Призрак из Стратфорда: биография, полная пробелов
Когда солидные издательства проводят опросы на тему «100 лучших писателей всех времен», Уильям Шекспир стабильно занимает первые строчки. Это аксиома, культурный код, гений по умолчанию. Его слава настолько велика, что затмила всех, кто был до, и поставила высоченную планку для всех, кто пришел после. Но есть и другой, параллельный «опрос», который длится уже не одно столетие и в котором участвуют не восторженные читатели, а въедливые историки, филологи и криминалисты от литературы. И вопрос у них один, простой и убийственный: а был ли мальчик? Существовал ли вообще тот самый Шекспир из Стратфорда-на-Эйвоне, или это была лишь удобная маска, гениальный псевдоним для кого-то совсем другого? И это не просто теория заговора для скучающих интеллектуалов. Это серьезная проблема, основанная на одном упрямом факте: от величайшего драматурга в истории человечества не осталось почти ничего, кроме его произведений.
Давайте посмотрим на то, что у нас есть. Официальная биография, так называемая «стратфордианская версия», умещается на паре страниц и полна дыр, как голландский сыр. Родился предположительно 23 апреля 1564 года в городке Стратфорд-на-Эйвоне, в семье Джона Шекспира. Отец был не простолюдином — уважаемым ремесленником, перчаточником, который со временем дослужился до мэра города. Но его бизнес был мутным: помимо перчаток, он занимался нелегальной торговлей шерстью и ростовщичеством, за что в итоге и поплатился, разорившись и впав в немилость. Где учился юный Уильям — загадка. В Стратфорде была бесплатная «грамматическая школа», и биографы очень хотят верить, что он ее посещал. Но никаких документов, подтверждающих это, нет. А учитывая, что к тринадцати годам финансовые дела отца пошли под откос, скорее всего, мальчику пришлось бросить учебу и помогать семье. Так что версия о блестящем классическом образовании висит в воздухе.
Следующий документальный след — это его женитьба в 1582 году. Восемнадцатилетний Уильям женится на Энн Хэтэуэй, которая была на восемь лет его старше и, что важнее, уже была на третьем месяце беременности. Свадьба была спешной и, судя по всему, вынужденной. К 21 году он уже отец троих детей: дочери Сюзанны и близнецов Джудит и Хемнета. А дальше — снова провал. Так называемые «потерянные годы», с середины 1580-х до 1592 года. Чем он занимался в это время, не знает никто. Легенды гласят, что он попался на браконьерстве в поместье местного сквайра сэра Томаса Люси, подвергся суровому взысканию и в отместку написал на него едкую сатиру, после чего вынужден был бежать в Лондон. Другие версии отправляют его то в солдаты во Фландрию, то в школьные учителя, то в помощники юриста. Ни одна из них не имеет ни единого документального подтверждения.
И вот, в 1592 году, этот провинциал с сомнительной репутацией и без образования внезапно всплывает в Лондоне — уже как успешный актер и драматург, причем настолько успешный, что вызывает острую зависть у своих коллег. Драматург Роберт Грин в своем предсмертном памфлете называет его «вороной-выскочкой, украшенной нашими перьями», которая «считает себя единственным потрясателем сцены (shake-scene) в стране». Это первое упоминание о Шекспире в лондонской литературной среде. Затем снова провал из-за эпидемии чумы, когда все театры были закрыты. А в 1594 году он уже один из пайщиков лучшей театральной труппы страны — «Слуги лорда-камергера». Дальше дела идут только в гору. Он пишет в среднем по две пьесы в год, становится совладельцем знаменитого театра «Глобус», богатеет, покупает самый большой дом в родном Стратфорде, расплачивается с долгами отца и даже добивается для него дворянского герба. В 1610 году он отходит от дел, возвращается в Стратфорд и живет жизнью состоятельного буржуа, занимаясь ростовщичеством и мелкими судебными тяжбами. Умирает он 23 апреля 1616 года, предположительно от горячки, подхваченной после застолья с друзьями-драматургами. Вот, собственно, и все. Биография успешного бизнесмена от театра, но никак не гения, перевернувшего мировую литературу.
Завещание, подписи и молчание: почему улики говорят против
Проблема не в том, что биография Шекспира скупа. Проблема в том, что те немногие факты, которые у нас есть, категорически не стыкуются с образом автора его пьес. Начнем с главного — образования. Автор «Гамлета» и «Короля Лира» был человеком колоссальной эрудиции. Он свободно цитировал античных авторов, многие из которых еще не были переведены на английский. Он досконально знал историю, юриспруденцию, медицину, ботанику, военное дело, соколиную охоту и придворный этикет. Его словарный запас, по подсчетам лингвистов, составляет около 20 тысяч слов, что в несколько раз превышает лексикон любого другого писателя той эпохи, включая такого эрудита, как Фрэнсис Бэкон. Откуда все это у сына перчаточника из захолустного Стратфорда, который, возможно, даже не закончил школу? Сторонники традиционной версии говорят, что он был гением-самоучкой. Но гениальность не заменяет образования. Чтобы цитировать Овидия в оригинале, нужно как минимум выучить латынь.
Далее — полное отсутствие каких-либо следов литературной деятельности. От Шекспира не осталось ни одной рукописи его пьес. Ни одного черновика, ни одного наброска. Не сохранилось ни единого письма, написанного его рукой. Ни одной книги из его личной библиотеки. Вообще ничего, что связывало бы его с миром литературы. Все, что у нас есть, — это шесть его подписей на четырех юридических документах (завещание, показания в суде, купчая на дом). И эти подписи вызывают еще больше вопросов. Они нацарапаны неуверенной, корявой рукой, причем имя в разных документах пишется по-разному (Shakspere, Shaksper, Shakspe). Некоторые эксперты-графологи вообще сомневаются, что человек, оставивший эти каракули, мог свободно и много писать. Это порождает еще один, совсем уж деликатный вопрос: а был ли стратфордский актер вообще грамотным в полном смысле этого слова? Кстати, его дочери тоже не блистали образованностью. Старшая, Сюзанна, умела выводить свое имя. А младшая, Джудит, которую он, по слухам, особенно любил, была полностью неграмотной и вместо подписи ставила крестик. Очень странная семья для величайшего писателя всех времен.
Но самый сокрушительный удар по традиционной версии наносит его завещание. Этот документ, найденный в 1747 году, и стал отправной точкой для всех сомнений. Это длинный и подробный перечень имущества, скрупулезное описание того, кому достанутся его дома, земли, деньги, серебряная посуда и мебель. Он завещает своей дочери Джудит сто фунтов, если ее муж потратит на нее столько же. Он отписывает своим друзьям-актерам деньги на покупку траурных колец. Он даже не забывает упомянуть свою «вторую по качеству кровать», которую оставляет жене. Но во всем этом пространном документе нет ни единого слова о его литературном наследии. Никакого упоминания о рукописях, пьесах, стихах. Как будто их и не было. Человек, умиравший в Стратфорде, был озабочен чем угодно — своими финансами, недвижимостью, отношениями с зятем, — но только не судьбой «Гамлета» и «Ромео и Джульетты». Этот человек — расчетливый провинциальный ростовщик, а не гениальный поэт. И этот диссонанс настолько велик, что заставляет задуматься: может, это были два разных человека, которые по какой-то причине носили одно имя?
Адвокат дьявола: Фрэнсис Бэкон и его тень
Когда стало ясно, что стратфордский Шекспир не тянет на роль автора, начались поиски настоящего. И первым в списке кандидатов оказался человек, который был полной его противоположностью — сэр Фрэнсис Бэкон. Философ, ученый, юрист, политик, лорд-канцлер Англии, один из величайших умов своей эпохи. Вот у него с образованием и эрудицией все было в порядке. Кембриджский университет, путешествия по Европе, доступ ко двору и всем тайнам большой политики. У него были и знания, и опыт, необходимые для написания шекспировских пьес.
Первым, кто заподозрил неладное, был преподобный Джеймс Уилмот, оксфордский ученый, который в конце XVIII века решил написать биографию Шекспира. Он поселился недалеко от Стратфорда и несколько лет рыл землю в поисках хоть каких-то материалов. Он перерыл все архивы, опросил всех старожилов, но не нашел ничего. Ни одной книги, принадлежавшей Шекспиру, ни одного письма, ни одного предания о его литературных занятиях. Местные помнили его как дельца и пьяницу, но никак не поэта. В отчаянии Уилмот бросил поиски и принялся перечитывать пьесы Шекспира и труды Бэкона. И тут его осенило. Он обнаружил поразительное сходство в мыслях, в образах, в лексике. Оба автора обожали юридическую терминологию, оба использовали одни и те же метафоры (например, образ «колеса Фортуны»), оба смотрели на историю как на циклический процесс. В 1785 году Уилмот пришел к выводу: автором пьес был Бэкон. Но он так и не решился опубликовать свое открытие, боясь скандала. Перед смертью он велел уничтожить весь свой архив.
Но идея уже пошла в народ. Особенно популярной бэконианская версия стала в XIX веке. Ее поддерживали писатели и ученые по всему миру. Начался настоящий бум: в текстах пьес искали зашифрованные послания и криптограммы, которые якобы доказывали авторство Бэкона. Находились энтузиасты, которые пытались доказать, что Бэкон был тайным сыном королевы Елизаветы и настоящим наследником престола, а пьесы — его зашифрованной политической программой. Эта версия, конечно, была уже из области фантастики, но она показывала, насколько люди были готовы поверить во что угодно, лишь бы не признавать автором гениальных произведений малограмотного актера из Стратфорда.
Однако у бэконианской теории были и слабые места. Во-первых, стили. Сухой, рациональный, афористичный стиль философских трудов Бэкона мало похож на бурлящий, эмоциональный, поэтический язык Шекспира. Трудно представить, чтобы автор «Нового Органона» мог написать легкомысленную комедию «Сон в летнюю ночь» или пронзительные сонеты. Во-вторых, характер. Бэкон был человеком невероятно честолюбивым. Вся его жизнь была борьбой за власть и славу. Зачем ему было отказываться от славы величайшего драматурга и отдавать ее какому-то провинциальному актеру? Это не вяжется с его психологическим портретом. Ну и, наконец, подсчеты лингвистов. Словарь Бэкона, как уже говорилось, насчитывает около 9 тысяч слов, в то время как у Шекспира — более 20 тысяч. Конечно, это можно объяснить разницей жанров, но все же разрыв слишком велик. Постепенно бэконианская версия стала терять популярность, уступая место другим, более правдоподобным кандидатам.
Роковая ссора в таверне и стихи из изгнания: версия о Кристофере Марло
Следующим серьезным претендентом на шекспировский трон стал Кристофер Марло. И эта кандидатура выглядела куда более убедительной. Марло был не просто современником Шекспира, он родился с ним в один год (1564), был ведущим драматургом елизаветинской Англии до появления Шекспира, и его влияние на ранние шекспировские пьесы признают даже самые ортодоксальные стратфордианцы. Марло, в отличие от Шекспира, получил блестящее образование в Кембридже. Он был гениальным поэтом, бунтарем, атеистом и, по слухам, шпионом на службе у королевы. Его жизнь была короткой, бурной и закончилась трагически. В 1593 году, в возрасте 29 лет, его жизненный путь оборвался в таверне в Дептфорде при крайне загадочных обстоятельствах, связанных со ссорой и ударом кинжала. Официальная версия — бытовой конфликт из-за счета. Но многие исследователи считают, что это было политическое устранение, связанное с его шпионской деятельностью или обвинениями в ереси.
И вот тут начинается самое интересное. Теория, выдвинутая в XX веке американским исследователем Келвином Хоффманом, гласит, что Марло не погиб. Его смерть была инсценирована его могущественными покровителями, чтобы спасти его от неминуемого суда за атеизм. Вместо него роковой удар принял на себя некий несчастный, а самого Марло тайно переправили в Европу. Из изгнания, живя где-нибудь в Италии, он продолжал писать свои гениальные пьесы и поэмы и пересылал их в Англию своему покровителю. А тот, в свою очередь, нашел подставное лицо — малоизвестного актера Уильяма Шекспира, который за приличное вознаграждение согласился выдать эти произведения за свои.
Эта версия объясняет многие странности. Во-первых, поразительное стилистическое сходство между произведениями Марло и раннего Шекспира. Некоторые пассажи совпадают почти дословно. Во-вторых, она объясняет, почему Шекспир как драматург «появился» на сцене практически сразу после «смерти» Марло. Он как бы подхватил выпавшее из его рук знамя. В-третьих, она объясняет, почему рукописи Шекспира были такими чистыми, без помарок и исправлений, на что сетовал один из его издателей. Если Шекспир просто переписывал присланные ему из-за границы тексты, то все становится на свои места. Доводы Хоффмана о том, что только человек, много путешествовавший по Италии, мог так точно описать Верону, Венецию и Падую, также выглядят весьма убедительно. Шекспир из Стратфорда, по всем данным, никогда не покидал Англии.
Однако и у этой теории есть свои минусы. Главный из них — полное отсутствие прямых доказательств. Вся версия построена на косвенных уликах, стилистических совпадениях и допущениях. Нет ни одного документа, подтверждающего, что Марло выжил и продолжал писать. Кроме того, со временем стиль Шекспира сильно эволюционировал, ушел далеко от стиля Марло. Если предположить, что Марло продолжал писать, то он должен был кардинально изменить свою манеру, что кажется маловероятным. Тем не менее, теория «Марло — это Шекспир» остается одной из самых популярных и романтических в шекспировском вопросе, ведь она превращает историю литературы в настоящий шпионский детектив.
Аристократы под маской: граф Оксфорд и другие кандидаты
Постепенно фокус исследователей сместился с Бэкона и Марло на другую группу кандидатов — высокопоставленных аристократов елизаветинской эпохи. Логика была проста: только человек, вращавшийся при дворе, мог так досконально знать придворную жизнь, этикет и политические интриги, которые составляют основу многих шекспировских пьес. Но для пэра Англии писать пьесы для простонародного театра было занятием унизительным, сродни ремеслу скомороха. Поэтому, если такой человек и писал, он был вынужден скрываться под псевдонимом. На роль «Шекспира» в разное время предлагали Уильяма Стэнли, графа Дерби, и Роджера Мэннерса, графа Ратленда. Оба были образованными, много путешествовали и имели связи с театром. Но главным кандидатом от аристократии в XX веке стал Эдуард де Вер, 17-й граф Оксфорд.
Оксфордианская теория, выдвинутая в 1920 году школьным учителем Дж. Томасом Луни, сегодня является самой популярной и разработанной среди всех антистратфордианских версий. И аргументы у ее сторонников весьма весомые. Эдуард де Вер (1550–1604) был одной из самых ярких и скандальных фигур елизаветинского двора. Он был образованнейшим человеком своего времени, учился в Кембридже, имел ученую степень Оксфорда, был известен как поэт и покровитель театральных трупп. Его жизнь была полна драматических событий, которые удивительным образом перекликаются с сюжетами шекспировских пьес. Он много путешествовал по Италии, которая является местом действия трети всех пьес. Его отношения с тестем, лордом Бёрли, главным советником королевы, поразительно напоминают отношения Гамлета с Полонием. Его захват пиратами во время возвращения в Англию — почти точная копия сцены из «Гамлета». Список таких совпадений огромен.
Кроме того, Оксфорд имел веские причины для использования псевдонима. Его скандальная репутация, его высокое положение и тот факт, что многие его пьесы, скорее всего, были завуалированной сатирой на придворную жизнь, делали анонимность жизненно необходимой. Современники называли его лучшим комедиографом своего времени, но ни одной комедии под его именем до нас не дошло. Оксфордианцы считают, что все они были опубликованы под именем Шекспира. Проблема этой теории в том, что Оксфорд умер в 1604 году, в то время как как минимум десять пьес Шекспира, включая «Бурю» и «Зимнюю сказку», были написаны позже. Сторонники теории объясняют это тем, что пьесы были написаны раньше, а опубликованы уже после его смерти. Как бы то ни было, именно граф Оксфорд сегодня является главным «призраком», который преследует официальную биографию Шекспира.
В конце концов, не так уж и важно, кто именно скрывался за этим именем — Бэкон, Марло, Оксфорд или кто-то еще. Важно то, что сама необходимость искать другого автора говорит о многом. Загадка Шекспира — это не просто литературный ребус. Это симптом глубокого недоверия к официальной истории, которая так часто оказывается удобной фикцией. Возможно, мы никогда не узнаем правду. Могилу Шекспира в Стратфорде, которая могла бы дать ответы на некоторые вопросы (например, есть ли там вообще кто-то), так и не вскрыли, отчасти из-за загадочной эпитафии, выбитой на надгробии: «Друг, ради Господа, не рой / Останков, взятых сей землей; / Не тронувший блажен в веках, / И проклят — тронувший мой прах». Может, автор, кем бы он ни был, хотел, чтобы его тайна умерла вместе с ним. Но одно можно сказать точно: гений, создавший эти бессмертные произведения, был, и его величие не зависит от того, какое имя было вписано в его свидетельство о рождении.
Понравилось - поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!
Подписывайся на премиум и читай дополнительные статьи!
Тематические подборки статей - ищи интересные тебе темы!
Поддержать автора и посодействовать покупке нового компьютера