Виктор и Галина прожили в своей старой двушке больше тридцати лет. Дом потёртый, лифт часто застревал, но окна выходили на двор, где они когда-то катали Дениса в коляске. В прошлом году сын решил жениться. С невестой, Олей, они нашли квартиру поближе к центру. Денис пришёл к родителям как-то вечером и сел за стол, как раньше, когда просил деньги на институт.
— Мама, папа, так вышло… Нам не хватает. Банк одобрил ипотеку, но первый взнос большой. Вы же сами говорили, что квартира вам уже тяжела. Может, мы продадим вашу и возьмём нам новую? Вы пока поживёте у нас. Вместе веселее.
Галина кивала ещё до того, как он договорил. Виктор молчал, пил чай, смотрел на стены, где висели фотографии. Он понимал: сыну старт нужен. Приехали риелторы, и через два месяца чужие люди уже ходили по их комнатам. Деньги ушли в первый взнос, ремонт, мебель. Денис с Олей переехали, а родители пока поселились на съёмной однушке — «ненадолго», как говорил сын.
Переезд Дениса был шумный и радостный. Молодые смеялись, спорили, выбирали шторы. Галина в первый же день перемыла всю кухню, Виктор поставил новые розетки, подкрутил кран. Сын улыбался, обнимал мать, говорил — скоро вы переедете к нам, комната уже почти готова.
Потом начались приготовления к свадьбе. Съёмная однушка родителей превратилась в склад: костюм, коробки с посудой, подарки. Галина ездила к молодым каждый день — то шторы повесить, то продукты привезти. Оля улыбалась, но всегда куда-то спешила. Виктор видел: невесте неловко от их присутствия. Он старался не мешаться, делал дела молча и уходил раньше, чем его просили.
Свадьба прошла шумно. Родня со стороны Оли танцевала, как на конкурсе. Со стороны Виктора — тихо поздравили, сели, подняли рюмки и наблюдали. Вечером Денис шепнул матери:
— Мама, папа, вы сегодня у себя в съёмной переночуете? Мы хотим побыть вдвоём.
Галина кивнула, спрятала вздох. Ночевали в съёмной. Утром она снова приехала — нужно было разобрать подарки. Виктор привёз дрель, повесил полки. По дороге домой они молчали. Галина вдруг сказала:
— Нормально всё. Молодые. Нам бы тоже в их годы никто рядом не понадобился.
Через неделю Денис позвонил:
— Мама, папа, слушайте… Мы тут подумали. Может, вы пока поживёте на съёмной? Месяца три. Мы привыкнем, ремонт доделаем, уляжется всё. Потом уже вместе.
Галина согласилась, не спорила. Виктор только уточнил:
— Денис, три — это три? Я на пенсии, мама в поликлинике подрабатывает, но аренда кусается.
— Понимаю. Три. Обещаю помогать деньгами.
Месяц пролетел быстро. Оля стала задерживаться на работе, Денис тоже. Звонили реже. Галина сама напоминала: надо бы встретиться, супчика привезу, котлеты нажарю. Оля в трубке благодарила, но добавляла:
— Тётя Галя, вы лучше позвоните заранее. У нас тут гости бывают.
Однажды Галина пришла без звонка — с пирогом. Дверь открыл Денис. В квартире пахло духами и кофе. На кухне смеялись две девушки. Оля вышла в коридор и смутилась:
— Ой, а вы… могли бы в другой раз? Мы тут с подругами…
Галина резко поймала себя на том, что стоит с пирогом, как курьер. Она улыбнулась:
— Ну, я оставлю и пойду.
Вернулась в съёмную молча. Виктор спросил, как там. Она поставила пирог на стол и сказала:
— Весело. У них всё хорошо.
На второй месяц хозяин съёмной поднял аренду. Виктор поехал договариваться, но тот лишь развёл руками: «Рынок». Денис перевёл родителям денег, но меньше, чем раньше. Сказал, что у них «форс-мажор» — сломалась техника, и ещё нужно доплатить мебельщику. Галина села с калькулятором и поняла, что до конца месяца останутся копейки.
На третьем месяце Виктор напомнил сыну об обещании. Денис долго молчал, потом признался:
— Папа, у нас сложилось непредвиденная ситуация… Олина мама заболела, часто у нас ночует. Мы пока никак. Я придумаю, честно.
Виктор положил трубку, сел на стул и долго сидел. Галина поставила чайник, достала два стакана. Он сказал:
— Мы им не нужны. Нужны были только деньги.
Галина мотнула головой:
— Не говори так. Придёт в себя. Молодые всегда боятся, что мы вмешиваться будем. Надо потерпеть.
На четвёртом месяце терпение стало трещать. Хозяин съёмной снова надавил: либо доплачивайте, либо освобождайте до конца недели. Галина позвонила Денису:
— Сынок, нам съезжать некуда. На другие цены не тянем. Мы ведь продавали ради вас, помнишь?
Сын замялся:
— Мама, я понимаю. Давайте так: приезжайте завтра вечером, поговорим втроём. Найдём решение.
Галина почти расплакалась от облегчения. Вечером они с Виктором вышли заранее. Несли пакет с конфетами — смешная привычка, будто в гости к чужим. По дороге Виктор сказал:
— Я говорить буду спокойно. Без претензий. Но мы должны вернуться домой. Это наш дом тоже.
Оля открыла дверь и сразу почему-то напряглась. Денис поздоровался, обнял мать, кивнул отцу. На столе уже стоял чай. Разговор начался ровно, как школьное собрание. Денис сказал, что любит родителей, но им нужно «личное пространство». Оля добавила:
— Мы за вами присмотрим, если что. Но жить всем вместе… мне тяжело. Работа нервная, я хочу приходить в свою тихую квартиру.
Виктор потрогал край стола, будто искал, за что зацепиться.
— А наша где, Оля? Где наш угол? Как нам быть?
Она опустила глаза:
— Вы же сами продали. Для Дениса. Мы просто предложили.
Галина вздрогнула, но промолчала. Денис торопливо вмешался:
— Не начинайте. Я помню, кто помог. Вопрос не в этом. Давайте сделаем так: я буду доплачивать за вашу аренду, пока вы не найдёте вариант подешевле. И, может, потом возьмём в ипотеку маленькую студию. Будет и вам уютно.
Виктор поднял взгляд:
— На кого возьмём?
— На меня, — быстро сказал Денис. — Я потяну.
— А если у вас дети появятся? — спокойно спросил Виктор. — Потянешь всё?
Денис замолчал. Оля сжала губы. Тишина потянулась, как резина. И тут в дверь позвонили. На пороге стояла Олина мама с сумкой и цветами. Она радостно сказала:
— Я ненадолго, только переночую. У нас воду отключили.
Виктор посмотрел на Галину. Та поняла всё без слов. Их разговор сейчас закончится ничем. Они опять уйдут «ненадолго». Она встала:
— Мы пойдём. Не будем мешать.
Оля неловко взяла цветы, Денис проводил родителей до лифта. В кабине Виктор опёрся о стенку. Сказал тихо:
— Я больше не хочу быть гостем у собственного сына.
Галина кивнула. Слёзы так и не вышли. Они спустились на первый этаж и вышли во двор. Она сказала:
— Завтра пойдём смотреть комнаты. Хоть какие-то. А потом… потом решим.
Он кивнул. Но внутри у него уже назревало другое решение, более жёсткое. Он пока не говорил об этом даже себе.
На следующее утро Виктор встал раньше обычного. Галина ещё спала, а он сидел на кухне, смотрел на старый телефон и прокручивал в голове вчерашний разговор. Всё, что они делали для сына, вдруг потеряло смысл. «Мы им мешаем», — тихо сказал он вслух и даже удивился, как спокойно это прозвучало.
После завтрака он пошёл в агентство недвижимости. Хотел узнать, что вообще можно сделать. Менеджер, молодая женщина с яркой помадой, улыбнулась и сказала, что сейчас на рынке появляются квартиры после банкротства — недорого, но в ремонте придётся вложиться. Виктор попросил распечатки, хотя денег у него едва хватало на аренду. Он просто хотел знать, что есть варианты, что жизнь не закончилась.
Вернувшись домой, он рассказал всё Галине. Она устало махнула рукой:
— Виктор, да какие квартиры… Мы же копейки получаем. Разве потянем ещё один кредит?
— Не потянем, — согласился он. — Но ждать, пока сын одумается, я тоже не хочу. Надо как-то самим.
Через пару дней позвонил Денис.
— Папа, как вы там? С арендой всё нормально?
— Нормально, — коротко ответил Виктор.
— Мы тут думаем, может, вам лучше комнату в коммуналке найти? Подешевле будет. Я помогу с поиском.
Виктор почувствовал, как у него закипает кровь. Он сжал трубку так, что побелели пальцы.
— Не ищи нам комнату, — сказал он твёрдо. — Мы сами решим.
— Папа, не обижайся, я же хочу помочь!
— Помочь? Мы продали ради тебя дом. Если бы не мы, ты бы сейчас на съёмной жил. Так что не ищи нам комнату. Нам жалость твоя не нужна.
Он отключился и долго сидел молча. Галина вошла, поставила чайник.
— Опять ругались?
— Нет. Просто всё понял. Для них мы — временные.
Виктор всё чаще молчал. Вечерами сидел у окна и что-то записывал в блокнот. Галина сначала не вмешивалась, но потом заметила: в блокноте таблицы, суммы, телефоны.
— Что ты там считаешь?
— Сколько нужно, чтобы купить старую однушку на окраине. Не в центре, неважно где. Главное — своё.
Галина тяжело вздохнула.
— Виктор, нам уже шестьдесят. Какой кредит?
— А что, лучше ждать подачек? Я не хочу, чтобы нас жалели.
Через неделю он снова пошёл в агентство. Там ему показали несколько вариантов. Одна квартира была убита в хлам, но дешёвая. Виктор записал адрес. На выходных они с Галиной поехали посмотреть. Подъезд пах краской и кошками, стены облуплены, но окно выходило на зелёный двор. Галина долго стояла у окна.
— Знаешь, — тихо сказала она, — всё равно лучше, чем чужое.
Виктор кивнул. Он понял, что решение принято.
Чтобы собрать хотя бы часть суммы, он позвонил старому знакомому, который занимался ремонтом и подработками. Тот предложил временную работу — помогать на складе. Виктор согласился. Галина брала дополнительные смены в поликлинике. Они работали молча, без жалоб.
Денис звонил редко. Когда узнал, что отец снова работает, удивился:
— Папа, зачем тебе это? Отдыхай, я ведь сказал, помогу!
— Не надо. Сам справлюсь.
Через месяц Виктор снова пришёл в банк. Консультант посмотрел документы и сказал:
— Возраст у вас, конечно, серьёзный, но можно оформить на небольшую сумму. Главное, внести первоначальный взнос.
Виктор кивнул. Он уже продал машину и часть инструментов. Остальное собирался взять в рассрочку.
Галина поначалу плакала. Ей казалось, что они тянут неподъёмное, но Виктор впервые за долгое время выглядел живым. Вечерами он садился рядом и говорил:
— Потихоньку выкарабкаемся. Главное — не сидеть сложа руки.
Однажды вечером позвонил Денис. Голос у него был тревожный.
— Папа, ты где деньги берёшь? Мама рассказала, что ты кредит оформляешь. Вы что, совсем? Я же сказал, помогу!
— Денис, ты уже "помог", теперь мы сами.
На том конце повисла тишина. Потом сын тихо сказал:
— Ладно… делайте, как знаете.
Галина сидела рядом и слушала. Когда Виктор положил трубку, она сказала:
— Он обиделся.
— Пусть. Может, поймёт когда-нибудь, что помощь — не в деньгах.
Через несколько недель им одобрили займ. Квартира досталась без мебели, с облупленными стенами и старым линолеумом. Но это была их квартира. Виктор стоял посреди комнаты и впервые за долгое время улыбался.
— Смотри, Галя, — сказал он, — вот здесь поставим стол. Маленький, но свой.
Она подошла, обняла его за плечи.
— Главное, что не чужие стены.
Виктор молча кивнул. В груди щемило — то ли от усталости, то ли от облегчения. В этой ободранной комнате не было мебели, но наконец-то — никакого «пока», никакого «временно». Свой ключ, своя дверь.
На следующий день они привезли пару коробок. Старый чайник, плед, две тарелки, табурет. Галина постелила покрывало прямо на пол, включила радиоприёмник, который чудом уцелел после всех переездов. Музыка звучала глухо, но уютно.
— Помнишь, как мы начинали в восемьдесят девятом? — усмехнулась она. — Тоже без мебели, с матрасом и котом.
— Зато тогда всё впереди было, — ответил Виктор.
— А сейчас?
— А сейчас — просто по-другому.
Он сел рядом, закурил у открытого окна. Во дворе кто-то стучал молотком, пахло весенней краской и дымом.
Через неделю они уже жили как люди: поставили старый диван, прикрутили полку, починили плиту. Галина каждый вечер протирала окна, словно стирала прошлое. Виктор не жаловался, но уставал — работа на складе давалась тяжело.
Однажды вечером зазвонил телефон.
— Папа, — голос Дениса звучал неуверенно, — как вы там? Мама сказала, вы въехали?
— Да, обустраиваемся. Потихоньку.
— Надо было раньше сказать. Мы бы помогли.
— Ты только говоришь, а где действия? Спасибо, нам хватило. Хлебнули по полной.
Тишина. Потом Денис спросил:
— Можно я приеду? Посмотреть?
— Приезжай.
На выходных они ждали сына. Галина даже испекла пирог. Виктор повесил занавески. Когда в дверь позвонили, он почувствовал, как сердце заколотилось.
Денис вошёл и остановился посреди комнаты. На его лице было что-то среднее между шоком и виной. Старая мебель, маленький стол, табуретки — и родители, улыбающиеся, как будто всё в порядке.
— Вы… тут живёте?
— Ага, — ответил Виктор. — Видишь, как просторно? Даже телевизор помещается.
Галина поставила на стол чай. Денис опустился на стул и тихо сказал:
— Мама, папа, я… не думал, что вы вот так. Я думал, временно.
Виктор усмехнулся:
— Всё временно, сын. Просто у кого-то «временно» длится дольше.
Оля не приехала. Сослалась на дела. Но на следующий день позвонила сама.
— Виктор Николаевич, я хочу, чтобы вы знали: мы не хотели вас обидеть. Просто не справлялись. Мы были не готовы.
— Бывает, — спокойно ответил он. — Главное, чтобы теперь понимали.
Потом они долго не виделись. Денис звонил реже, но голос его стал мягче, как будто что-то в нём сдвинулось.
Осенью Виктор поставил новую дверь. Когда он прикручивал замок, Галина стояла рядом и улыбалась.
— Всё-таки ты упрямый.
— А ты думала, сдамся?
— Нет, просто… я горжусь тобой.
Вечером они сидели на диване и пили чай. За окном шёл мелкий дождь, капли постукивали по подоконнику. В этой тишине не было ни обиды, ни жалости. Только спокойствие.
Галина вздохнула:
— Знаешь, Виктор, я раньше боялась остаться без дома. А теперь поняла — дом не стены. Дом — это когда рядом человек, который не бросит.
Он взял её за руку.
— Значит, у нас дом есть.
Телефон снова зазвонил. Денис.
— Папа, мама, мы подумали… Может, вы приедете к нам в гости? На выходные. Без повода. Просто посидим.
Виктор посмотрел на Галину. Та улыбнулась.
— Приедем, — сказал он. — Но только в гости.
Он повесил трубку, и в комнате снова стало тихо. Чайник зашипел, радио тихо играло старую песню. Впервые за долгое время Виктор почувствовал себя по-настоящему дома — без долга, без ожиданий, без страха.
Теперь всё было на своих местах. И жизнь, и ключи, и спокойствие.