Соломония вернулась в свою келью на ватных ногах, все еще не веря, что ей удалось убедить посланниц Василия в смерти их сына. Она тяжело опустилась на скамью, подняла глаза и увидела икону Богородицы, висящую на стене. Добрые глаза Богоматери смотрели на нее с ласковой грустью и небольшим осуждением.
-Прости меня, матерь Божья! - взмолилась несчастная женщина, и впервые за долгое время разрыдалась.
В дверь неслышно проскользнула девушка-послушница, уселась рядом с Соломонией прямо на холодный, каменный пол.
-Не плачь, инокиня Софья!- пролепетала она, сама борясь со слезами.- Они уехали, больше не потревожат твою душу!
Повинуясь внезапному порыву, Соломония потянулась к девушке, уткнулась лицом в ее плечо, зарыдала еще горше. Слезы омывали душу, дарили утешение.
Наплакавшись она смущенно отстранилась от своей внезапной утешительницы, отерла мокрое лицо и высморкалась.
-Ты никому не говори о том, что видела! - попросила она девушку.
-Не скажу! - заверила та Соломонию в ответ.
-Как звать-то тебя? -Соломония внезапно поняла, что не помнит ее имени, хоть оно наверняка и упоминалось при ней не один раз.
-Так Анна я, инокиня София!- сказала девушка, думая про себя, уж не лишилась ли инокиня разума от пережитых волнений.
- Ты вот что, Аннушка, оставайся при мне, будешь мне помощницей!
-Мать-настоятельница...
-С ней я переговорю, не беспокойся! Тебе когда постриг принимать?
Лицо Аннушки болезненно скривилось.
-Не ведаю! Наверное скоро...
По тону девушки Соломония поняла, что стать монахиней Анна вовсе не стремилась и возникшая к девушке симпатия еще более возросла. Ведь перед ней стояло существо, как и сама Соломония попавшая в эти стены не по собственной воле.
-Послужи мне, а я подумаю, как помочь тебе! - пообещала Соломония.
-Да и я так при тебе быть рада, инокиня София!-воскликнула Анна, но Соломония видела, как в глазах девушки загорелась надежда.
Прошло несколько дней. Соломония, верная данному слову, попросила мать -настоятельницу дать ей Анну в личные помощницы. Она легко получила разрешение, дивясь тому, что после случившегося у дуба, настоятельница не задала ни единого вопроса. Но видимо, мудрая женщина и без объяснений поняла все, а может предпочитала знать меньше положенного, не подвергая себя излишним соблазнам. Так, или иначе, но Аннушка перетащила свой соломенный тюфяк, служивший постелью послушницам, в просторную келью Соломонии и укладывалась на сон, положив тюфяк у двери, хоть Соломония и пыталась протестовать, опасаясь гуляющих по монастырю сквозняков. Она предлагала Анне расположиться у каменной печи, расположенной в ее келье. Девушка отказалась, заметив что холода не боится и при необходимости может спать и без тюфяка, прямо на полу. Анна всерьез отнеслась к своей новой роли личной помощницы и решила, что должна обеспечивать безопасность своей госпожи. Соломонию же присутствие Анны успокаивало и отвлекало от мрачных мыслей о причинах задержки Агафьи.
Анна постепенно и ненавязчиво рассказала Соломонии грустную историю своей короткой жизни и о том, почему оказалась в монастыре. Обещание, данное еле родителями, осложняло задумку Соломонии вызволить Анну из этого пожизненного заточения. Анна была еще почти ребенком, ничего не успевшим повидать в этом мире. То, что ее принесли в жертву, как агнца, возмущало Соломонию до глубины души. Она сама, жаждавшая материнского счастья долгие годы, и лишенная этого едва дождавшись своего счастья, не могла понять, как могли родители Анны пожертвовать счастьем одного ребенка ради спасения другого, считала это несправедливым.
Агафья вернулась неожиданно, ранним утром, когда еще не закончилась утренняя служба.
-Где же ты так задержалась?-кинулась к ней Соломония, -Не случилось ли чего с...
Она не договорила, осеклась, что чуть не произнесла имя сына при Аннушке.
-Не тревожься, все хорошо!- поспешила заверить ее Агафья, -Что тут эта послушница делает?
Агафья скосила глаза за Аннушкин тюфяк, задвинутый на день в угол.
-Аннушка, ступай покамест к трудникам*, посмотри, не готово ли белье, что я для стирки отдала? - велела Соломония девушке.
Аннушка скосила любопытные глаза на Агафью и вышла.
-Ну, говори же, как там сыночек мой?-взмолилась Соломония.
-Жив и здоров, касатик наш. Силу набирает!
Соломония вздохнула с облегчением, перекрестилась.
-Тогда говори, отчего задержалась?
-На пути обратном встретила знакомицу старую, она меня к себе позвала. Живет она недалече, из Москвы только вернулась. При дворе княжеском была по делам хозяйственным. Яблоки у нее чудо, как хороши, она их кажный год на торг возит, да в гостинец для князя пару корзин принесть не забывает!
Соломония, по блестевшим глазам Агафьи поняла, что та неспроста загостилась у знакомой.
-Значит новости из Москвы выведала?- спросила она.
-Выведала!
Агафья поведала о беременности второй жены князя и о том, как горд он сам пред стоящим Василий своим отцовством. До того, что по мнению некоторых, бывает порой просто смешон.
-Так вот почему про мне решил вспомнить, да слух о моей беременности проверить! -поняла Соломония.
Что ж, теперь Василий мог быть уверен, что молодая жена не нагуляла ребенка на стороне, чего стареющий князь боялся больше всего. Уж кому, как ни Соломонии было знать норов человека, с которым она прожила много лет?
Вернулась Аннушка с со стопкой свежего белья, прекращая разговоры женщин. Жизнь возвращалась в свое привычное русло. Однако, Соломонии все недавало покоя, что та, другая женщина заняла ее законное место и ее сын, а не сын Соломонии, займет со временем место отца. Она смотрела на Аннушку и постепенно в ее голове зрел план, как знать все о жизни Василия и его новой семьи, что бы не упустить момент, когда лучше всего нанести внезапный удар, который разобьет их счастье на мелкие осколки, как когда-то разрушилась ее собственная жизнь...
В Москве звонили колокола на всех храмах и церквях, провозглашая великую радость. Дождалось княжество наследника! Великая княгиня Елена, дождливым августовским днем, произвела на свет сына, осчастливив большую часть московского княжества. Говорили, что в тот самый час, когда выходил младенец из чрева матери, над Кремлем загремел раскатами гром, предвещая приход в этот мир человека великого и сильного.
Были, конечно, и те, чьи надежды на будущее рухнули вместе с появлением на свет этого младенца. Черным посчитал для себя тот день брат князя Василия, Юрий, уверовавший, что брат так останется бездетным и власть, коли Господь приберет Василия раньше чем самого Юрия, перейдет в его руки. Узнав о рождении племянника, Юрий заперся в одиночестве в трапезной своего терема и страшно напился, костеря своего брата на чем свет стоит. Огорчились и те, кто поддерживал Юрия, но, конечно, не в такой степени, как он сам. Натура человеческая такова, что теряя в чем-то, он сразу начинает искать для себя иную выгоду, и находит. Бесконечным потоком слали княгине Елене свои поклоны и пожелания долгих лет ей и ее младенцу разного рода бояре, купцы, воеводы. Все, кто имел хоть какой-то вес в Москве спешили обозначить себя перед княгиней, в надежде, что когда-нибудь его имя вспомнится ей в числе тех, кто радовался рождению княжича Ивана и она сможет замолвить за них словечко в трудный час.
Но самым счастливым человеком был Великий князь Василий. Словно тяжкую ношу сбросил он со своих плеч, впервые за долгие годы вздохнул свободно. Взяв сына на руки он не сдержался, зарыдал, роняя крупные мужские слезы на личико новорожденного, отчего тот недовольно засопел и завертел крошечной головой. Это была самая главная победа Василия в жизни. Великодушно он снял запрет на вступление в брак своих братьев, разрешив наконец и им обзавестись наследниками. Щедрые блага излились и на простой народ в виде угощений и пития разного, да послабления в податях.
Крестить новорожденного Василий отнес сам. В Троице - Сергиевой лавре произошло таинство. Истово молился Василий Сергию Радонежскому, чтобы взял под свое покровительство младенца Ивана.
Княгиня Елена, на время забытая, томилась в момент крестин у себя в палатах, так как с момента родов не прошло и десяти дней. Она прекрасно себя чувствовала, не ощущала положенной слабости и была полна энергии, поэтому вынужденное заточение несказанно ее злило. Теперь, когда она выполнила свое главное предназначение, она жаждала деятельности, а приходилось ждать, запершись в четырех стенах.
Наконец князь вернулся с новорожденным сыном, получившим крещение. Нехотя отдал ребенка в руки нянек и ласково посмотрел на жену.
-Как ты, Елена? Чего душа твоя желает?
-В сад хочу, на воздух! - капризно ответила Елена, справедливо полагая, что теперь может требовать от него всего, чего хочет.
-Что ж, пойдем, коли хочешь! Только достанет ли у тебя сил?
Елена подумала, что муж стал похож на заботливую наседку, распустившую крылья над единственным, оставшимся у нее цыпленком. Но ничего не попишешь! Он - ее муж, и она должна хотя бы делать вид, что находится в его подчинении.
Василий же, глядя как служанки помогают своей госпоже обуться и накинуть на плечи теплый платок, дабы не застудиться, вспоминал о том следствии, что учинил не так давно Соломонии.
Довольные жены постельничего и дьякона, вернувшись в Москву, удостоились чести быть принятыми самим Великим князем. Наперебой они принялись рассказывать ему обо всем, что узнали.
-Так вы точно установили, что Соломония была в тягости? - спросил Василий, перебивая их.
-Установили, Великий князь, как есть! -бодро солгали обе, еще в пути решив, что хоть и не осмотрели Соломонию, как положено, однако княгиня сама ведь призналась, что родила. Потому и нет на них особого греха.
Василий услал женщин, оставив при себе их мужей. Яков Мазура сразу понял, что согласившись на помощь князю в столь деликатном деле, да еще втянув в него жену свою, явно просчитался.
-Заставить баб молчать можно лишь одним способом! - многозначительно заявил князь, выразительно посмотрев на стоявших перед ним мужчин.
-Эти молчать будут! - поспешил заверить Василия Мазура, - Мы за своих жен ручаемся!
-Я не могу рисковать! - ответил князь., - За хорошие новости я щедро вознагражу ваших жен, но....
Мазура понял, что за этим "но" последует нечто страшное. Понял это и казначей Малой, побледнел.
Василий, видя, что изрядно напугал слуг, про себя усмехнулся. Он знал, что теперь мужья также напугают своих жен, чтобы ни одно неосторожное слово не слетело с их губ.
Он ошибся. Всего через месяц до него самого дошли слухи о том, что Соломония все же смогла понести. Слухи эти настолько обросли лживыми подробностями, что оказались совершенно непохожими на правду, однако, человеку знающему истину было очевидно, откуда дует ветер. Василий смог быстро вычислить источник сплетен и совершенно не удивился, что жена казначея Георгия Малого не утерпела и выболтала о тайном поручении от князя своей закадычной подруге. Как водится секрет был поведан при получении клятвы молчать до гробовой доски и, как водится, давшая клятву не смогла совладать с желанием открыться еще кому-то, более сильным, чем возможное наказание, и понесла новость дальше, то же не забывая в свою очередь взять клятву хранить молчание.
По Москве ходили разговоры о том, что бывшая княгиня Соломония, а ныне инокиня София, от обиды на мужа и дабы доказать свою женскую пригодность к деторождению, вступила в тайную связь с каким-то мужчиной и понесла. Что ребеночек, рожденный от этой связи увезен далеко своим настоящим отцом. По другой версии, отцом ребенка был князь, и ребеночек тот жив-здоров. Однажды, когда вырастет, он спросит с отца за нанесенную его матери обиду. Были и совсем уж дикие версии о рожденных Соломонией близнецах-богатырях, что растут не по дням, а по часам, и потому время расплаты для Великого князя уже близко.
Как только источник сплетен был установлен, обеих женщин и их мужей приволокли к Василию. Князь проявил милость - не стал казнить глупых баб. За болтливость им урезали языки, мужей выпороли, за то, что не сумели приструнить собственных жен, и вместе с семьями выслали виноватых из Москвы прочь, на самые глухие окраины княжества.
Кроме этих двух женщин, языков лишились многие, кто осмелились передавать сплетни и, постепенно, все успокоилось, улеглось, забылось.
Теперь только благополучие и здоровье молодой жены и новорожденного сына беспокоило Великого князя. Он взял жену под руку и повел в сад, благо последние отголоски уходящего лета еще даровали тепло.
*Трудники - служащие при монастыре на черновых работах миряне (прим. Автора)
Дорогие подписчики! Если вам нравится канал, расскажите о нем друзьям и знакомым! Это поможет каналу развиваться и держаться на плаву! Подписывайтесь на мой Телеграмм канал, что бы быть не пропустить новые публикации и не потерять канал, так как Дзен часто принудительно отписывает подписчиков.
Поддержать автора можно переводом на карту:
Сбербанк: 2202 2067 5653 0312