучше знаете, что разумно? – Ольга чувствовала, как гнев закипает внутри. – Вы, которая даже не знала о Соне, пока он не написал завещание?
Елена побледнела, её глаза сузились.
– Осторожнее, – тихо сказала она. – Вы не знаете, с кем имеете дело.
Павел Сергеевич поднял руку, словно пытаясь разрядить обстановку.
– Давайте все успокоимся, – сказал он. – Ольга Сергеевна, я понимаю ваши эмоции. Но Елена права в одном – суд может быть долгим. И дорогим.
Ольга посмотрела на него, чувствуя, как её решимость начинает таять. Суд. Адвокаты. Деньги, которых у неё нет. Она сглотнула, пытаясь взять себя в руки.
– Я не отдам Сонино наследство, – сказала она, её голос был твёрдым, несмотря на дрожь в руках. – Ни за миллион. Ни за десять.
Елена усмехнулась, но её взгляд был холодным, как лёд.
– Посмотрим, – сказала она. – У вас есть время до конца недели. Потом мы подаём иск.
Дверь в соседнюю комнату открылась, и Соня вышла, следом за ней – Ирина. Лицо Сони было напряжённым, но в её глазах мелькало что-то новое – не то любопытство, не то решимость.
– Мам, – сказала она, подойдя к Ольге. – Я хочу поехать в тот дом. Сегодня.
Ольга замерла, глядя на дочь.
– В Барвиху? – переспросила она.
– Да, – Соня кивнула. – Я хочу увидеть, что он оставил.
Ирина посмотрела на Ольгу, её взгляд был мягким, почти умоляющим.
– Я могу поехать с вами, – сказала она. – Если вы не против.
Ольга хотела сказать «нет», хотела крикнуть, что не доверяет ни ей, ни её семье. Но что-то в голосе Ирины, в её усталых глазах, остановило её.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Но только мы втроём.
Елена вскочила, её лицо покраснело.
– Мама, ты серьёзно? – воскликнула она. – Ты собираешься возить эту… эту девочку по нашим домам?
– Это не ваш дом, – тихо, но твёрдо сказала Ирина. – Это дом Артёма. И теперь – Софьи.
Елена открыла рот, но не нашла слов. Дмитрий положил руку ей на плечо, словно удерживая от вспышки.
Ольга взяла Соню за руку, чувствуя, как её сердце колотится.
– Поехали, – сказала она, стараясь не смотреть на Елену.
Дорога в Барвиху заняла чуть больше часа. Машина Ирины, чёрный внедорожник с кожаным салоном, пахла новым автомобилем и её духами – терпкими, с ноткой жасмина. Соня сидела на заднем сиденье, глядя в окно, где мелькали сосны и коттеджи. Ольга чувствовала, как её нервы натянуты, как струны.
– Он любил это место, – вдруг сказала Ирина, не отрывая взгляда от дороги. – Артём. Приезжал сюда каждое лето. Говорил, что здесь можно дышать.
Ольга молчала, не зная, что ответить. Она вспомнила, как Артём рассказывал ей о своих мечтах – дом у воды, тишина, звёзды. Тогда она думала, что это просто слова.
– А почему он не приехал к нам? – вдруг спросила Соня, её голос был тихим, но в нём чувствовалась боль.
Ирина сжала руль, её пальцы побелели.
– Он хотел, – сказала она. – Но… боялся. Боялся, что вы его не примете.
Соня фыркнула, скрестив руки на груди.
– Он и не пробовал, – отрезала она.
Ольга положила руку на плечо дочери, пытаясь её успокоить. Но внутри она сама боролась с желанием крикнуть: «Почему? Почему он не попробовал?»
Дом в Барвихе оказался огромным – двухэтажный особняк с белыми стенами и огромными окнами, окружённый соснами. Лужайка перед домом была покрыта жёлтыми листьями, а за домом блестело озеро, спокойное, как зеркало.
Соня вышла из машины, её глаза расширились.
– Это… наше? – прошептала она.
– Твоё, – поправила Ирина, её голос был мягким. – Артём хотел, чтобы у тебя было это место.
Ольга смотрела на дом, чувствуя, как внутри всё сжимается. Это было слишком. Слишком красиво. Слишком нереально. Она вспомнила их однушку, с протекающим краном и скрипучей дверью. Как они с Соней считали каждую копейку, чтобы купить ей новые кроссовки. А теперь – это?
– Пойдём внутрь, – сказала Ирина, доставая ключи.
Внутри дом был ещё более впечатляющим. Высокие потолки, деревянные полы, камин в гостиной. На стенах – картины, которые, вероятно, стоили больше, чем вся их квартира.
Соня медленно прошлась по комнатам, её пальцы скользили по мебели.
– Здесь он жил? – спросила она, остановившись у окна с видом на озеро.
– Иногда, – ответила Ирина. – Когда хотел сбежать от всего.
Ольга почувствовала, как её горло сжимается. Она представила Артёма здесь, одного, глядящего на озеро. Знала ли он, что умирает? Думал ли о них?
– Мам, – Соня повернулась к ней, её глаза блестели. – Мы можем здесь жить?
Ольга замерла. Она не знала, что ответить. Этот дом, эта жизнь – всё казалось чужим. Но Соня смотрела на неё с такой надеждой, что она не могла сказать «нет».
– Мы подумаем, – наконец сказала она. – Но… это не так просто.
Ирина посмотрела на неё, её взгляд был тяжёлым.
– Ольга, – сказала она. – Я знаю, что Елена угрожает судом. Но я хочу, чтобы вы знали – я на вашей стороне.
– Почему? – Ольга повернулась к ней, её голос был резким. – Почему вы это делаете? Вы же меня даже не знаете.
Ирина вздохнула, её глаза потемнели.
– Потому что я потеряла сына, – сказала она. – И не хочу потерять внучку.
Вернувшись в Москву, Ольга чувствовала, как голова кружится. Соня сидела на заднем сиденье, молча рисуя в своём блокноте. Ирина высадила их у дома, пообещав позвонить завтра.
– Мам, – Соня подняла глаза от блокнота. – Она… нормальная?
Ольга усмехнулась, несмотря на усталость.
– Кажется, да, – сказала она. – Но я всё равно не знаю, кому верить.
Вечером, когда Соня уснула, Ольга достала документы и снова начала их читать. Она пыталась найти ответы, но находила только вопросы. Почему Ирина помогает? Что скрывает Елена? И что, чёрт возьми, делать с этим наследством?
Телефон зазвонил, выдернув её из мыслей. Номер был незнакомый.
– Алло? – устало ответила она.
– Ольга Сергеевна? – голос был женский, резкий, с лёгким акцентом. – Это Мария, адвокат Елены Ковалёвой. У меня есть информация, которая вас заинтересует.
Ольга почувствовала, как её сердце пропустило удар.
– Какая информация? – спросила она, сжимая телефон.
– О вашем бывшем, – ответила женщина. – И о том, почему он написал это завещание. Встретимся завтра. И… лучше без вашей дочери.
Ольга положила трубку, чувствуя, как её руки дрожат. Ещё одна встреча. Ещё один секрет. И ощущение, что она стоит на краю пропасти, не зная, что ждёт внизу.
Ольга сидела в маленьком кафе на Арбате, сжимая в руках стакан с остывшим латте. Напротив неё сидела Мария, адвокат Елены Ковалёвой, женщина с острыми скулами и холодным взглядом. Её тёмные волосы были собраны в идеальный пучок, а чёрный костюм выглядел так, будто стоил больше, чем вся зарплата Ольги за год.
– Вы сказали, у вас есть информация, – Ольга старалась держать голос ровным, но внутри всё кипело. – Говорите.
Мария открыла кожаную папку, выложила перед собой несколько листов.
– Артём Ковалёв, – начала она, её голос был сухим, деловым. – Ваш бывший… сожитель. Он написал завещание под давлением. И я могу это доказать.
Ольга почувствовала, как её сердце сжалось.
– Под давлением? – переспросила она. – Кого?
Мария посмотрела ей прямо в глаза.
– Своей матери. Ирины Николаевны.
Ольга замерла. Ирина. Та самая Ирина, которая вчера везла их в Барвиху, называла Соню внучкой, обещала помощь.
– Вы лжёте, – выдавила Ольга, но её голос дрогнул.
Мария чуть улыбнулась, но в этой улыбке не было тепла.
– У меня есть переписка, – сказала она, пододвигая к Ольге распечатки. – Электронные письма. Артём писал Елене за месяц до смерти. Говорил, что мать заставила его включить Софью в завещание. Угрожала лишить его доли в компании, если он откажется.
Ольга взяла бумаги, её пальцы дрожали. Она пробежала глазами по строчкам. «Мама не оставляет мне выбора… Она хочет, чтобы я исправил прошлое… Но я не уверен, что это правильно». Слова Артёма. Его почерк – не буквально, но она чувствовала его в каждом предложении. Тот же надлом, та же слабость, которая когда-то разбивала ей сердце.
– Почему я должна вам верить? – Ольга подняла глаза, её голос был хриплым. – Вы работаете на Елену. Она хочет отобрать у Сони наследство.
Мария пожала плечами.
– Я не прошу вас верить, – сказала она. – Я прошу вас быть умнее. Если вы пойдёте в суд, мы используем это. И вы проиграете.
Ольга сжала кулаки под столом.
– Тогда зачем вы здесь? – спросила она. – Чего вы хотите?
– Компромисса, – ответила Мария. – Елена готова поднять сумму до двух миллионов долларов. Вы и ваша дочь уйдёте с деньгами, а семья сохранит контроль над бизнесом.
Ольга почувствовала, как её горло сжимается. Два миллиона. Цифра казалась нереальной, как сон. Но в голове крутились слова Сони: «Я не хочу его денег. Он нас бросил».
– Я подумаю, – наконец сказала она, вставая. – Но не ждите, что я соглашусь.
Мария кивнула, её взгляд был холодным, как сталь.
– У вас три дня, – сказала она. – Потом мы подаём в суд.
Дома Ольга сидела на кухне, глядя на стопку документов. Соня была в своей комнате, слушала музыку через наушники – её способ сбежать от всего. Ольга не могла её винить. Она сама хотела сбежать. От бумаг, от Ковалёвых, от этой проклятой правды, которая рушила всё.
Ирина. Неужели она лгала? Неужели всё это – её игра? Ольга достала телефон, набрала номер Ирины. После третьего гудка та ответила.
– Ольга? – голос Ирины был тёплым, но в нём чувствовалась усталость. – Что-то случилось?
– Вы заставили Артёма написать завещание? – выпалила Ольга, не в силах сдержаться. – Угрожали ему?
Тишина на другом конце линии была такой долгой, что Ольга подумала, что связь оборвалась.
– Кто вам это сказал? – наконец спросила Ирина, её голос стал холоднее.
– Адвокат Елены, – ответила Ольга. – У неё есть письма. От Артёма.
Ирина вздохнула, и этот вздох был полон боли.
– Встретимся, – сказала она. – Я всё объясню.
Они встретились через час в парке недалеко от дома. Ирина сидела на скамейке, её пальто было застёгнуто до подбородка, а в руках она сжимала зонт – дождь снова начался, мелкий и холодный.
– Это правда? – спросила Ольга, садясь рядом. – Вы заставили его?
Ирина посмотрела на неё, её глаза были красными, словно она плакала.
– Не совсем, – сказала она. – Артём… он был в отчаянии. Знал, что умирает. Хотел что-то оставить вам, Софье. Но он сомневался. Боялся, что вы не примете.
– И вы решили за него? – Ольга почувствовала, как гнев возвращается. – Принудили его?
– Я не принуждала, – Ирина покачала головой. – Я… подтолкнула. Сказала, что это его долг. Что он не имеет права уйти, не исправив то, что натворил.
Ольга сжала кулаки.
– Исправить? – переспросила она. – Он бросил меня. Беременную. А вы помогли ему это сделать.
Ирина опустила голову, её пальцы сжали зонт так, что костяшки побелели.
– Я знаю, – прошептала она. – И я жила с этим чувством вины все эти годы. Поэтому я хотела, чтобы Софья получила всё.
Ольга молчала, не зная, верить ей или нет. Ирина выглядела искренней, но после всех этих дней, полных лжи и недомолвок, она не могла доверять никому.
– Елена подаёт в суд, – наконец сказала она. – Они хотят всё отобрать.
Ирина кивнула, словно ожидала этого.
– Я поговорю с ней, – сказала она. – Но, Ольга… подумайте о компромиссе. Для Сони.
Ольга вскочила, её голос дрожал от ярости.
– Для Сони? – воскликнула она. – Вы думаете, я позволю вашей семье решать, что лучше для моей дочери?
Ирина посмотрела на неё, её взгляд был тяжёлым.
– Я не враг вам, – сказала она. – Но, если вы пойдёте в суд, вы можете потерять всё.
Той ночью Ольга не спала. Она сидела на диване, глядя на спящую Соню, которая свернулась калачиком под одеялом. Её светлые волосы разметались по подушке, а на лице было спокойствие, которого Ольга не чувствовала уже давно.
Она думала о двух миллионах. О том, что они могли бы значить – новая квартира, хорошая школа для Сони, путешествия, о которых они только мечтали. Но каждый раз, когда она представляла, как подписывает отказ от наследства, в голове звучал голос Сони: «Он нас бросил».
Утром она позвонила Павлу Сергеевичу.
– Я не хочу компромисса, – сказала она, её голос был твёрдым. – Мы будем бороться.
Юрист вздохнул на другом конце линии.
– Это будет сложно, – сказал он. – У них сильная команда адвокатов. И деньги.
– Я знаю, – ответила Ольга. – Но это не только про деньги. Это про Соню. Про её право.
Судебное заседание было назначено через месяц. Ольга наняла адвоката – молодого парня по имени Алексей, которого порекомендовал Павел Сергеевич. Он был не из дорогих, но, кажется, знал своё дело.
– Они будут давить на то, что Артём был не в себе, – сказал Алексей, листая документы. – Но у нас есть козырь. Завещание заверено нотариусом. И есть свидетели, которые подтвердят, что Артём был в ясном уме.
– Свидетели? – удивилась Ольга. – Кто?
– Ирина Николаевна, – ответил Алексей. – Она готова дать показания.
Ольга почувствовала, как её сердце пропустило удар. Ирина. Снова она.
*****
Зал суда был холодным и пах воском. Ольга сидела рядом с Алексеем, сжимая руку Сони. Елена и Дмитрий сидели напротив, их лица были непроницаемыми. Ирина вошла последней, её шаги эхом отдавались в тишине.
Когда её вызвали к трибуне, она посмотрела на Соню, и её глаза смягчились.
– Артём был болен, – начала она, её голос был спокойным, но твёрдым. – Но он знал, что делает. Он хотел, чтобы Софья получила всё. Это был его выбор. Его последний подарок.
Елена вскочила, её лицо покраснело.
– Мама, ты понимаешь, что делаешь? – воскликнула она. – Ты рушишь семью!
Судья стукнул молотком, призывая к порядку. Ирина не обернулась.
– Я уже потеряла сына, – сказала она, глядя на судью. – Я не потеряю внучку.
Суд длился три часа. Ольга едва слушала, её мысли путались. Когда судья объявил перерыв, она вышла на улицу, чтобы вдохнуть холодный воздух. Соня стояла рядом, её глаза блестели.
– Мам, – сказала она. – Я придумала.
– Что? – Ольга посмотрела на дочь, пытаясь улыбнуться.
– Если мы выиграем, – Соня сжала её руку, – я хочу сделать что-то хорошее. Для других.
Ольга нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду?
– Фонд, – сказала Соня, её голос был полон решимости. – Для мам, как ты. Которые одни. Чтобы у них была помощь.
Ольга почувствовала, как слёзы жгут глаза. Она обняла дочь, прижимая её к себе.
– Ты удивительная, – прошептала она.
Через две недели суд вынес решение. Завещание было признано действительным. Соня получила всё – квартиру, дом, акции, деньги. Елена и Дмитрий покинули зал, не сказав ни слова. Ирина осталась, её взгляд был полон облегчения.
– Спасибо, – сказала Ольга, подойдя к ней.
Ирина покачала головой.
– Это не мне, – сказала она. – Это Соне. И Артёму.
Ольга кивнула, чувствуя, как ком в горле растворяется.
Через месяц Ольга и Соня стояли в офисе, который они арендовали на первые деньги от наследства. На стене висела табличка: «Фонд Софьи». Ольга смотрела на дочь, которая объясняла дизайнеру, как должен выглядеть логотип – простой, с изображением солнца.
– Это будет помогать людям, – сказала Соня, её глаза сияли. – Как ты помогала мне.
Ольга улыбнулась, чувствуя, как тепло разливается в груди.
Ирина вошла в офис, держа в руках папку.
– Я хочу внести первый взнос, – сказала она, протягивая документы. – И… я хочу помочь. Если вы не против.
Ольга посмотрела на неё, потом на Соню. Дочь кивнула, её взгляд был твёрдым.
– Хорошо, – сказала Ольга. – Но это будет на наших условиях.
Ирина улыбнулась, и впервые в её улыбке было что-то настоящее.
– Согласна, – сказала она.
Елена позвонила через неделю. Её голос был холодным, но уже без той злобы.
– Я не ожидала, – сказала она. – Фонд… это неожиданно.
Ольга сжала телефон, но её голос был спокойным.
– Это идея Сони, – сказала она. – Она хочет, чтобы это наследство значило что-то большее.
Елена молчала, потом кашлянула.
– Возможно, я была не права, – сказала она. – Я… подумаю, как помочь.
Ольга не ответила. Она не была готова прощать. Но в глубине души она знала – Соня сделала что-то, что изменило не только их жизнь, но и отношение Ковалёвых.
Ольга стояла на балконе квартиры на Тверской, глядя на огни города. Соня спала в своей новой комнате, где стены были увешаны её рисунками. Дом в Барвихе стал их убежищем на выходные, но эта квартира – она была их домом.
Она подумала об Артёме. О его слабости, его ошибках. И о том, как он всё-таки нашёл способ вернуться к ним – через это наследство, через эту борьбу.
– Спасибо, – прошептала она, глядя на звёзды.
*****
– Мам, ты опять задумалась, – голос Сони выдернул её из мыслей.
Ольга обернулась. Дочь сидела за столом, листая папку с эскизами нового логотипа. Её светлые волосы были заплетены в косу, а в голубых глазах горел тот же огонь, который Ольга видела, когда Соня впервые предложила создать фонд.
– Просто… не верится, – сказала Ольга, улыбнувшись. – Всё это. Ты. Фонд.
Соня фыркнула, но её щёки порозовели.
– Ну, это же ты всё организовала, – сказала она. – Я только идею подкинула.
Ольга покачала головой. Это была неправда. Соня была сердцем фонда. Её рисунки украшали листовки, её письма в соцсетях собирали тысячи просмотров, и именно она настояла на том, чтобы фонд помогал не только деньгами, но и делом — курсами, психологами, детскими кружками.
– Ты молодец, – тихо сказала Ольга, подходя к дочери. – Я тобой горжусь.
Соня закатила глаза, но улыбнулась.
– Ладно, мам, не начинай, – сказала она, но её голос был тёплым.
Офис фонда находился в центре, в том же здании, где когда-то проходила их первая встреча с Ковалёвыми. Ольга настояла на этом — ей казалось символичным превратить место, полное напряжения и угроз, в пространство надежды. Они арендовали помещение на деньги от продажи части акций компании Ковалёвых. Остальные акции Соня решила оставить — не для себя, а для фонда, чтобы он мог расти.
Ирина Николаевна стала их первым крупным спонсором. Она приходила раз в неделю, приносила новые идеи, контакты, иногда просто сидела с Соней, рассказывая истории об Артёме. Ольга всё ещё не могла полностью ей доверять, но видела, как Ирина старается. Это было больше, чем она ожидала от женщины, которая когда-то разрушила её жизнь.
Елена и Дмитрий держались на расстоянии. После суда они исчезли из их жизни, но месяц назад Елена прислала письмо. Короткое, сухое, но с чеком на сто тысяч долларов. «Для фонда», — было написано в записке. Ольга хотела отправить его обратно, но Соня настояла:
– Мам, это не для нас, – сказала она. – Это для тех, кому мы помогаем.
Ольга не спорила. Соня была права.
Сегодня в офисе было оживлённо. Волонтёры готовили рождественский вечер для семей, которые поддерживал фонд. В углу стояла ёлка, украшенная детскими поделками, а по комнате носились запахи мандаринов и имбирного печенья. Соня руководила группой подростков, которые развешивали гирлянды.
– Левее, Дима! – крикнула она, указывая на криво повешенную звезду. – Не так, вот сюда!
Ольга улыбнулась, глядя на дочь. Соня была в своей стихии — уверенная, живая, будто этот фонд дал ей крылья.
– Ольга Сергеевна? – голос Ирины заставил её обернуться.
Ирина стояла в дверях, держа в руках коробку с подарками. Её пальто было припорошено снегом, а в глазах было что-то новое — не боль, не усталость, а что-то похожее на радость.
– Это для детей, – сказала она, ставя коробку на стол. – Игрушки, книги, немного сладостей.
– Спасибо, – ответила Ольга, чувствуя, как её голос смягчается. – Это… много значит.
Ирина кивнула, её взгляд скользнул к Соне.
– Она удивительная, – тихо сказала она. – Как Артём. Но… сильнее.
Ольга посмотрела на дочь, и её сердце сжалось. Да, Соня была сильнее. Сильнее Артёма, сильнее её самой.
– Она вся в себя, – сказала Ольга, и Ирина впервые за всё время рассмеялась.
Вечер начался с детского смеха и музыки. Десятки семей собрались в офисе — матери, отцы, дети, которые когда-то чувствовали себя одинокими, а теперь улыбались, держа в руках подарки. Соня стояла у микрофона, её голос был звонким, но чуть дрожал от волнения.
– Спасибо, что вы пришли, – сказала она, глядя на толпу. – Этот фонд… он для нас всех. Для тех, кто думает, что не справится. Вы справитесь. Мы справимся. Вместе.
Ольга почувствовала, как слёзы жгут глаза. Она отвернулась, чтобы никто не заметил, но Ирина положила руку ей на плечо.
– Вы хорошо её воспитали, – тихо сказала она.
– Она сама себя воспитала, – ответила Ольга, вытирая глаза.
После вечера, когда гости разошлись, а волонтёры убирали мусор, Ольга и Соня остались в офисе. Они сидели на диване, глядя на мигающую ёлку.
– Мам, – вдруг сказала Соня, её голос был серьёзным. – Ты думаешь, он бы гордился мной?
Ольга замерла. Она знала, о ком говорит Соня. Артём.
– Думаю, да, – ответила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Он бы увидел, какая ты сильная. И что ты сделала с его подарком.
Соня кивнула, её глаза блестели.
– Я не злюсь на него, – тихо сказала она. – Уже нет.
Ольга обняла дочь, чувствуя, как тепло её маленького тела разгоняет холод внутри.
– Я тоже, – прошептала она.
На следующий день пришло письмо от Елены. Не электронное, а настоящее, в конверте с золотым тиснением. Ольга открыла его, ожидая очередной подвох. Но внутри была только записка:
«Ольга, Софья,
Я ошибалась. Фонд — это то, что Артём бы хотел. Я хочу помочь. Не ради вас, ради него. Позвоните, если будете готовы говорить.
Елена».
Ольга отложила письмо, чувствуя, как внутри смешиваются облегчение и недоверие. Она не была готова звонить. Не сейчас. Но, может, когда-нибудь.
– Мам, смотри! – Соня вбежала в комнату, держа в руках планшет. – Наш пост в соцсетях набрал миллион просмотров!
Ольга рассмеялась, глядя на сияющее лицо дочери.
– Тогда надо написать ещё один, – сказала она. – Чтобы было два миллиона.
Соня кивнула, её глаза горели.
– Сделаем, – сказала она. – Вместе.
Прошёл год. Фонд Софьи вырос, открыв филиалы в трёх городах. Ольга уволилась из стоматологической клиники и теперь работала в фонде на полную ставку. Соня поступила в художественную школу, но каждые выходные возвращалась в офис, чтобы помогать.
Ирина стала частью их жизни. Не близкой, но постоянной. Она приезжала на все мероприятия фонда, иногда привозила своих друзей — богатых, влиятельных, готовых жертвовать деньги. Елена и Дмитрий тоже начали сотрудничать, хотя их помощь была скорее формальной. Ольга не возражала. Ей было всё равно, что ими движет — чувство вины, желание сохранить лицо или что-то ещё. Главное — фонд работал.
Дом в Барвихе стал их летним убежищем. Соня обожала рисовать на веранде, глядя на озеро. Ольга иногда сидела там одна, думая об Артёме. Она больше не злилась. Он сделал, что мог. А они с Соней сделали больше.
– Мам, – Соня однажды вошла на веранду, держа в руках очередной рисунок. – Это для тебя.
Ольга взяла лист. На нём был нарисован дом, озеро, солнце. И две фигуры — женщина и девочка, держащиеся за руки.
– Это мы, – сказала Соня, улыбаясь.
Ольга прижала рисунок к груди, чувствуя, как слёзы снова подступают к глазам.
– Это лучшее наследство, – прошептала она.
Рекомендуем: