– Что ты сказал? – Света замерла. – Какую сестру ты хочешь поселить в моей квартире?
Эдуард, не отрываясь от телефона, пожал плечами.
– Ирину, конечно. Она осталась без работы, с двумя детьми, сама знаешь. А твоя двушка в центре стоит пустая.
Света медленно положила ложку на стол, чувствуя, как пальцы холодеют. Двушка в центре – это не просто квартира. Это её наследство от бабушки, её личное пространство, которое она так бережно хранила. И вот теперь туда должна въехать Ирина? С двумя детьми? Без её согласия?
– Эдуард, – начала Света, стараясь держать голос ровным, – ты хоть понимаешь, что это моя квартира? Мы с тобой даже не обсуждали, что с ней делать!
Он наконец оторвался от телефона, поднял глаза. В них была смесь удивления и лёгкого раздражения, как будто Света капризничала из-за пустяка.
– Свет, ну что ты начинаешь? Это же временно. Ирина в беде, не на улице же её оставлять. Семья – это святое.
– Семья? – переспросила она, чувствуя, как внутри всё сжимается. – А наша семья, Эдик? Я, ты, наш сын?
Светлана сидела в их небольшой кухне в панельной многоэтажке на окраине. За окном моросил октябрьский дождь, стучал по подоконнику, как метроном, отмеряя её нарастающее раздражение. Они с Эдуардом жили здесь уже семь лет, с тех пор как поженились. Их сын, Артём, которому недавно исполнилось пять, спал в соседней комнате, обнимая плюшевого динозавра. Жизнь текла размеренно: работа, садик, вечера за просмотром сериалов. Но эта квартира – их общая, купленная в ипотеку – никогда не была для Светы настоящим домом. Настоящий дом был там, в центре, в той самой двушке, где она выросла, где каждый уголок хранил воспоминания о бабушке.
Квартира досталась ей три года назад, после смерти бабушки Веры. Света не сдала её, не продала, хотя Эдуард не раз намекал, что деньги бы не помешали. Она держалась за это место, как за якорь. Иногда приезжала туда одна, сидела на старом диване, листала бабушкины альбомы и чувствовала себя снова маленькой девочкой, которая пьёт чай с мятой и слушает рассказы о прошлом. Это было её убежище. И теперь Эдуард, не спросив, решил отдать его своей сестре.
– Ирина знает, что ты уже всё за неё решил? – Света скрестила руки, глядя на мужа.
Эдуард отложил телефон, вздохнул.
– Я звонил ей вчера. Она в панике, Свет. Работу потеряла, алименты от бывшего не приходят, дети маленькие – Лизе шесть, Максиму три. Куда ей деваться?
– А почему сразу к нам? – Света не сдавалась. – У неё нет подруг? Родителей? Других родственников?
Эдуард нахмурился, в его голосе появилась резкость.
– Света, это моя сестра. Моя младшая сестра. Я не могу её бросить. Ты бы так поступила со своим братом?
Света стиснула зубы. Её брат, Кирилл, жил в Питере, и они виделись раз в год. Но если бы он пришёл к ней с такой проблемой, она бы… Она бы что? Похоже, даже не знала.
– Я не говорю, что её надо бросить, – сказала она, стараясь звучать спокойно. – Но это моя квартира, Эдик. Моё наследство. Ты не имел права решать за меня.
– Ну извини, что не побежал к тебе за разрешением! – вспылил он. – Я думал, ты поймёшь. Ты же не бесчувственная!
Слова ударили, как пощёчина. Света встала, чувствуя, как горло сжимается от обиды.
– Не бесчувственная. Но и не обязана превращать свой дом в приют для всех твоих родственников.
Она вышла из кухни, не желая продолжать разговор. В гостиной Артём перевернулся во сне, пробормотав что-то про динозавров. Света остановилась у его кроватки, глядя на сына. Его мягкие светлые волосы падали на лоб, а маленькая рука крепко сжимала игрушку. Ради него она терпела многое. Но где была грань?
На следующий день Ирина позвонила сама. Её голос в трубке звучал устало, но с той же тёплой интонацией, которая всегда заставляла Свету чувствовать себя немного виноватой. Ирина была младше Эдуарда на пять лет, ей едва исполнилось тридцать. Разведённая, с двумя детьми, она всегда казалась Свете хрупкой, но упрямой, как трава, что пробивается сквозь асфальт.
– Света, привет, – начала Ирина. – Эдик сказал, что вы не против, если мы с детьми поживём у тебя в квартире. Это ненадолго, я обещаю. Я уже отправила резюме в пару мест, скоро найду работу.
Света сжала телефон так, что пальцы побелели. Эдик сказал. Конечно, он сказал.
– Ирина, – она старалась говорить мягко, – я ещё не согласилась. Это моя квартира, и я хотела бы обсудить всё с Эдуардом.
В трубке повисла пауза. Потом Ирина кашлянула, словно пытаясь скрыть неловкость.
– Ой… Я думала, вы уже всё решили. Прости, Свет. Я не хотела вас стеснять. Просто… ну, ты понимаешь, мне правда некуда идти. Съёмная квартира – это дорого, а родители в деревне, там для детей условий нет.
Света закрыла глаза, чувствуя, как внутри борются жалость и раздражение. Ирина не виновата. Но и она, Света, не виновата! Почему она должна жертвовать своим?
– Я понимаю, – выдавила она. – Давай я поговорю с Эдуардом, и мы решим, как лучше поступить. Хорошо?
– Хорошо, – голос Ирины дрогнул. – Спасибо, Свет. Ты даже не представляешь, как это важно.
После разговора Света пошла в ванную, умыла лицо холодной водой. В зеркале отражалась женщина с усталыми глазами и напряжённо сжатыми губами. Она не хотела быть злодейкой. Не хотела, чтобы её считали жадной или бессердечной. Но мысль о том, что чужие люди – пусть даже сестра мужа с детьми – будут жить в её квартире, переворачивала всё внутри.
Вечером, когда Артём уже спал, Света решилась на ещё один разговор с Эдуардом. Он сидел на диване, листая новости на планшете.
– Эдик, нам надо поговорить, – начала она, садясь напротив.
Он поднял глаза, и в них мелькнула тень усталости.
– Опять про Ирину? Свет, я же сказал – это временно.
– Временно – это сколько? – спросила она, стараясь не сорваться. – Месяц? Полгода? Год? И что потом? Ещё кто-нибудь потеряет работу, и мы их тоже поселим?
Эдуард отложил планшет, потёр виски.
– Света, ты драматизируешь. Ирина найдёт работу, снимет квартиру. Ей просто нужна помощь.
– А почему эта помощь должна быть за мой счёт? – её голос дрогнул. – Почему ты не предложил, например, нашу квартиру? Почему именно мою?
Он посмотрел на неё так, будто она сказала что-то абсурдное.
– Потому что наша квартира – это наш дом. А твоя стоит пустая.
Света почувствовала, как внутри всё закипает.
– Моя квартира – это тоже мой дом! – почти выкрикнула она, но тут же понизила голос, вспомнив про спящего Артёма. – Это не просто квадратные метры, Эдик. Это память. Моя бабушка. Моя жизнь. Ты не можешь просто так взять и отдать её кому-то.
Эдуард молчал, глядя в пол. Потом тихо сказал:
– Я не думал, что для тебя это так важно.
– А ты вообще думал обо мне? – спросила она, и в её голосе было больше боли, чем гнева. – Ты хоть раз спросил, что я чувствую? Или для тебя моя квартира – это просто удобный вариант для решения твоих проблем?
Он поднял на неё глаза, и в них мелькнуло что-то похожее на вину.
– Прости, – сказал он. – Я правда не хотел тебя обидеть. Просто… Ирина в беде, и я подумал, что это самое простое решение.
Света вздохнула, чувствуя, как гнев потихоньку отступает, уступая место усталости.
– Я не против помочь Ирине, – сказала она. – Но я хочу, чтобы мы решали это вместе. Не ты один за нас двоих.
Эдуард кивнул.
– Хорошо. Давай подумаем, как лучше поступить.
Они просидели до полуночи, обсуждая варианты. Света предложила помочь Ирине деньгами на съём жилья, но Эдуард сказал, что у них самих сейчас туго – ипотека съедала половину зарплаты. Тогда Света предложила временно сдать её квартиру, а вырученные деньги использовать для помощи Ирине. Эдуард согласился, но с оговоркой, что это может занять время.
– А пока? – спросила она.
– Пока… – он замялся. – Может, всё-таки пусть поживут у тебя? Месяц, максимум два.
Света посмотрела на него долгим взглядом.
– Месяц, – сказала она наконец. – Но не больше. И я хочу, чтобы ты помог Ирине искать работу. Активно.
– Договорились, – он улыбнулся, и впервые за вечер Света почувствовала, что они на одной стороне.
На следующий день Ирина с детьми приехала. Света открыла дверь своей квартиры, чувствуя, как сердце сжимается. Лиза, старшая, держала в руках рюкзак с яркими наклейками, а Максим цеплялся за мамину руку, глядя на Свету большими любопытными глазами. Ирина выглядела измотанной, под глазами залегли тени, но она улыбнулась.
– Свет, спасибо огромное, – сказала она, обнимая её. – Я даже не знаю, как тебя благодарить.
– Ничего, – ответила Света, стараясь улыбнуться в ответ. – Главное, чтобы вы поскорее встали на ноги.
Она помогла им занести вещи. Квартира, которая всегда казалась такой уютной и родной, вдруг стала чужой. Лиза тут же побежала к окну, восклицая:
– Мам, смотри, какой вид! Прямо на парк!
Максим, не отпуская маминой руки, тёр глаза кулачком – видимо, устал с дороги.
– Где мы будем спать? – спросила Ирина, оглядывая комнаты.
– В гостиной есть раскладной диван, – ответила Света. – А в спальне… там кровать. Для Лизы и Максима можно поставить раскладушку.
– Отлично, – Ирина кивнула, но в её голосе чувствовалась неловкость. – Мы постараемся ничего не испортить.
Света только кивнула. Она хотела верить Ирине, но в голове крутились мысли о том, как дети будут бегать по паркету, который она так тщательно выбирала, или как кто-то случайно прольёт сок на бабушкин плед.
Вечером, вернувшись домой, Света почувствовала себя опустошённой. Артём, сидя на полу, строил башню из кубиков.
– Мам, а тётя Ирина теперь будет жить в твоей квартире? – спросил он, не отрываясь от своего занятия.
– Временно, – ответила Света, присаживаясь рядом. – Только пока она не найдёт работу.
– А если она не найдёт? – Артём посмотрел на неё с детской прямотой.
Света замерла. Этот вопрос она задавала себе весь день, но услышать его от сына было как удар под дых.
– Найдёт, – сказала она, больше убеждая себя, чем его. – Обязательно найдёт.
Прошла неделя. Ирина звонила каждый день, рассказывая, как идут дела. Она отправила резюме в десяток компаний, но пока никто не ответил. Света старалась быть понимающей, но каждый звонок напоминал ей, что её квартира теперь не её. Она заезжала туда пару раз – проверить, всё ли в порядке. Вещи были на местах, но в воздухе витал чужой запах – смесь детского шампуня и какого-то острого соуса, который Ирина готовила. На подоконнике появилась горка игрушек, а на холодильнике – магниты с героями мультфильмов.
Однажды вечером Света не выдержала. Она сидела на кухне, глядя на дождь за окном, и вдруг сказала Эдуарду:
– Я хочу съездить в квартиру. Одна.
Он посмотрел на неё с тревогой.
– Зачем?
– Просто хочу, – ответила она. – Хочу почувствовать, что она всё ещё моя.
Эдуард кивнул, но в его глазах мелькнула тень беспокойства.
– Хорошо. Только… не делай поспешных выводов, ладно?
Света не ответила. Она уже знала, что этот визит будет не просто прогулкой по воспоминаниям. Что-то внутри подсказывало: всё только начинается.
Когда она вошла в квартиру, её встретила тишина. Ирина с детьми ушла гулять в парк. Света прошла по комнатам, касаясь знакомых вещей – старого комода, где бабушка хранила письма, выцветших штор, которые она так и не решилась поменять. В спальне на кровати лежал детский свитер, а на полу валялась пара кубиков. Света присела на диван, закрыла глаза и попыталась вспомнить, как это – быть дома. Но вместо покоя она почувствовала, как внутри нарастает тревога.
А потом она услышала звук открывающейся двери. Ирина вернулась раньше, чем обещала. И что-то подсказывало Свете, что этот разговор изменит всё…
Света сидела на диване, сжимая в руках старый бабушкин альбом с фотографиями. Тишина квартиры нарушалась лишь далёким гулом города за окном да редкими каплями дождя, стучащими по стеклу. Она провела пальцем по выцветшей фотографии, где бабушка Вера, ещё молодая, улыбалась, держа её, пятилетнюю Свету, на руках. Это место всегда было её убежищем, её кусочком прошлого. Но сейчас, с разбросанными детскими игрушками и чужим запахом в воздухе, оно казалось чужим.
Шум ключа в замке заставил её вздрогнуть. Дверь скрипнула, и в прихожей послышались голоса.
– Лиза, снимай ботинки, они мокрые! – голос Ирины звучал устало, но с привычной материнской твёрдостью. – Максим, не беги, упадёшь!
Света глубоко вдохнула, готовясь к встрече. Она не планировала этого разговора, но раз уж так вышло, отступать было некуда.
– Света? – Ирина появилась в дверях гостиной, держа в руках пакет с продуктами. Её глаза расширились от удивления. – Ой, я не знала, что ты здесь.
– Да, заехала ненадолго, – Света постаралась улыбнуться, но вышло натянуто. – Хотела… проверить, как дела.
Ирина поставила пакет на пол, вытерла руки о джинсы. Лиза, её шестилетняя дочь, тут же влетела в комнату, волоча за собой рюкзак.
– Тётя Света, а у тебя тут есть котик? – спросила она, оглядываясь.
– Нет, котика нет, – ответила Света, чувствуя, как внутри всё сжимается. Лиза была милая, но её вопрос почему-то резанул. Это был её дом, а не зоопарк для любопытных детей.
Максим, младший, вцепился в мамину ногу, глядя на Свету исподлобья. Ирина присела, чтобы снять с него куртку, и бросила быстрый взгляд на Свету.
– Мы стараемся ничего не трогать, – сказала она, словно оправдываясь. – Правда, дети… сами понимаешь.
– Понимаю, – кивнула Света, но в её голосе не было тепла.
Она встала, убрала альбом на полку. Ирина, будто почувствовав напряжение, выпрямилась.
– Свет, я знаю, что это твоя квартира, – начала она тихо. – И я правда благодарна. Если бы не ты, я не знаю, что бы мы делали.
Света посмотрела на неё. Ирина выглядела искренней, но это не снимало тяжести с её груди.
– Ирина, я не против помочь, – сказала она, стараясь подобрать слова. – Но мне тяжело. Эта квартира… она для меня не просто жильё. Это память. Моя бабушка. Я не хочу, чтобы здесь всё менялось.
Ирина кивнула, её лицо стало ещё более усталым.
– Я понимаю. И я стараюсь, правда. Но… Лиза с Максимом, они маленькие. Им нужно место, где они могут чувствовать себя дома.
– А я? – вырвалось у Светы. – А мне где чувствовать себя дома?
Слова повисли в воздухе. Ирина заморгала, явно не ожидая такой прямоты. Лиза, не замечая напряжения, копалась в рюкзаке, напевая что-то себе под нос. Максим, всё ещё держась за мамину ногу, начал хныкать.
– Прости, – наконец сказала Ирина. – Я не думала, что для тебя это так… важно. Эдик сказал, что ты не против.
– Эдик много чего сказал, – Света сжала кулаки, чувствуя, как гнев снова подступает. – Но он не спросил меня. И это проблема.
Ирина опустила глаза, словно не знала, что ответить. Атмосфера в комнате стала тяжёлой, как перед грозой.
– Мам, можно я включу мультики? – Лиза подбежала к телевизору, держа в руках пульт.
– Подожди, Лиз, – Ирина мягко забрала пульт. – Давай сначала поедим, хорошо?
Света смотрела на эту сцену и чувствовала, как внутри всё кипит. Её телевизор. Её диван. Её дом. Но она заставила себя выдохнуть.
– Я пойду, – сказала она, направляясь к двери. – Позвони, если что-то нужно.
– Свет, подожди! – Ирина шагнула за ней. – Давай поговорим. Я не хочу, чтобы из-за нас вы с Эдиком ссорились.
Света остановилась, но не обернулась.
– Мы не ссоримся, – сказала она тихо. – Просто… мне нужно время.
Дома Свету ждал Эдуард. Он сидел на кухне, пил кофе и листал что-то на телефоне. Артём уже спал, и в квартире было тихо, только тикали настенные часы.
– Как съездила? – спросил он, не отрываясь от экрана.
Света бросила сумку на стул и села напротив.
– Ты сказал Ирине, что я не против, – начала она без предисловий. – Хотя я ясно дала понять, что против.
Эдуард отложил телефон, посмотрел на неё. Его лицо было усталым, но в глазах мелькнула искра раздражения.
– Свет, я думал, мы договорились. Месяц. Ты же сама согласилась.
– Я согласилась, потому что ты поставил меня перед фактом! – её голос задрожал. – Ты решил за меня, Эдик. И теперь я хожу в свою собственную квартиру, как гость.
Он вздохнул, потёр виски.
– Я пытаюсь помочь сестре. Это так сложно понять?
– А мне кто поможет? – Света смотрела ему прямо в глаза. – Кто подумает обо мне? О том, что я чувствую, когда вижу чужие вещи в своём доме? Когда слышу, как твоя сестра называет мою квартиру «нашим домом»?
Эдуард открыл рот, но не нашёл, что сказать. Он встал, подошёл к окну, глядя на тёмный двор.
– Я не хотел, чтобы так вышло, – сказал он наконец. – Но что я должен был сделать? Бросить Ирину?
– Ты мог бы спросить меня, – тихо ответила Света. – Мог бы обсудить. Вместе. Как семья.
Он повернулся, и в его взгляде было что-то новое – смесь вины и растерянности.
– Ты права, – сказал он. – Я облажался. Прости.
Света кивнула, но внутри не стало легче. Извинения – это хорошо, но они не вернут ей чувство дома.
Прошёл ещё месяц. Ирина исправно звонила, рассказывая о своих поисках работы. Она ходила на собеседования, но пока всё заканчивалось отказами. Света старалась быть терпеливой, но каждый день чувствовала, как её связь с квартирой слабеет. Она больше не ездила туда – не хотела видеть, как чужая жизнь заполняет её пространство.
Однажды вечером Эдуард вернулся с работы раньше обычного. В руках у него был пакет с пирожными – их любимые, с заварным кремом.
– Мир? – спросил он, ставя пакет на стол.
Света улыбнулась, но улыбка вышла усталой.
– Мир, – ответила она. – Но это не отменяет того, что происходит.
Он кивнул, сел рядом.
– Ирина была на собеседовании сегодня. Кажется, есть шанс. Какая-то фирма, маркетинг. Она говорит, что всё прошло хорошо.
– Это хорошо, – сказала Света, но в её голосе не было энтузиазма. – А если не получится?
Эдуард взял её за руку.
– Тогда мы найдём другой выход. Вместе. Обещаю.
Она посмотрела на него, и впервые за долгое время почувствовала, что он действительно её слышит. Но в глубине души всё ещё оставался страх: что, если этот «вместе» окажется пустым обещанием?
На следующий день Света получила сообщение от Ирины: «Свет, я прошла! Меня берут! Через неделю выхожу, зарплата хорошая, смогу снять квартиру через месяц-два. Спасибо вам с Эдиком за всё!»
Света перечитала сообщение трижды, чувствуя, как внутри разливается облегчение. Она тут же позвонила Эдуарду.
– Ирина нашла работу, – сказала она, едва он взял трубку.
– Серьёзно? – в его голосе было столько радости, что Света невольно улыбнулась. – Это же отлично!
– Да, – согласилась она. – Но знаешь… мне всё равно неспокойно.
– Почему? – удивился он.
– Потому что я всё ещё чувствую, что потеряла что-то важное, – призналась она. – И я не знаю, как это вернуть.
Эдуард замолчал, и Света поняла, что он тоже не знает ответа. Они договорились встретиться вечером, чтобы обсудить, как помочь Ирине с переездом. Но когда Света положила трубку, она почувствовала, что разговор с Ириной – тот самый, которого она избегала – неизбежен.
Через неделю Света решилась. Она приехала в квартиру, заранее предупредив Ирину. Та встретила её с улыбкой, но в глазах была настороженность.
– Поздравляю с работой, – начала Света, стараясь звучать искренне.
– Спасибо, – Ирина кивнула, разливая чай по чашкам. – Это такое облегчение. Я уже смотрю квартиры в аренду, недалеко от работы.
– Это хорошо, – Света помешала сахар в чашке, собираясь с мыслями. – Ирина, я хочу быть честной. Мне было тяжело. Очень. Эта квартира – она для меня не просто жильё. Это… моя память. Моя бабушка. И когда ты сюда въехала, я почувствовала, что теряю её.
Ирина смотрела на неё, и в её глазах мелькнуло понимание.
– Свет, я правда не хотела, чтобы так вышло, – сказала она тихо. – Я думала, это просто временно. И Эдик сказал…
– Я знаю, что сказал Эдик, – перебила Света. – Но он не спросил меня. И это была наша ошибка. Не твоя.
Ирина опустила взгляд, теребя край скатерти.
– Я пыталась быть аккуратной, – сказала она. – Но дети… они такие, знаешь. Всё трогают, всё исследуют. Я старалась, чтобы ничего не испортилось.
Света кивнула. Она видела, что Ирина старалась. Но это не отменяло того, что она чувствовала.
– Я не виню тебя, – сказала она наконец. – Но я хочу, чтобы ты поняла: для меня это не просто квартира. Это мой дом. И мне нужно, чтобы он снова стал моим.
Ирина кивнула, и в её глазах заблестели слёзы.
– Я понимаю. И я обещаю, мы съедем, как только я получу первую зарплату.
Света почувствовала, как напряжение отпускает. Впервые за всё время она поверила, что всё может наладиться.
Но вечером, когда она вернулась домой, Эдуард встретил её с неожиданной новостью.
– Свет, я поговорил с Ириной, – начал он, и в его голосе было что-то странное. – Она нашла квартиру, но… там нужно внести залог. И я подумал, может, мы поможем?
Света замерла.
– Поможем? – переспросила она. – Ты хочешь сказать, что мы снова будем платить за её проблемы?
– Это не проблемы, – возразил Эдуард. – Это помощь. Она же не просит вечно жить за наш счёт.
Света посмотрела на него, и внутри снова закипело.
– Эдик, ты опять решаешь за меня, – сказала она тихо, но твёрдо. – И я не знаю, как нам двигаться дальше, если ты не начнёшь меня слышать.
Эдуард открыл рот, чтобы возразить, но замолчал, увидев её взгляд. И в этот момент Света поняла: кульминация их конфликта ещё впереди. И от того, как они пройдут через неё, зависит, останется ли их семья прежней…
Света стояла у окна их маленькой кухни, глядя на мокрый от дождя двор. В руках она сжимала кружку с остывшим чаем, а в голове крутились слова Эдуарда: «Может, мы поможем?» Помочь. Опять. Она чувствовала, как внутри всё кипит, но гнев был не таким, как раньше. Теперь это была усталость, смешанная с решимостью. Хватит. Пора поставить точку.
– Эдик, – начала она, поворачиваясь к мужу, который сидел за столом, глядя в телефон. – Мы должны поговорить. Сейчас.
Эдуард отложил телефон, в его глазах мелькнула тревога.
– Свет, я же сказал, это не навсегда. Ирина скоро съедет, ты сама видела её сообщение.
– Дело не только в Ирине, – Света поставила кружку на стол, её голос был тихим, но твёрдым. – Дело в нас. В том, что ты снова решаешь за меня. За нас. Без меня.
Эдуард открыл рот, но она подняла руку, останавливая его.
– Подожди. Дай мне сказать. Я устала чувствовать себя посторонней в нашей семье. Ты решил, что Ирина с детьми поселится в моей квартире. Ты решил, что мы будем платить за её залог. А меня ты спросил? Хоть раз?
Он опустил глаза, и Света поняла, что попала в точку. Эдуард молчал, теребя край скатерти. Наконец он вздохнул.
– Ты права, – сказал он тихо. – Я… я привык брать всё на себя. Думал, что так правильно. Что семья – это когда помогаешь, не спрашивая.
– Семья – это когда решают вместе, – возразила Света. – И я не хочу больше быть просто наблюдателем в нашей жизни.
На следующий день Света поехала в свою квартиру. Ирина уже начала собирать вещи – коробки с детскими игрушками и одеждой громоздились в углу гостиной. Лиза рисовала что-то на листке, сидя на полу, а Максим спал на диване, укрытый бабушкиным пледом. Света невольно улыбнулась – этот плед был её любимым, с вышитыми ромашками. Но сейчас он не вызывал раздражения. Может, потому что конец был уже близок.
– Свет, привет, – Ирина вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. – Я как раз хотела тебе позвонить. Мы нашли квартиру, вносим залог на следующей неделе.
– Это здорово, – кивнула Света, садясь на стул. – Поздравляю.
Ирина посмотрела на неё, словно пытаясь понять, что скрывается за её спокойным тоном.
– Свет, я знаю, что тебе было тяжело, – сказала она, присаживаясь напротив. – И я правда благодарна. Без тебя мы бы не справились.
Света кивнула, но её мысли были где-то далеко. Она смотрела на Ирину – уставшую, но с искрой надежды в глазах – и вдруг поняла, что не держит на неё зла. Ирина не виновата. Она просто пыталась выжить. Виноват был Эдуард. И, может быть, она сама – за то, что слишком долго молчала.
– Ирина, – начала Света, – я хочу, чтобы ты знала: я не против помогать. Но эта квартира… она для меня как часть меня. И мне было больно, когда её заняли без моего согласия.
Ирина опустила взгляд, её пальцы нервно теребили край полотенца.
– Я понимаю, – сказала она тихо. – И прости. Я не хотела, чтобы так вышло. Эдик сказал, что ты не против, и я… я просто ухватилась за эту возможность.
– Я знаю, – Света вздохнула. – Но теперь я хочу, чтобы мы все научились говорить друг с другом. Не через Эдика, не за моей спиной. Напрямую.
Ирина кивнула, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на облегчение.
– Договорились, – сказала она. – И… если что, я всегда готова помочь в ответ. Ты только скажи.
Вечером Света и Эдуард сидели на кухне. Артём уже спал, а за окном всё ещё моросил дождь. На столе стояла открытая коробка с пирожными – теми самыми, с заварным кремом, которые Эдуард принёс в прошлый раз. Но сегодня никто к ним не притронулся.
– Я поговорил с Ириной, – начал Эдуард, глядя в стол. – Она сказала, что вы с ней всё обсудили. И что она извинилась.
– Да, – кивнула Света. – Мы поговорили. И я рада, что она нашла работу и квартиру. Но, Эдик, это не решает нашей проблемы.
Он поднял на неё глаза, и в них была смесь усталости и тревоги.
– Какой проблемы? – спросил он. – Ирина съезжает, всё будет как раньше.
– Не будет, – Света покачала головой. – Потому что я больше не хочу жить так, как раньше. Я не хочу, чтобы ты принимал решения за нас двоих. Я хочу быть частью этого «мы».
Эдуард молчал, и Света видела, как он борется с собой. Наконец он кивнул.
– Я понимаю, – сказал он. – И я обещаю, что буду спрашивать. Всегда. Даже если мне кажется, что я знаю, что лучше.
Света посмотрела на него, пытаясь понять, насколько он искренен. И в его глазах она увидела то, чего так долго ждала – не просто вину, а желание измениться.
– Хорошо, – сказала она наконец. – Но я хочу, чтобы мы договорились: моя квартира остаётся моей. Если мы будем её сдавать или использовать, это будет наше общее решение. Не твоё. Не моё. Наше.
– Договорились, – Эдуард протянул руку через стол, и Света пожала её, чувствуя, как напряжение потихоньку отпускает.
Через две недели Ирина с детьми съехала. Света приехала в квартиру в тот же день, как только они забрали последние коробки. Она ходила по комнатам, касаясь знакомых вещей – комода, штор, пледа с ромашками. Всё было на месте, но что-то изменилось. Может, она сама.
Она открыла окно, впуская свежий воздух. Дождь кончился, и в воздухе пахло мокрой листвой и чем-то новым. Света улыбнулась, чувствуя, как к ней возвращается ощущение дома.
Вечером она позвала Эдуарда и Артёма приехать в квартиру. Они сидели втроём на диване, ели пиццу и смотрели старый мультфильм, который Света любила в детстве. Артём хохотал над шутками, а Эдуард держал её за руку, и в его прикосновении было что-то тёплое, настоящее.
– Мам, а мы теперь будем жить здесь? – спросил Артём, когда мультфильм закончился.
Света посмотрела на Эдуарда, и тот улыбнулся.
– Нет, Тём, – ответила она. – Но мы будем приезжать сюда. Иногда. Чтобы помнить.
– Помнить что? – спросил мальчик, глядя на неё своими большими глазами.
– То, что у мы есть друг у друга, – сказала Света, обнимая сына. – И что мы всегда можем найти общий язык, если захотим.
Эдуард сжал её руку чуть сильнее, и она поняла, что он тоже это почувствовал.
Прошёл месяц. Ирина звонила пару раз, рассказывая, как устроилась на новой работе и как дети привыкают к новой квартире. Света слушала её с улыбкой, чувствуя, что больше не держит обиды. Они даже договорились встретиться на выходных – выпить кофе, поболтать.
А ещё Света с Эдуардом начали обсуждать, что делать с квартирой. Они решили пока не сдавать её, но оставить как место для семейных встреч – не только для родственников, но и для них самих. Может, когда-нибудь они переедут туда. Или оставят её Артёму. Но это будет их общее решение.
Однажды вечером, когда они с Эдуардом сидели на балконе их панельной многоэтажки, глядя на огни города, он вдруг сказал:
– Знаешь, я боялся, что мы не справимся. Что этот конфликт нас раздавит.
Света посмотрела на него, улыбнулась.
– Я тоже боялась. Но мы справились. Потому что научились говорить друг с другом.
Он кивнул, и в его глазах было что-то новое – уважение, которого она так долго ждала.
– А знаешь, – добавил он, – я рад, что всё так вышло. Теперь я вижу, какая ты сильная. И как нам повезло, что мы вместе.
Света засмеялась, чувствуя, как тепло разливается в груди.
– Ну, не расслабляйся, – подмигнула она. – Ещё одно решение за моей спиной, и я тебе устрою.
– Даже не сомневайся, – он поднял руки, словно сдаваясь. – Теперь только вместе.
Они сидели ещё долго, глядя на звёзды, которые пробивались сквозь городскую дымку. И Света вдруг поняла, что её дом – это не только квартира с бабушкиным пледом. Это ещё и они с Эдуардом, Артём, их смех, их споры, их общие решения. И пока они есть друг у друга, всё будет хорошо.
Но всё-таки, где-то в глубине души, она задавалась вопросом: а что бы они сделали, если бы Ирина не нашла работу так быстро? И этот вопрос, как маленький камешек в ботинке, напоминал ей, что жизнь полна неожиданностей.
Рекомендуем: