Николай Травкин о своей новой ипостаси, советах друзей и самоограничении
В начале недели в Петербурге состоялся творческий вечер известного российского политика, одного из учредителей Гражданского союза (1992), бывшего участника Съезда народных депутатов СССР и депутата Госдумы РФ нескольких созывов, создателя Демократической партии России (ДПР), а ныне «блогера-пенсионера» Николая Травкина. Этот некогда авторитетный политический тяжеловес в XXI веке неожиданно нашел себя в новой роли: острого сатирика, автора емких, хлестких (иногда с матерком), мудрых реприз и эпиграмм в стиле Михаила Жванецкого. Необычное выступление посетил и поговорил с бывшим политиком корреспондент «Ъ-СПб».
Творческий вечер автора знаменитой реформы местного самоуправления начала девяностых и экс-«министра без портфеля» прошел в рамках функционирующего при отеле «Индиго» клуба идей и знаний Anima Libera. Он был озаглавлен «Николай Травкин. Монологи: Наш бумеранг, вперед лети…». В зале собрались в основном люди почтенного возраста. Из известных персон был замечен тепло приветствовавший героя вечера лидер фракции «Яблоко» в Заксобрании Петербурга Александр Шишлов и экс-депутат и писатель Борис Вишневский (признан Минюстом РФ иноагентом).
После того как ведущая перечислила все звания и заслуги господина Травкина на политическом и трудовом поприще, он сам обратился к залу.
«Вот все, что вам сейчас сказали, забудьте! Я вообще часто думаю, что всю жизнь занимался не тем, чем нужно. Воспринимайте меня как начинающего сатирика. В общем, как говорится, возьмем коня за рога»,— дал он старт творческому вечеру.
«На пенсии чем заниматься? Лежи себе да ковыряйся в памяти… Хорошее было время — до коммунизма рукой подать. Но Госдеп, с…ка, все испортил!» — раздавалось со сцены вместе с «кремлевскими палатками» и предложениями к действующей Госдуме принять поправки к 10-й заповеди Ветхого завета.
Впрочем, одной только политикой не ограничилось: многие памфлеты оказались посвящены некоему Лемонтию — как заверил автор, вполне реальному персонажу и первому наставнику будущего Героя социалистического труда во время его юношеской работы на стройке. Другими героями историй стали домашний кот-британец Матвей («А кота Матроскина, думаю, скоро запретят…»), театральный режиссер, в буквальном смысле застреливший А.П. Чехова из того самого ружья за то, что классик не вписался в его современную адаптацию собственных произведений, и Лео Месси, которого «жалко, что не купили в "Зенит", хотя для этого, может быть, и пришлось бы продать "Газпром"».
На сцене Николай Травкин чем-то напоминал Михаила Жванецкого, даже по манере держать перед собой бумажку с текстом.
«Русский характер — это не просто целенаправленная ходьба по граблям… У всех россиян две Родины: одна для гордости в телевизоре, а вторая — в которой мы живем…» — выдавал автор.
После окончания выступления господин Травкин нашел время пообщаться с «Ъ-СПб» и ответил на несколько вопросов.
— Почему вы не усидели мирно на пенсии и стали блогером? Из-за желания выговориться или по какой-то еще причине?
— Вся моя жизнь во всех ипостасях была связана, как говорили раньше, с работой с людьми: стройка, бригадирство, депутатство, политика и так далее. Общение в течение всех этих лет, было, пожалуй, главным составляющим. Причем работа такая, что ты должен понимать людей и они должны понимать, что, собственно, ты от них ждешь… 2004 год все это обрубил: я уже не шел в следующую Думу (решение было принято ранее). Политикой я собирался заниматься, но не борьбой за мандаты, за власть, а организационной частью в Союзе правых сил, созданием местных отделений СПС, то есть внутрипартийным строительством. Эта тема близка местному самоуправлению, а местное самоуправление — моя боль.
Я понимал, что если мы не отработаем это, если люди не научатся ответственно избирать местную власть, то мы через короткий срок вернемся в иждивенческое сознание и будем голосовать за того, кто больше обещает…
Итак, 2004-й. На выборах СПС не проходит, полгода я искал работу. Несмотря на то, что никто меня тогда не рассматривал по нынешним меркам иноагентом, с новой властью контакта уже не было. Снова ушел на стройку — в крупную частную компанию начальником строительства — и не рассчитал силы: получил вторую группу инвалидности. Долго восстанавливался, полгода учился заново ходить и все это время был оторван от общения. Единственная возможность снова восстановить его оказалась связана с появлением интернета.
— Освоили быстро?
— Ну, сначала в своих постах я пытался продолжить серьезную тему местного самоуправления: какими полномочиями должны обладать район или город — административными, финансовыми? Как все должно быть устроено, и так далее. Уже тогда было понятно, что никакие реформы не удастся реализовать, если люди не станут настоящими действующими единицами, не будут понимать свою роль в этих процессах. Сверху такую огромную страну разом не переделаешь и из социализма в капитализм не перестроишь. Пока граждане не начнут осознавать свою ответственность за демократические выборы, ничего не будет… Но серьезная тема в соцсетях не пошла.
— И тогда вы переквалифицировались в сатирики…
— Мой склад характера, стиль мышления во-многом саркастический, природный юмор шел еще от отца. Все как-то сложилось, и я понял, что именно через такой срез можно говорить о серьезных вещах. Тогда это все и появилось в таком вот формате.
— А кто ваш зритель/слушатель/читатель? Сегодня в зале я видел людей солидного возраста, ваших ровесников, переживших те времена, о которых вы рассказываете. При этом в Москве вы выступаете на независимых театральных площадках, которые в основном посещает молодежь.
— Ну, государственный или муниципальный театр на такое если и пойдет, то согласования в департаменте культуры затянутся месяца на три. Они будут править тексты, но как их править, если в каждое слово или фразу я вкладываю определенный и важный для меня смысл?.. И в конце, конечно, они не разрешат — зачем им головная боль. А если сверху потом постучат?
— А молодежь-то понимает, о чем вы говорите со сцены?
— Ну молодежь же не вся одинаковая? Есть те, кто занимается активизмом, есть те, кто участвует в политических партиях, есть идущие по стопам родителей, которые сами интересуются политикой. Им, может быть, данная тема и была бы по боку, но разговоры дома втягивают... Среди моих зрителей молодых людей, наверное, где-то 30%. Наверное, это мало, но все-таки достаточное количество. Я по реакции чувствую: начинаешь зарисовочку из СССР — и не доходит до него, а потом, когда рассказ подошел к финалу и точка поставлена, он все понимает (улыбается).
— Как вы вообще строите свои монологи? Это всегда примерно одни и те же репризы или вы берете разные темы, исходя, например, из текущей повестки? Условно, следующее выступление во многом будет отличаться от сегодняшнего?
— На одной площадке два раза одно и то же я не говорю. Хотя мне доказывают (и умом я согласен): одни и те же песни поют всю жизнь, и это работает. Но все равно тут у меня какое-то самоограничение. Тем более что текстов сложилось полно, из них выбираются наиболее, на мой взгляд, живые, которые будут восприниматься с улыбкой или со смехом. Ну и все время между моими выступлениями в мире что-то происходит — пишешь же каждый день, только вот не все посты годятся для представления перед публикой. Процентов тридцать — это всегда обновления.
— Нынешняя власть не одергивала вас? Не поступали сигналы: Николай Ильич, об этом не стоит говорить на всю аудиторию, такую-то историю не надо сейчас ворошить, комментировать и так далее?
— Скорее, от друзей и близких. И это не предостережения, а советы. Мне часто говорят: ты доиграешься. Но мне кажется, я сам чувствую эту грань — черту, до которой можно дойти, но которую не нужно пересекать. Это ничего не добавит. А вот просто рвануть рубаху — а вот завтра я на Голгофу… У меня есть, кстати, на эту тему хорошие тексты… Самоцензура, конечно, присутствует. Но я считаю, что пока удается ее использовать не в ущерб качеству.
Андрей Цедрик
