Воскресный вечер. За большим овальным столом собралась вся семья и приглашённые. Хрустальная люстра освещала накрытый стол, где красовались салаты, горячее, бутылки с вином. Роман Петрович восседал во главе стола, время от времени поправляя галстук и бросая властные взгляды на присутствующих. Его жена Елена сидела по правую руку, улыбаясь гостям той заученной улыбкой, которую выработала за годы замужества.
Людмила стояла возле кухонной двери, держа в руках блюдо с нарезанными фруктами. Её руки слегка дрожали — не от тяжести подноса, а от накопившейся усталости и раздражения. Четыре года прошло с тех пор, как её мать вышла замуж за Романа, и все эти годы падчерица терпела его высокомерие и презрительное отношение.
— Люда, ЧТО ТЫ ТАМ ЗАСТЫЛА? — резко бросил Роман, даже не поворачивая головы в её сторону. — Неси фрукты сюда и принеси ещё вина из погреба. Красного, бордо две тысячи восьмого года. И побыстрее, мы не можем ждать весь вечер.
Людмила поставила блюдо на стол, стараясь не встречаться взглядом с гостями. Среди них были партнёры Романа по бизнесу — Виктор Иванович с женой Ириной, начальник отдела продаж Максим и его спутница Карина. Все они смотрели на неё как на часть интерьера, не более.
— Роман Петрович, у вас такая помощница расторопная, — заметила Ирина, поправляя серьги с бриллиантами. — Редко сейчас встретишь такую исполнительную девушку.
— О, это падчерица моя, — небрежно махнул рукой Роман. — Живёт тут, пока университет не закончит. Взамен помогает по хозяйству. Правда, Люда?
Людмила кивнула, сжимая кулаки. В университете она училась на отлично, получала повышенную стипендию, но Роман об этом никогда не упоминал. Для него она была лишь бесплатной домработницей.
— ЛЮДА! — снова рявкнул отчим. — Ты оглохла? Я сказал — вино из погреба! И салфетки забыла положить возле Виктора Ивановича. Сколько раз повторять — гости должны быть обеспечены всем необходимым!
— Сейчас принесу, — тихо ответила девушка.
Спускаясь в погреб, она считала ступеньки, стараясь успокоиться. Двадцать три года ей, взрослый человек, а приходится терпеть унижения от человека, который даже не является ей родственником. Мать молчала, боясь потерять обеспеченную жизнь. А Людмила... она просто хотела закончить учёбу и уехать подальше от этого дома.
Найдя нужную бутылку, она поднялась наверх. В столовой раздавался громкий смех — Роман рассказывал очередную историю о своих бизнес-победах.
— ...и тогда я ему говорю: «Милейший, либо вы принимаете мои условия, либо УБИРАЙТЕСЬ из моего кабинета!» — Роман театрально развёл руками. — И что вы думаете? Подписал контракт на моих условиях!
Гости одобрительно загудели. Людмила поставила бутылку на стол и хотела было отойти, но Роман схватил её за запястье.
— Куда собралась? Открой вино, разлей гостям. И что это за вид? Волосы растрепались, на блузке пятно. Иди переоденься НЕМЕДЛЕННО! Позоришь меня перед людьми!
На блузке действительно было маленькое пятнышко от соуса — она задела рукавом, когда готовила салат. Но Роман раздувал из этого целую трагедию.
— Извините, — пробормотала Людмила, вырывая руку.
— «Извините»! — передразнил её Роман. — Научись нормально говорить! Чётко, внятно! Елена, ну что за дочь ты воспитала? Никакого уважения к старшим!
Мать опустила глаза, разглядывая узор на скатерти. Она никогда не заступалась за дочь, предпочитая молчаливо наблюдать за издевательствами мужа.
Людмила открыла вино, разлила по бокалам. Руки предательски дрожали, и несколько капель упало на белоснежную скатерть.
— ДА ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ! — взревел Роман. — Скатерть из Италии, триста евро стоит! Руки-крюки! БЫСТРО неси пятновыводитель!
— Да ладно вам, Роман Петрович, — попытался разрядить обстановку Виктор. — Подумаешь, пара капель...
— НЕТ! — отрезал Роман. — В моём доме должен быть ПОРЯДОК! Люда, ты слышала? Пятновыводитель и тряпку! И заодно принеси закуски из кухни. Там на столе стоят тарталетки.
Людмила молча направилась в кухню. За спиной слышался голос Карины:
— Бедная девочка, вы с ней так строго...
— Ничего, закалка характера ещё никому не вредила, — ответил Роман. — Избалованная она у матери росла. Я её к дисциплине приучаю. В жизни пригодится.
На кухне Людмила прислонилась к холодильнику, закрыв глаза. Сколько ещё терпеть? Полгода до окончания университета, потом можно будет съехать. Найти работу, снять комнату... Где угодно, лишь бы подальше от Романа Петровича с его «дисциплиной».
Взяв пятновыводитель и тарталетки, она вернулась в столовую. Роман уже разошёлся, громко рассуждая о современной молодёжи:
— ...ленивые все, безответственные! Вот я в их годы уже свой первый миллион заработал! А они только и умеют, что в телефонах сидеть! Взять хотя бы Люду — учится кое-как, дома помочь — надо сто раз просить!
— Я учусь на отлично, — вырвалось у Людмилы.
Все повернулись к ней. Роман медленно поднялся со стула, его лицо начало наливаться краской.
— ЧТО ты сказала?
— Я сказала, что учусь на отлично. У меня красный диплом будет. И стипендия повышенная. Так что не надо врать гостям.
— Как ты СМЕЕШЬ так разговаривать со мной?! — Роман шагнул к падчерице. — Да я тебя с матерью из милости тут держу! Кормлю, пою, крышу над головой даю!
— Мама работает, между прочим. И квартира эта наполовину её — она свою продала, когда за вас замуж выходила.
— МОЛЧАТЬ! — заорал Роман. — Ты в моём доме живёшь, мои правила исполняешь! А не нравится — УБИРАЙСЯ на все четыре стороны!
— Роман, успокойся, — робко подала голос Елена.
— Ты тоже МОЛЧИ! — огрызнулся он на жену. — Твоя дочь совсем от рук отбилась! Неблагодарная тварь!
Последнее слово стало той самой каплей. Людмила выпрямилась, посмотрела Роману прямо в глаза.
— Знаете что, Роман Петрович? Я вам не прислуга. И не тварь. Я человек, между прочим. И если вы не способны это понять, то это ваши проблемы, а не мои.
— Я вам не прислуга, — услышав это, отчим покраснел от злости, а гости рассмеялись.
Смех был нервным, неловким, но он прозвучал. Первым не выдержал Максим, за ним хихикнула Карина, даже солидный Виктор Иванович не смог сдержать улыбку.
— Молодец, девочка, — негромко сказала Ирина. — Правильно говоришь.
Роман вертел головой, не веря своим ушам. Его гости, ЕГО гости смели смеяться! Над ним!
— ВОН! — заорал он, тыча пальцем в сторону двери. — ВОН из моего дома! НЕМЕДЛЕННО!
— С удовольствием, — спокойно ответила Людмила. — Мне давно надо было это сделать.
Она развернулась и пошла к выходу. Мать вскочила со стула:
— Люда, подожди! Куда ты?
— К подруге, мам. У Насти поживу, пока диплом не защищу. А ты... ты сама решай, что для тебя важнее — дочь или этот самодур.
— НЕ СМЕЙ так называть моего мужа! — взвизгнула Елена.
Людмила остановилась в дверях, обернулась:
— Твой муж, мам. Не мой отец. Отец у меня был хороший человек, царство ему небесное. А этот... — она посмотрела на Романа, который багровел от злости, — этот просто напыщенный индюк, который самоутверждается за счёт тех, кто слабее. Только вот я больше не слабее. Всего хорошего.
Дверь за ней захлопнулась. В столовой повисла мёртвая тишина. Первым её нарушил Виктор Иванович:
— Что ж, Роман Петрович, интересный у вас вечер получился. Но нам, пожалуй, пора. Спасибо за гостеприимство.
— Да, мы тоже пойдём, — поднялся Максим, помогая Карине встать.
— Куда?! — растерянно воскликнул Роман. — Вечер только начался! Я коньяк двадцатилетний приберёг!
— В другой раз, — холодно ответила Ирина, накидывая палантин. — Знаете, Роман Петрович, я думала, вы умный человек. Но после сегодняшнего... Девочка-то права была. Относиться так к падчерице — это низко.
— Да как вы смеете! — начал было Роман, но Виктор его перебил:
— Кстати, о делах. Тот контракт, который мы обсуждали... Я передумал. Не думаю, что наша компания заинтересована в сотрудничестве с вами.
— ЧТО?! Но мы же договорились!
— Это был предварительный разговор. Ничего не подписано. А после того, что я сегодня увидел... Человек, который так обращается с близкими, не можетбыть надёжным партнёром. Всего доброго.
Гости ушли, оставив Романа стоять посреди столовой с открытым ртом. Елена сидела за столом, уткнувшись лицом в ладони.
— Это всё из-за твоей дочери! — взорвался Роман. — Опозорила меня! Контракт сорвала! Да я из-за неё миллионы потерял!
— Может, стоило думать раньше, — глухо ответила Елена. — Прежде чем унижать ребёнка.
— Какой ребёнок?! Ей двадцать три года!
— Для меня она всегда будет ребёнком. Моим ребёнком. Которого ты четыре года третировал, а я молчала как дура.
— НЕ СМЕЙ так со мной разговаривать!
Елена подняла голову, и Роман удивлённо замер. В глазах жены не было привычной покорности.
— А то что? Выгонишь? Валяй. Квартира пополам оформлена, не забыл? И бизнес твой тоже частично на мои деньги раскручивался.
— Ты... ты не посмеешь!
— Посмотрим, — Елена встала, направилась к двери. — Я к дочери поеду. Извинюсь. Если примет — хорошо. Нет — буду заслуживать прощение. А ты тут сиди со своим коньяком двадцатилетним. В одиночестве.
Хлопнула дверь. Роман остался один в огромной столовой. На столе стыли недоеденные блюда, в бокалах поблёскивало вино. Триста евро за скатерть... Он истерично рассмеялся. Триста евро! А контракт с Виктором принёс бы три миллиона!
Неделя прошла в странной тишине. Елена не возвращалась, только приехала за вещами, молча собрала чемоданы и уехала. Роман пытался звонить — она сбрасывала. На работе тоже начались проблемы — Виктор Иванович, оказывается, рассказал общим партнёрам о случившемся, и теперь многие смотрели на Романа косо.
А потом начался настоящий кошмар.
Пришла проверка из трудовой инспекции — кто-то написал жалобу на нарушение прав работников. Оказалось, что секретарша Алина, которую Роман третировал не меньше, чем падчерицу, вела аудиозаписи его хамства и оскорблений. Штрафы, разбирательства, угроза репутации...
Следом налоговая заинтересовалась серыми схемами. Откуда узнали — непонятно. Но документы изъяли, счета заморозили. Адвокаты разводили руками — дело серьёзное, можно и под статью попасть.
Бизнес-партнёры начали отказываться от сотрудничества. Никто не хотел связываться с человеком, у которого проблемы с законом. А главное — с человеком, о котором пошла дурная слава.
Роман метался, пытался решить проблемы, но они накатывались как снежный ком. Елена подала на развод и раздел имущества. Её адвокат оказался дотошным — нашёл все документы о вложениях жены в бизнес мужа. Половина всего, не меньше.
Вечером, сидя в полупустой квартире (Елена забрала свои вещи и часть общих), Роман набрал номер падчерицы. Гудки... гудки...
— Алло?
— Люда, это я... Роман Петрович.
Молчание.
— Люда, послушай... Мне нужна помощь. Твоя мать не отвечает на звонки, а у меня... у меня серьёзные проблемы. Бизнес разваливается, партнёры отвернулись...
— И что вы от меня хотите?
— Поговори с матерью. Пусть отзовёт заявление о разводе. Я... я готов извиниться. Перед тобой, перед ней. Я был неправ.
— Знаете что, Роман Петрович? Вы были правы в одном — дисциплина и закалка характера в жизни пригождаются. Вот и закаляйтесь теперь. Самостоятельно. Без прислуги.
— Люда, пожалуйста! Я же могу всё потерять!
— А я четыре года теряла. Достоинство, самоуважение, веру в людей. Но знаете что? Я выстояла. И диплом защитила с отличием. И работу хорошую нашла. А вы... вы пожинаете то, что сеяли. Всего хорошего.
Гудки отбоя.
Роман швырнул телефон об стену. Тот разлетелся на куски — точно так же, как разлеталась на куски его прежняя жизнь.
Прошёл месяц. Роман сидел в небольшой съёмной квартире на окраине. Особняк пришлось продать — долги, штрафы, алименты бывшей жене. Бизнес фактически обанкротился. Репутация уничтожена. В пятьдесят два года начинать всё сначала... С нуля... Один...
В дверь постучали. Роман нехотя поднялся, открыл. На пороге стояла Людмила. Красивая, уверенная в себе, в деловом костюме.
— Здравствуйте, Роман Петрович.
— Ты... зачем пришла? Позлорадствовать?
— НЕТ. Мама попросила передать. — Она протянула конверт. — Тут немного денег. Чтобы вы со всем не опустились.
Роман смотрел на конверт, не решаясь взять.
— Она... она простила меня?
— Простила. Но жить с вами больше не будет. Говорит, ей спокойнее одной. А я... я тоже не держу зла. Вы дали мне хороший урок — научили ценить себя и не позволять никому себя унижать.
— Я сожалею, — выдавил Роман. — Правда сожалею. Я был идиотом.
— Были. Но у вас есть шанс измениться. Если захотите. А пока... — Людмила повернулась к двери. — Берегите себя, Роман Петрович.
Она ушла, оставив бывшего отчима стоять в дверях с конвертом в руках. В конверте было пять тысяч — немного, но на первое время хватит. И записка от Елены: «Ты получил то, что заслужил. Но я не желаю тебе зла. Начни сначала. И в этот раз постарайся стать человеком».
Роман закрыл дверь, прошёл к окну. Внизу Людмила садилась в машину — новенькую, видимо, недавно купила. Рядом с ней был молодой человек, он что-то говорил, она смеялась. Счастливая.
А он... Он остался один в пустой квартире, с пятью тысячами в конверте и грузом осознания того, что сам разрушил свою жизнь. Гордыня, высокомерие, хамство — всё это вернулось к нему бумерангом. Контракт на три миллиона... Он потерял гораздо больше. Семью, уважение, положение в обществе.
Телефон зазвонил — старенький кнопочный, смартфон продал. Незнакомый номер.
— Алло?
— Роман Петрович? Это Сергей Михайлович, помните меня? Мы пять лет назад работали вместе.
— Помню. Что вам нужно?
— Слышал о ваших... трудностях. У меня небольшая фирма, логистика. Нужен опытный менеджер. Зарплата невеликая, но стабильная. Если интересно — приезжайте на собеседование.
Роман помолчал. Менеджер. Ему, владельцу крупной компании, предлагают работу менеджера в мелкой фирмашке. Унизительно? Да. Но выбора нет.
— Спасибо. Приеду завтра.
— Вот и отлично. До встречи.
Роман положил трубку, снова посмотрел в окно. Машина Людмилы уже скрылась за поворотом. Новая жизнь... У неё — счастливая и успешная. У него — с позиции наёмного работника в пятьдесят два года. Справедливо? Наверное. Каждый получает то, что заслуживает.
В пустой квартире было тихо. Только капала вода из неплотно закрытого крана на кухне. Кап. Кап. Кап. Как секунды, отсчитывающие его новую жизнь. Жизнь, в которой он больше не хозяин положения. В которой нет прислуги. В которой придётся учиться самому элементарному — уважению к людям.
Роман сел на потрёпанный диван, взял в руки конверт от бывшей жены. Пять тысяч и шанс начать сначала. Больше, чем он заслуживал после всего, что натворил. Гораздо больше.
Утром он пойдёт на собеседование. Будет улыбаться, говорить «пожалуйста» и «спасибо», выполнять чужие поручения. То, что заставлял делать Людмилу. Ирония судьбы? Или та самая справедливость, о которой он никогда не задумывался?
За окном начинало темнеть. Роман встал, включил свет — одна тусклая лампочка под потолком. Пора готовить ужин. Самому. Как когда-то давно, в молодости, когда только начинал свой путь наверх. Круг замкнулся. Только теперь ему пятьдесят два, и начинать всё сначала будет гораздо труднее.
Но выбора нет. Гордыня сломлена, корона упала. Остался просто человек, который должен научиться жить заново. Без высокомерия, без презрения к другим, без уверенности в своём превосходстве.
Просто человек.
Одинокий человек в пустой квартире, которому предстоит долгий путь к искуплению. Если оно вообще возможно.
Автор: Елена Стриж ©