Алина брела по перрону, погрузившись в музыку в наушниках. Родители не смогли отпроситься с работы, чтобы проводить дочь на вокзал. Ну и ладно, справлюсь сама.
Сверяясь с билетом, она остановилась у нужного вагона. Сердце учащённо билось — как-никак первое самостоятельное путешествие в её восемнадцатилетней жизни, да ещё и с такой важной миссией. В столице её ожидало вступительное испытание в театральный вуз — заветная мечта с раннего детства.
— Документы, — бесцветным голосом произнесла проводница, женщина лет пятидесяти.
Проверив паспорт, она кивнула:
— Восьмое купе, проходите быстрее, не задерживайте посадку.
— Благодарю, — улыбнулась Алина. — Скажите, а это точно женское купе?
Проводница окинула её странным взглядом, но промолчала, уже обращая внимание на следующего пассажира.
Продвигаясь по узкому коридору, Алина внимательно следила за номерами. Обнаружив свой, она глубоко вздохнула и отодвинула дверь.
Её обдало смесью запахов: копчёности, пота и чего-то ещё, кислого и неприятного. Грохочущий мужской смех внезапно оборвался, когда она возникла на пороге.
В купе расположились трое мужчин, явно старше сорока. На столике красовалась пластиковая бутылка с мутноватой жидкостью, вокруг разложены закуски — нарезка колбасы, квашеная капуста, бутерброды с сыром. Один из попутчиков, лысеющий, с багровым от жары лицом, держал пластиковый стаканчик.
— Ба! Какая гостья пожаловала! — громогласно объявил он, осматривая Алину с головы до ног. — Заходи, милая, составь компанию!
Алина застыла у входа, чувствуя, как подкатывает волна страха.
— Простите, но... разве это не женское купе? — пролепетала она.
— Женское? — расхохотался другой мужчина, худой, с небритыми впалыми щеками. — Вот теперь, когда ты здесь, оно на четверть женское стало!
Все трое разразились хохотом, явно гордясь остроумием шутки.
— Я... сейчас вернусь, — промямлила Алина и поспешила обратно к проводнице.
— Извините пожалуйста, — обратилась она дрожащим голосом, — но в моём купе трое мужчин! При покупке билета было указано, что купе женское.
Проводница тяжело вздохнула:
— Опять этот сбой в системе. Девушка, такое случается при электронной продаже билетов. Купе обычное, просто система иногда некорректно показывает тип размещения при формировании схемы вагона.
— Как же так? — растерянно произнесла Алина. — Мне родители специально брали билет в женское купе, я впервые самостоятельно еду...
— У мужчин правильно оформленные билеты, всё по правилам, — пожала плечами проводница. — Ничем не могу помочь.
— А нельзя ли пересадить меня в другое купе? — с надеждой спросила Алина. — Может, где-то едут женщины или семья с детьми? Мне... страшновато ехать с ними, они там уже... отдыхают.
— Свободных мест нет, — отрезала проводница. — Октябрь, бархатный сезон, все купе заполнены. Если они будут вести себя неподобающе, я их приструню.
— Но они ведут себя очень странно! — воскликнула Алина, ощущая, как к горлу подступает комок слёз.
— Послушай, — проводница смягчила тон, — я понимаю твоё беспокойство, но ничем не могу помочь. Весь состав под завязку. Обещаю проследить, чтобы они не нарушали порядок, это в моих силах.
Алина поняла бесполезность дальнейших просьб. С тяжёлым сердцем она вернулась к купе.
Мужчины, похоже, даже не заметили её отсутствия. Они продолжали громко беседовать, передавая друг другу пластиковые стаканчики.
— А, вернулась наша красавица! — воскликнул третий, которого она раньше не успела разглядеть — коренастый, с залысинами и маленькими глазками-бусинками. — Присоединяйся к нам, чего в дверях маячишь?
— Я... наверх залезу, — пробормотала Алина, стараясь не встречаться с ними взглядами.
— Давай помогу подняться, — вызвался лысеющий, поднимаясь со своего места. От него пахнуло.
— Нет-нет, справлюсь, — поспешно ответила Алина, чувствуя, как сжимается всё внутри от страха.
Стараясь двигаться как можно проворнее, она забралась на верхнюю полку. Сразу же увеличила громкость в наушниках — музыка могла стать хоть какой-то защитой от этого кошмара.
— Эй, ты чего сразу наверх то? — с нижней полки тут же прилетел вопрос. — Давай с нами посидим, познакомимся. Как тебя величать-то?
— Алина, — едва слышно ответила она, уже улёгшись на полке.
— Алина, Алиночка, — протянул лысеющий. — Хорошее имя для миловидной девушки. Спускайся к нам, чего ты там забилась как мышка?
— Благодарю, но я очень устала, — соврала Алина. — Хочется отдохнуть.
Она выкрутила громкость на максимум, надеясь, что это поможет отгородиться от навязчивой компании. Но их голоса всё равно пробивались сквозь музыку.
— Да брось, ночь длинная, отоспаться ещё успеешь, — настаивал коренастый, перекрикивая даже музыку. — Что, страшные мы такие?
Алина сделала вид, что не слышит, отвернувшись к стенке и мечтая превратиться в невидимку.
— Гордячка, значит, — донёсся сквозь музыку голос худощавого. — Не желает с нами, рабочими людьми, общаться. Правда?
Алина продолжала молчать, считая, что наушники и повёрнутая спина дают ей полное право игнорировать их расспросы.
Через несколько минут она вздрогнула, почувствовав, как кто-то тянет её за ногу. Обернувшись, она вытащила один наушник.
— Что ж не отвечаешь? — спрашивал лысеющий, стоя у её полки. — Спрашиваю, в Москву направляешься? Небось, к ухажёру своему?
— Нет, на вступительные экзамены, — коротко ответила она, мысленно ругая себя, что заранее не придумала историю о встречающем её брате или молодом человеке.
— На экзамены! — присвистнул коренастый, который тоже поднялся и теперь стоял рядом с лысеющим. — Глянь-ка, Валера, она экзамены едет сдавать. В какой вуз-то собралась?
Алина прикусила губу. Сообщать, что поступает в театральный, казалось опасным. Ещё начнут просить что-нибудь изобразить.
— В юридический, — соврала она и снова вставила наушник, надеясь завершить разговор.
Но не тут-то было. Спустя минуту кто-то снова дёрнул её за ногу, и она вынуждена была опять вытащить наушник.
— Ишь ты, умная значит, — протянул лысеющий. — А ну-ка, спускайся, расскажи нам про законы. Мы народ простой, любопытно послушать.
— Не желает Алиночка с нами время проводить, — громко заявил худощавый, и в его голосе зазвучали злобные нотки. — Наша компания ей не по вкусу. Грубоваты для такой фифы.
— Да ладно тебе, Костян, — одёрнул его коренастый. — Девчушка просто утомилась. Так ведь, Алиночка? Устала с дороги?
— Да, — выдохнула Алина. — Очень. Будьте добры, позвольте отдохнуть.
Она снова вставила наушники и притворилась спящей. Музыка гремела в ушах, но по-прежнему не могла полностью заглушить громкие мужские голоса.
Внезапно кто-то резко тряхнул её за руку. Алина вздрогнула и открыла глаза. Лысеющий, пошатываясь, стоял возле неё.
— Хватит притворяться спящей, — сказали с нижней полки, — Спускайся к нам. Мы тут... чаёк пьём.
— Благодарю, но не хочется, — твёрдо ответила Алина, радуясь, что голос не дрожит.
— В поездах все чаёк попивают, — возразил лысеющий с ухмылкой. — Только не все признаются.
В купе заглянула проводница.
— Так, мужчины, — строго произнесла она, — прошу соблюдать тишину и порядок. Мешаете другим пассажирам отдыхать.
— Да мы тихонько сидим, — ухмыльнулся лысеющий, пряча бутылку под столик.
— Я всё вижу! Еще раз замечу нарушение — вызову наряд на ближайшей станции, — предупредила проводница.
После её ухода в купе ненадолго воцарилась тишина.
— Вот ведь, — наконец процедил худощавый. — Всё настроение испортила.
— Ничего страшного, — подмигнул ему лысеющий. — Будем потише шуметь.
Они продолжили своё пиршество, но уже без громких восклицаний. Алина полностью погрузилась в музыку, пытаясь абстрагироваться от происходящего внизу. Но каждые десять-пятнадцать минут кто-нибудь из мужчин вновь поднимался и теребил её за руку или ногу, предлагая присоединиться.
— Ну что ты там лежишь как на нарах? Неудобно же! Давай к нам, веселее будет!
Алина неизменно отказывалась, а затем и вовсе перестала реагировать, изображая крепкий сон. Но даже сквозь наушники до неё доносились их разговоры.
— А девчонка-то симпатичная, — говорил лысеющий. — Совсем юная ещё.
— Зато ножки стройные, — заметил коренастый. — Я заприметил, когда она наверх карабкалась.
Алина сжалась в комочек, ощущая себя совершенно беззащитной. В голове крутились страшные истории о случаях в поездах, о которых она читала в интернете. И зачем только согласилась на поездку в плацкарте?
Время тянулось мучительно долго. Алина лежала неподвижно, изображая спящую, но в действительности напряжённо вслушивалась в каждый шорох.
— Эй, студенточка, ты живая там? — прорвался сквозь музыку чей-то голос.
Она не отозвалась, и постепенно они оставили её в покое.
Около одиннадцати вечера в купе заглянула проводница.
— Всё, господа хорошие, время отдыхать. Убирайте со стола и готовьтесь ко сну. Не мешайте попутчикам.
К удивлению Алины, они подчинились без пререканий. Видимо, прежняя угроза вызвать наряд подействовала отрезвляюще. Неохотно они убрали остатки своего пиршества, после чего разместились на своих местах.
Купе погрузилось во тьму, нарушаемую лишь богатырским храпом лысеющего.
Алина лежала без сна, вздрагивая от каждого шороха. Она твёрдо решила, что ни за что не будет засыпать — слишком страшно. Она всматривалась в темноту купе, слушала храп мужчин и мечтала только об одном — чтобы эта бесконечная ночь поскорее закончилась. Алина отсчитывала минуты до прибытия в Москву.
«Больше никогда, — думала она. — Больше никогда не поеду поездом. Лучше вообще никуда не ездить».