Эссе: «Глазами юриста: как бабушка доказывала, что была матерью погибшему внуку-солдату»
Она вошла в зал суда, держась за папку с документами, как за якорь. В её глазах — боль, в которой смешались горе утраты и надежда на справедливость. Её внук, которого она подняла после смерти дочери, не вернулся с войны. А государство, за которое он погиб, прислало ей сообщение в мессенджере: «Докажите, что вы его воспитывали». Я был её представителем. И это история о том, как в маленьком городском суде решалась большая человеческая драма и сталкивались неповоротливые бюрократические машины.
Первый акт. «Принцип одного окна» и сообщение в Telegram
История началась с трагедии, а продолжилась — в военкомате. Бабушка и бывшая жена погибшего, сохранившие человеческие отношения, вместе заполнили кипу документов. Казалось, сработал пресловутый «принцип одного окна». Но через пару недель вместо выплаты пришло сообщение в мессенджер от некоего сержанта. Суть: «По ФЗ-98 вам отказываем, идите в суд и докажите, что воспитывали внука не менее пяти лет до его совершеннолетия».
Повторный визит с юристом ни к чему не привел. Классика: «Юрист в отпуске, мы ничего не знаем». Пришлось включать процессуальные рычаги: требовать копии заявлений и направлять ходатайства. И здесь — первый проблеск. После получения бумаг бабушке позвонил сам военком, выразил поддержку и недоумение отказом части. Он пообещал быть в суде. Его не было. Таков парадокс нашей системы: на местах — часто адекватные люди, но система в целом работает вразнос.
Второй акт. Судья, который видел такое дело впервые
Заседание началось с того, что я оказался в 60 сантиметрах от судьи. В районных судах маленьких городов — это реальность. Такая близость позволила мне увидеть всё: усталость, отсутствие подготовки и искреннее недоумение.
Судья признался, что такое дело у него впервые. Это ключевой момент. Судебная практика по делам фактических воспитателей в свете СВО ничтожна и только формируется. Мои ходатайства он увидел, по сути, только в процессе. Его вопросы повторяли то, что было детально изложено в заявлении. Стало ясно: моя задача — не настаивать, а мягко, но настойчиво «помогать суду», буквально разжевывая логику и нормы права.
Третий акт. Противоречия системы: когда левая рука не знает, что делает правая
Самый сильный аргумент в нашу пользу родился из абсурда. Выяснилось, что малолетний сын погибшего уже получил 50% положенной выплаты. Фактически, страховщик уже признал, что выгодоприобретателей — двое. Но вторую половину — бабушке — не отдает, требуя судебного решения.
Получается вопиющее противоречие:
Юристы военкомата приняли документы бабушки и дали им ход.
Войсковая часть им отказала, сославшись на «юридическую неясность».
Страховая компания, выплатив половину, де-факто подтвердила право бабушки на вторую половию, но де-юре ждет решения суда.
Система, призванная помогать, создала замкнутый круг, где один государственный орган противоречит другому.
Итог. 30 дней на размышление
Судья удалился в совещательную комнату, а вернувшись, вынес определение: привлечь мать ребенка, запросить в ФНС данные о работе бабушки (зачем — загадка, ведь речь о периоде, когда она уже была на пенсии) и отложить дело на месяц.
Что я вынес из этого заседания:
1. Будьте готовы к полному незнанию. Судьи впервые сталкиваются с такими исками. Ваша роль — быть не только защитником, но и тактичным консультантом для самого суда.
2. Ищите и обнажайте системные противоречия. Факт получения выплаты другим членом семьи — наш главный козырь. Это доказывает, что спор не о праве, а о формальности.
3. Работайте на опережение. Любое устное общение с чиновниками нужно сразу переводить в письменный формат — ходатайства, запросы, требования о выдаче документов.
Это дело — не просто о выплате. Это о достоинстве. О том, чтобы государство наконец-то увидело и признало ту, которая на самом деле была матерью солдату, не вернувшемуся домой. И мы будем ждать следующего заседания, чтобы добиться этого признания. Не ради денег. Ради справедливости, которую заслуживают её выплаканные глаза.
