— Да пошла ты к чёрту! — Хлопок двери прозвучал как выстрел.
Людмила застыла в прихожей, держась за косяк. Пальто мужа еще качалось на вешалке от сквозняка. Она медленно сползла по стене, села прямо на холодный паркет, уткнулась лбом в колени.
«Вот и всё», — пронеслось в голове.
А началось с ерунды. С обычного субботнего завтрака, когда Людмила листала телефон, а Геннадий жевал омлет. Дочь его, Кристина, прислала сообщение: «Пап, когда поговорим о той квартире? Мне ипотеку одобрили, но хочется без кабалы».
— Генка, — Людмила положила телефон экраном вниз, — твоя Кристина опять про квартиру пишет.
Он даже не поднял глаз.
— И что?
— А то, что я тебе сразу сказала — я и не буду дарить квартиру твоей дочке! Сама заработает! У меня своих планов полно.
Геннадий медленно отложил вилку. На скуле заходил желвак.
— Это моя квартира тоже.
— Твоя? — Людмила усмехнулась, хотя внутри всё похолодело. — Ага. Купленная на мои деньги, между прочим. Или ты забыл, кто вкалывал как проклятый в девяностых, пока ты свой магазинчик убыточный тянул?
— Ты что сейчас несешь?!
— Правду говорю! — Людмила вскочила, схватила чашку, швырнула в раковину. Та треснула пополам. — Однокомнатная эта на Речном — моя подстраховка. Моя! На старость откладывала, сдавать буду. А ты свою принцессу в шелках держи, раз такой заботливый папаша!
Геннадий поднялся. Лицо у него стало кирпичным.
— Она моя дочь.
— А мне плевать! У тебя она от первого брака — ты и обеспечивай! Я при чем тут?!
— При том, что ты моя жена!
— Жена! — Людмила истерично засмеялась. — Жена, значит, должна на ваших паразитов работать? Кристине двадцать восемь! Она в IT сидит, зарабатывает прилично! А мне что — всё отдать, чтобы потом самой в старости на съемной жить?!
— Ты ненормальная...
— Нет, это ты ненормальный! — Людмила подошла вплотную, ткнула пальцем в его грудь. — Ты своей бывшей всю жизнь алименты исправно платил. Потом на квартиру Кристине помогал, когда она после университета съезжала. Машину ей купил в кредит — я молчала! Но квартиру мою не получите! Никогда!
Он схватил её за запястье.
— Отпусти! — Людмила дернулась.
— Слушай меня, — голос у Геннадия стал тихим, страшным. — Кристина — моя кровь. И если надо будет выбирать между ней и тобой...
— Выбирай, — выдохнула Людмила. — Давай, выбирай прямо сейчас.
И он выбрал.
Теперь она сидела на полу в пустой квартире и думала, как всё стремительно полетело к чертям. Одиннадцать лет брака. Одиннадцать лет она терпела его вечные разговоры про Кристину, какая она молодец, как развивается, какая умница. А про её собственную племянницу Свету — ни слова, ни интереса. Света после техникума еле-еле на ногах стояла, одна с ребенком, а Людмила помогала как могла. И никто спасибо не сказал.
Телефон завибрировал. Эльвира, подруга.
«Людк, ты где? Мы же сегодня в «Рубин» на маникюр собирались!»
«Рубин». Салон на Профсоюзной. Людмила посмотрела на свои обкусанные ногти, на старые джинсы.
«Через час буду», — быстро набрала она.
Надо выбираться из этой квартиры. Надо двигаться, дышать, не думать. Иначе сойдешь с ума.
Салон «Рубин» встретил приторным запахом лака и электронной музыкой. Эльвира уже сидела в кресле, протягивала мастеру свою холеную ладонь.
— Людка! — она махнула рукой. — Иди сюда, Маргоша тебе ногти сделает. Смотри, какой дизайн придумали — с блестками!
Людмила опустилась в соседнее кресло. Мастер — девчонка лет двадцати пяти в черном комбинезоне — окинула её оценивающим взглядом.
— Покрытие снять? Форму скорректировать?
— Делайте что хотите, — устало сказала Людмила.
Эльвира повернулась к ней.
— Чего такая кислая? Генка опять что-то не так сказал?
— Генка ушел, — выпалила Людмила и сама испугалась своих слов.
— Как ушел?! — Эльвира чуть не выдернула руку у мастера. — Куда ушел?
— К своей дочке небось побежал. Жаловаться, какая я стерва. — Людмила закрыла глаза. — Элька, он квартиру на Речном хочет Кристине отписать. Понимаешь? Мою квартиру! Которую я на свои кровные купила!
— Погоди, погоди... — Эльвира нахмурилась. — А юридически она на ком?
— На нас обоих. Совместно нажитое имущество. Я дура, согласилась сразу на двоих оформить. Думала, семья же, какая разница...
— Ох, Людка, — покачала головой Эльвира. — Ну ты даешь. А он вообще что говорит? Почему вдруг ей квартиру?
— Говорит, дочь же. Помочь надо. А то она всю жизнь в ипотеке будет сидеть. — Людмила зло фыркнула. — Сама в IT работает, муж у неё программист. Они вдвоем больше нас с Генкой зарабатывают! А им квартиру подавай!
Мастер молча пилила ей ногти, делая вид, что не слышит разговора. Но Людмила видела, как у неё дрогнули уголки губ.
— Слышь, а поговори с адвокатом, — Эльвира понизила голос. — У меня знакомая есть, Зоя Михайловна. Она по разводам специалист. Может, найдет лазейку какую, чтобы квартира тебе осталась.
— Развод? — Людмила открыла глаза. — Элька, ты о чем?
— А ты о чем?! Он же уже выбор сделал! Ушел, хлопнул дверью! Думаешь, вернется, на коленях прощения просить будет? — Эльвира скептически хмыкнула. — Мужики в этом возрасте не прощают. Они обижаются и уходят. А потом новую находят, помоложе.
Слова подруги больно резанули. Людмила представила Геннадия с какой-нибудь тридцатилетней дурой, и внутри всё сжалось.
— Он не такой, — пробормотала она неуверенно.
— Все они такие, Людк. Все.
Людмила вышла из салона с ярко-красными ногтями и тяжелой головой. Эльвира умчалась по своим делам, а она осталась одна посреди Профсоюзной улицы, не зная, куда идти.
Домой? Но там пустота и этот проклятый запах его одеколона.
К Свете? Племянница сейчас на работе, а внука из садика забирать рано.
Телефон снова ожил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Людмила Петровна? — мужской голос, официальный. — Это агентство недвижимости «Горизонт». Вы оставляли заявку на оценку однокомнатной квартиры на Речном проспекте?
Людмила замерла.
— Я? Нет, не оставляла.
— Странно. Тут указан ваш номер телефона и адрес объекта. Может, супруг оставлял?
— Какого... — Людмила сглотнула. — Повторите адрес.
Мужчина продиктовал. Её квартира. Та самая.
— Спасибо, — Людмила быстро сбросила звонок.
Значит, так. Геннадий уже действует. Хочет продать квартиру, чтобы деньги Кристине отдать.
«Ну, погоди, — подумала Людмила, сжав телефон. — Погоди, родной. Не так всё просто будет».
Она поймала такси и назвала адрес: улица Ленина, дом семь. Офис той самой Зои Михайловны.
Офис Зои Михайловны располагался на третьем этаже старого кирпичного здания, где когда-то был Дом культуры. Теперь там ютились риелторы, страховщики и адвокаты. Людмила поднялась по скрипучей лестнице, толкнула дверь с табличкой «Юридические услуги».
— Вы по записи? — секретарша, полная женщина в очках, даже не подняла головы от компьютера.
— Нет, но мне Эльвира Кротова посоветовала... Срочно надо.
— Сейчас все срочно, — буркнула секретарша. — Присаживайтесь, освободится — вызову.
Людмила села на продавленный диванчик, взяла журнал. Листала, не видя. В голове крутились одни мысли: «Он уже агентство вызвал. Оценку заказал. Значит, всё решил. Без меня. Как будто меня вообще нет».
Дверь кабинета распахнулась, оттуда вышел мужчина в мятой куртке, вытирая глаза. Плакал, что ли? За ним появилась сама Зоя Михайловна — высокая, под шестьдесят, седые волосы забраны в строгий пучок, черный костюм.
— Следующий, — бросила она. — Вы?
Людмила вскочила.
— Да, я.
Кабинет оказался маленьким, заваленным папками. За окном виднелась серая крыша соседнего здания. Зоя Михайловна опустилась в кресло, жестом указала Людмиле на стул напротив.
— Говорите. Коротко и по делу.
— Муж хочет квартиру дочери отдать. Мою квартиру. Которую я купила до брака... то есть нет, в браке, но на свои деньги! — Людмила сбилась. — В общем, он уже агентство вызвал, оценку делать. А я не хочу!
— Документы на квартиру есть?
— Да. Дома.
— На кого оформлена?
— На обоих. Совместная собственность.
Зоя Михайловна откинулась в кресле, сцепила пальцы.
— Значит так. Если вы в браке, квартира — общая. Продать без вашего согласия он не может. Но может подать на развод и требовать раздел имущества. Тогда по суду вам половину присудят, а вторую — ему. Продадите, деньги пополам.
— Нет! — Людмила ударила ладонью по столу. — Это неправильно! Я её на свои деньги купила!
— Докажете? — Зоя Михайловна приподняла бровь. — Чеки сохранились? Договор купли-продажи на ваше имя? Выписки, что деньги переводили именно вы?
Людмила растерянно молчала.
— Вот видите, — адвокат вздохнула. — Без доказательств это просто слова. Суд смотрит на документы. А там написано — совместная собственность.
— Но должен же быть выход какой-то!
— Выход есть. Мирно договориться. Либо вы ему компенсацию за долю платите и становитесь единственной хозяйкой. Либо продаете, делите деньги. Либо разводитесь и через суд делите.
Людмила почувствовала, как внутри всё холодеет.
— Сколько стоит ваша консультация?
— Три тысячи в час.
— Хорошо, — Людмила полезла в сумку за кошельком. Руки дрожали.
Она вышла из офиса в сумерках. Город зажигал огни, троллейбусы ползли по проспекту, люди спешили домой. А у неё дома не было. Точнее, был, но пустой.
Телефон снова ожил. Геннадий.
Людмила долго смотрела на экран, потом всё-таки ответила.
— Что?
— Людка... — голос у него был тихий, усталый. — Давай поговорим нормально.
— О чем говорить? Ты уже всё решил. Агентство вызвал.
Пауза.
— Откуда ты знаешь?
— Мне позвонили. Думали, я заявку оставляла.
Он тяжело выдохнул.
— Послушай. Я не хочу тебя обидеть. Просто Кристина... она действительно в сложной ситуации. Ипотека на тридцать лет — это каторга. А однокомнатная та пустует, ты же сама говорила, что сдавать собираешься. Ну так пусть Кристина живет. Потом, когда мы с тобой старые будем, она нас обоих поддержит...
— Генка, — перебила Людмила, — а ты хоть раз подумал, что у меня тоже есть родные? Что Светка моя племянница одна с ребенком мыкается? Что я ей помогаю, а ты носом даже не ведешь?
— При чем тут Светка?!
— А при том! Почему я должна твою дочь обеспечивать, а ты мою племянницу даже не замечаешь?!
— Это не одно и то же! Кристина — моя дочь!
— А Света — моя кровь! — закричала Людмила, не сдержавшись. Прохожие обернулись. Она отошла в сторону, прижалась к витрине магазина. — Понимаешь? У меня детей нет, но есть Светка. И если уж говорить честно, я лучше ей помогу, чем твоей принцессе!
— Ты... — Геннадий замолчал. — Значит, так. Завтра приеду, заберу вещи. И будем оформлять развод. Раз ты такая принципиальная.
— Оформляй, — бросила Людмила. — Только квартира останется мне. Я адвоката наняла.
Она сбросила звонок, прислонилась затылком к холодному стеклу. Всё. Теперь точно всё.
Домой Людмила вернулась поздно вечером. Квартира встретила темнотой и тишиной. Она включила свет в прихожей, стянула туфли. Пальто Геннадия больше не висело на вешалке.
«Значит, приезжал. Забрал».
Она прошла на кухню, открыла холодильник. Там стояла кастрюля с борщом, который она сварила позавчера. Крышку сняла, понюхала — нормальный. Села за стол, налила себе тарелку. Ела медленно, машинально, не чувствуя вкуса.
Телефон завибрировал. Света.
«Тет Люд, ты как? Дядя Гена звонил, сказал, что вы разводитесь. Это правда?»
«Правда, Светуль».
«Приезжай к нам. Не сиди одна».
Людмила посмотрела на часы. Половина десятого.
«Поздно уже. Завтра приеду».
«Хорошо. Держись. Я тебя люблю».
Людмила уткнулась в экран, сглатывая комок в горле. Вот за это она и любила племянницу. За эти простые слова, за участие.
Она доела борщ, помыла посуду, пошла в спальню. Постель была застелена, но подушка Геннадия исчезла. Людмила легла на свою половину, уставилась в потолок.
«Одиннадцать лет. Одиннадцать лет жизни — впустую».
Но почему-то слёз не было. Только пустота какая-то странная. И злость. Злость на Геннадия, на Кристину, на себя саму.
Утром Людмила проснулась от звонка в дверь. Схватила халат, выглянула в глазок. На пороге стояла женщина лет тридцати пяти, в светлом пуховике, с большой сумкой через плечо.
— Кто там?
— Людмила Петровна? Меня Геннадий Семёнович прислал. Я оценщик из агентства.
Людмила распахнула дверь.
— Какой оценщик?! Я ничего не заказывала!
Женщина растерянно заморгала.
— Но вчера ваш супруг звонил, говорил, что вы согласны показать квартиру на Речном...
— Я не согласна! — рявкнула Людмила. — И не буду! Убирайтесь!
— Извините, я не хотела... — оценщица попятилась.
Людмила захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной. Дыхание сбилось, сердце колотилось.
«Ах ты сволочь. Ах ты гад. Решил через голову действовать?»
Она метнулась к телефону, набрала Геннадия.
— Ты что творишь?! — заорала, не дожидаясь приветствия. — Оценщика прислал?! Без моего согласия?!
— Людка, успокойся...
— Я успокоюсь, когда ты прекратишь распоряжаться моей собственностью! Ясно тебе?!
— Это не только твоя собственность! — повысил голос и он. — Я тоже имею право!
— Право?! Ты вообще обнаглел, да?! Я сейчас в полицию заявление напишу, что ты мошенничество затеял!
— Пиши, — устало сказал Геннадий. — Пиши что хочешь. Всё равно квартиру продадим. Через суд, если надо.
Он сбросил звонок.
Людмила стояла посреди прихожей, сжимая телефон. Ярость накрывала волнами, хотелось что-то разбить, швырнуть, разнести к чертям.
Вместо этого она оделась, вызвала такси и поехала на Речной проспект.
Квартира встретила ее холодом и затхлым воздухом. Людмила включила свет, прошлась по комнатам. Здесь она жила пять лет назад, когда еще не встретила Геннадия. Здесь был её мир, её порядок, её жизнь.
Однокомнатная, двадцать восемь метров. Окна во двор, рядом школа и магазин. Старая мебель, которую она покупала понемногу, на распродажах. Диван — с рук взяла, за три тысячи. Шкаф — подарила знакомая, когда переезжала.
Людмила опустилась на диван, огляделась. На подоконнике стоял засохший цветок в горшке. Она забыла его полить, когда последний раз приезжала.
«А может, и правда продать? Взять деньги, купить что-то другое. Начать заново».
Но тут же одернула себя.
«Нет. Это моё. Я не отдам».
Телефон ожил. Кристина.
Людмила уставилась на экран.
Она ответила.
— Слушаю.
— Людмила Петровна? — голос у Кристины был вкрадчивый, мягкий. — Это Кристина. Можно с вами поговорить?
— Говори.
— Я... я знаю, что у вас с папой конфликт. И я хотела сказать, что не претендую на вашу квартиру. Честно. Папа сам это придумал, я его не просила.
Людмила молчала.
— Людмила Петровна, вы слышите?
— Слышу.
— Просто папа считает, что должен мне помочь. Он всегда так делал. Но я... я взрослый человек. Я сама справлюсь. Правда.
— Кристина, — медленно произнесла Людмила, — ты хоть понимаешь, что творишь? Ты разбиваешь семью. Из-за денег.
— Нет! — в голосе девушки прорезалась паника. — Нет, я не хочу! Я вообще не хочу вашу квартиру! Пожалуйста, помиритесь с папой. Он же несчастный ходит...
— Несчастный, — повторила Людмила. — А я, значит, счастливая?
— Я не это хотела сказать...
— Знаешь что, Кристина? Твой отец сделал выбор. Он выбрал тебя. А мне остается только принять это и жить дальше. Всего хорошего.
Людмила отключилась, выключила телефон. Села на диван и впервые за сутки заплакала.
Через неделю Людмила подписала договор с риелтором — на продажу квартиры на Речном. Сама. Без Геннадия. Юрист Зоя Михайловна нашла лазейку: квартира куплена за полгода до брака, есть выписка со счета, что деньги переводила Людмила. Формально можно было доказать, что это её единоличная собственность, просто оформление задним числом сделали неправильно.
Геннадий узнал об этом, когда объявление висело на всех сайтах.
Он примчался к ней на работу — Людмила служила в бухгалтерии завода — ворвался в кабинет.
— Ты что делаешь?! — заорал он, не обращая внимания на коллег.
— То, что считаю нужным, — спокойно ответила Людмила, не отрываясь от компьютера.
— Людка, это же... это наше!
— Нет, Генка. Это моё. Решение суда на руках. Хочешь — посмотри.
Она протянула ему папку. Он схватил, пробежал глазами текст. Лицо покраснело, потом побелело.
— Ты... ты меня подставила.
— Я защитила свои интересы, — поправила Людмила. — Как ты учил.
Он швырнул папку на стол.
— И что теперь? Продашь — и что?
— А то, — она наконец подняла на него глаза, — что куплю другую. Светке помогу с первым взносом на жилье. Племяннице моей. Которую ты за человека не считал.
— Ты спятила...
— Нет, Генка. Я просто поняла, что не обязана жертвовать своим ради чужих детей. Даже если это дети моего мужа. У меня своя семья есть. И я выбираю её.
Геннадий стоял, открыв рот. Потом развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Людмила вернулась к компьютеру. Руки не дрожали. Внутри было пусто и спокойно.
Квартиру купили через месяц. Молодая пара, ждущая ребенка. Деньги перевели сразу, без торгов.
Людмила стояла в опустевшей комнате, смотрела в окно. Снег падал крупными хлопьями, укрывая двор. Школьники бежали гурьбой, смеялись, кидались снежками.
— Тёть Люд, поехали, — позвала Света из коридора. — Чего застыла?
— Сейчас, — отозвалась Людмила.
Она закрыла окно, обернулась. Комната казалась чужой без её вещей, без следов жизни.
«Всё правильно, — подумала она. — Всё как надо».
Они спустились вниз, сели в машину Светиного мужа Олега — недавно он нашелся, хороший парень, электрик. Завели двигатель.
— Куда едем? — спросил Олег.
— На Заречную, — ответила Света. — Там смотреть будем двушку. Тёть Люд, ты же согласна с нами рядом жить?
Людмила кивнула.
— Согласна, Светуль.
Машина тронулась, оставляя позади серый дом на Речном проспекте.
А на следующий день Людмиле на телефон пришло сообщение. От Кристины.
«Людмила Петровна, я узнала, что вы продали квартиру. Папа сказал. Хочу, чтобы вы знали — мы с Максимом купили студию в новостройке. Сами. Без чьей-либо помощи. В кредит, но это наше. И... спасибо. Что не пошли на поводу у папы. Иногда людям нужно самим чего-то добиваться, чтобы ценить».
Людмила перечитала сообщение три раза. Потом набрала ответ:
«Удачи вам, Кристина. Пусть всё получится».
Она отправила, убрала телефон. Посмотрела в окно — там шел дождь, размывая остатки снега.
«Может, и правда всё к лучшему», — подумала Людмила.
А вечером позвонил Геннадий.
— Людка, — голос был тихий, — можно я приеду? Поговорить надо.
— Приезжай, — ответила она. — Чай поставлю.
Он приехал через час. Постаревший какой-то, ссутулившийся. Сел на кухне, сцепил руки.
— Я неправ был, — сказал он, не глядя в глаза. — Совсем. Ты права — я тебя не слышал. Кристину только видел.
Людмила молчала, наливала чай.
— И я понял... — он замолчал, сглотнул. — Что потерял. Тебя потерял. Кристина мне вчера устроила, сказала, что я идиот, раз из-за квартиры семью разбил.
— Умная девочка, — усмехнулась Людмила.
— Людка, давай... давай попробуем снова? Я всё понял. Честно.
Людмила поставила перед ним чашку, села напротив.
— Генка, — произнесла она медленно, — знаешь, что самое страшное? Не то, что ты дочь выбрал. А то, что ты меня вообще не спросил. Решил за меня. Как будто я мебель какая-то, которую можно переставить.
— Прости, — прохрипел он.
— Я не знаю, смогу ли простить, — призналась Людмила. — Но попробовать... можем попробовать. Только по-другому. По-новому. Чтобы ты Свету мою замечал. Чтобы я Кристину уважала. Чтобы мы — семьей были. Настоящей. А не каждый сам по себе.
Геннадий кивнул, потянулся через стол, накрыл её ладонь своей.
— Попробуем, — пообещал он.
Спустя полгода они сидели на новоселье у Светы. Двухкомнатная квартира на Заречной светилась, как игрушка — свежий ремонт, новая мебель, запах пирогов с кухни.
— Тёть Люд, иди сюда! — Света махала из кухни. — Помоги крем взбить!
Людмила поднялась, пошла к племяннице. Геннадий остался в зале с Олегом и маленьким Мишкой, племянником. Смотрели мультфильмы.
— Нравится? — шепотом спросила Света, кивая на квартиру.
— Очень, — улыбнулась Людмила. — Очень, Светуль.
Они взбивали крем, болтали о ерунде — о том, какие шторы лучше повесить, куда шкаф поставить. За окном темнело, зажигались огни города.
И вдруг Людмила поняла — вот оно. Счастье. Не в квартирах, не в деньгах. В том, что рядом люди, которые тебя ценят.
— Тёть Люд, ты чего задумалась? — Света ткнула её локтем.
— Да так, — отмахнулась Людмила. — Ерунда.
А через окно на кухне кто-то постучал. Они вздрогнули, обернулись.
На карнизе сидела ворона. Огромная, черная. Смотрела внимательно желтым глазом, будто изучала.
— Ой, — Света рассмеялась, — птица какая наглая!
Ворона постучала клювом еще раз, каркнула и улетела.
Людмила проводила её взглядом, улыбнулась.
«Знак, что ли?»
А может, просто ворона.
Но почему-то в душе стало легко и спокойно. Так спокойно, как не было уже очень давно.
— Ладно, — сказала она, возвращаясь к крему. — Давай доделывай. Народ заждался.
Они закончили торт, вынесли в зал. Все сели за стол — Света с Олегом, Мишка на детском стульчике, Людмила с Геннадием, Эльвира с мужем подъехали.
Олег разлил вино, поднял бокал:
— За семью!
— За семью, — повторили все.
Людмила пригубила, посмотрела на Геннадия. Он смотрел на неё, и в его глазах было что-то новое. Благодарность, что ли. Или понимание.
Она коснулась его руки под столом. Он сжал её пальцы.
«Всё будет хорошо», — подумала Людмила.
А ворона за окном снова каркнула — один раз, отрывисто.
И полетела дальше, в ночь, растворяясь между фонарями и звездами.
Сейчас в центре внимания