Мы шли уже десятый день и совершенно сбились с пути. Непроглядная темень в лесу, разрываемая лишь нашими крохотными фонарями, давила со всех сторон. Стоило пройти вперёд, как она смыкалась за спинами, отрезая путь назад.
Я, Виктор и Джек уже и не надеялись выйти к старой медицинской базе и почти смирились с голодной смертью. В этом лесу не всходило солнце, от его лучей нас закрывал чёрный смог — ядовитые испарения, сдерживаемые энергополюсами блокаторами: реликвией из прошлого.
Блокатор создавал в лесу парниковый эффект, отчего казалось, что дождь идёт без конца. Пот мешался с испарениями и пропитывал одежду, создавая вокруг тел неприятное амбре.
Джек поглядывал на электронную карту. Батарея садилась, и экран еле светился во тьме.
— Вот-вот будем на месте, — сказал он на ломаном русском.
— Ты и вчера так говорил, а потом мы пришли к каким-то развалинам, — заметил Виктор.
— Я говорю, что вижу, братишка. Мне незачем врать.
Виктор фыркнул, но препираться не стал.
Я слышал об этой базе ещё ребёнком. Говорили, что здесь учёные придумывали, как избавить нас и от последствий третьей ядерной вспышки и блокаторов. Последние поначалу играли роль спасительной технологии, пока не превратились в бич выживших. И вот на днях в поселение завалились оборванцы, назвались военными, охранявшими в лесу особый объект. Просили помощи и защиты. Сказали, что на медицинскую базу напали и нужно проверить, выжил там кто-нибудь или нет.
Наши сначала отказались. В постапокалиптической деревне и так лишних рук нет. А тут ещё переться в опасную зону со смогом, да искать таинственное строение в глубоком лесу на взгорье. Однако оборванцы уверяли, что там можно найти медикаменты, вакцины, таблетки всякие. Особенно для беременных. Вот это нас и подстегнуло действовать. Сначала с нами хотела пойти Ри-Ри, но женщины без генетических и гинекологических болезней в поселении ценились ещё выше рабочих рук, поэтому её не пустили. Взяли бывшего военного Джека и крупного строителя Витю. Джек к нам попал с последней волной беженцев из Европы, а Витя местный, родился и вырос в деревне. Как он сам говорил, здесь и умрёт.
А я? Что я… я местный врач-недоучка. Таких, как я, в поселении оказалось ещё двое, поэтому меня отпустили. Сказали, что знания латыни помогут найти полезные лекарства. Только на это и гожусь. Ну и с ружьём неплохо обращаюсь. Так что нападавших пострелять в случае чего тоже смогу.
— Так, стойте, — хрипло произнёс Джек. Экран у него на руке совсем поблёк. — В этот раз торопиться не будем. Налево свернём.
— Ох и заведёшь ты нас, парень.
— Брось, братишка, у меня и бумажная карта имеется. В армии я хорошо ориентировался на местности. Домой точно верну.
Домой. Как здорово прозвучало это из его уст. Совсем освоился в деревне. Чужим себя не считает. А ведь каких-то полгода назад трёх слов по-русски связать не мог.
— Может, у этих учёных зарядить удастся? — Виктор кивнул на экран.
— Может, да, а может, и нет, — ухмыльнулся Джек. — Не бойся, без меня не пропадёшь.
Виктор многозначительно мне подмигнул.
Мы сошли с тропы, как я её про себя уже назвал. На самом деле никакой тропы там не было, просто по камням идти было легче, чем по раскисшей земле.
Спустя ещё минут двадцать посветлело. Ночь превратилась в сумерки. Я поднял голову и заметил, что чёрное облако извивается чуть в стороне, там, откуда мы пришли.
— Вау! — протянул Джек. Он обогнал нас с Виктором на полминуты и теперь голосил из-за деревьев.
Мы поспешили к нему и, выскочив из чащи, резко затормозили. Даже глупого «вау» мне было не выдохнуть. Перед взором, едва прикрытая серой дымкой, возвышалась замшелая база в шесть этажей. Она словно балансировала на одном из каменных пиков, возвышаясь над острыми кронами елей. Только приглядевшись, я рассмотрел металлические, поеденные ржавчиной балки.
— Не похоже это на действующую мед базу, — скептически заметил Виктор. Кажется, он впечатлился не так сильно, как мы с Джеком. — Удивительно, что она ещё в пропасть не сорвалась.
К базе вёл хлипкий, оплетённый ползучей растительностью, мост. А за ним виднелась вторая башня, отдельная. Балки её тянулись выше, и как до них добраться, я не имел понятия.
— Хорошо, что свернули в этот раз. Думаю, тут карту барахлило, и мы кругами шатались, обходя место, — предположил Джек.
Я вдруг ощутил холод на коже, но не от ветра и мокрой куртки. Это место показалось мне чужим и совершенно жутким. В чёрных окнах ни намёка на жизнь. От запустения веяло тоской. Как эти люди вообще могли здесь жить?
— Ну что, идём? — радостно спросил Джек, будто не плутал несколько дней и совсем не проголодался.
— А может… — я запнулся. Как признаться, что наложил в штаны? Как сказать этим дядькам, что хочу домой и не верю в наличие множества обещанных лекарств.
— Не переживай, я знаю, как пройти по мосту и не рухнуть, — заверил Джек. — Верёвка есть, привяжем к дереву и будем за неё держаться. Я первым пойду, привяжу её на той стороне. Вдвоём вы меня, если что, удержите.
— Нет-нет. Первым я пойду, — решительно заявил Виктор. — Если рухну, ты Мишу домой отведёшь. Лады?
Джек поджал губы. Кажется, даже расстроился. И всё-таки согласился.
Оказалось, идти до моста пришлось ещё около часа. Прямой дороги туда не было, мы рассчитывали только на топографическое чутьё Джека.
При ближнем рассмотрении комплекс выглядел ещё ужаснее. Перекладины держались на соплях, металлические панели проржавели и надломились. Самоубийство — пытаться пройти по ним и не сорваться. Но Виктор выглядел спокойным и уверенным. Рюкзак свой он оставил нам на случай, если сорвётся, ведь там хранились остатки пропитания, батареи для фонарей и чистая одежда. Потуже обвязав себя верёвкой, да так, чтобы она ему ничего не сломала при натяжении, Виктор направился к бездне.
Я затаил дыхание и во все глаза следил, как он осторожно переступает с одной трухлявой панели на другую. Те пошатывались, кряхтели, иногда кренились, но всё-таки держали немалый вес мужика.
Вот он уже на середине, сиротливо жался к уцелевшим перилам. Одной рукой крепко сжимал верёвку, которую Джек приладил к стволу ближайшего дерева.
— Хорошо идёт, — подбадривал Джек. — Немного осталось.
Я хотел верить ему как никто другой, вот только воображение то и дело выбрасывало картинки с падением Вити. Я видел его раскрытые в ужасе глаза и перекошенный в крике рот. Не знаю, кричал бы он или нет: Виктор всегда был сдержанным малым. Но я представлял всё именно так.
Наконец, мужчина добрался до противоположной стороны и начал искать нечто, что помогло бы ему закрепить канат. Мы с Джеком видели, как тот натягивался, стоило Виктору уйти подальше, и снова слаб, когда наш спутник отступал. Наконец, он показался из ближайшего дверного проёма уже без верёвки и с поднятым пальцем вверх.
— Ты или я? — спросил Джек.
— Давай… я. Иначе потом себя просто не уговорю.
Мужчина без тени сарказма рассмеялся. Он понимал. Может, и сам испытывал тревогу. Однако мешок Вити мне не отдал. Видимо, посчитал, что в его руках будет надёжней. А может, и вовсе решил оставить поклажу здесь, ну, на всякий случай.
Я ступил на первую панель неуверенно, даже как-то неловко и чуть не подвернул ногу. Выглядел, наверно, ужасно глупо. Но оглядываться или высматривать Виктора не стал. Просто продолжил путь. Я старался наступать только на те балки, которые были проверены весом Виктора. Прокладывать независимый маршрут желания не было.
От страха я начал потеть и трястись. Канат подо мной вибрировал, и спутники наверняка уже утвердились в трусости их славного доктора. Один раз ржавая сетка панели не выдержала, и я чуть не потерял ботинок.
— Ты как? — громко спросил Виктор, и эхо его голоса разнеслось по лесу.
Почему-то мне стало не по себе. Не хотелось, чтобы кто-то внутри комплекса узнал о нас раньше, чем мы туда войдём. Хотя было и так ясно, что в здании пусто. Но мало ли. Откуда-то бродяги всё-таки пришли.
— Нормально, — сдавленно отозвался я и для пущей убедительности махнул свободной рукой.
Вниз я старался не смотреть: боялся потерять равновесие или остолбенеть от ужаса.
Не знаю, сколько времени прошло, но, когда я добрался до Виктора, у меня горели и руки, и ноги. Джек двигался намного быстрее меня, увереннее. Чувствовалась армейская сноровка. Рюкзак Виктора он и правда оставил на той стороне.
— Вдруг внутри мародёры, хоть что-то будет при нас, — пояснил он.
За кривой, замшелой дверью главенствовали сырость и мрак. Виктор заверил, что внутри нет людей, только мусора много. Но меня всё равно не радовала перспектива попасть туда.
Лучи фонарей выхватывали старые электронные проекторы, стеклянные шкафчики с битыми пробирками, полусгнившие вещи и бытовую утварь.
— Странный комплекс, старый какой-то, — заметил Джек. — Ни дверей раздвигающихся, ни технологий.
— Скорее всего, специально так строили, чтобы даже без электроэнергии работал, — предположил Виктор. — Вон, видишь один генератор, вон — второй.
— Наверно, ты прав. На старой базе мы так и жили, пока не случился прорыв плотины. — Джек осторожно заглянул в ближайшую комнату и, резко закрыв нос, отпрянул.
— Что? Что там? — спросил я. Его реакция до чёртиков напугала.
— По-моему, там тело… то ли животного, то ли человека.
— Животным здесь делать нечего, — заметил Виктор. — Мне кажется, те ребятки нас обманули.
— Мы не успели? — Джек прошёл вперёд и рассмотрел стопку электронных журналов. Их прозрачные экраны давно потухли и покрылись толстым слоем слизи.
— Да, лет на тридцать. Нападение, если оно и было, явно произошло не вчера и не двадцать дней назад.
— А зачем им нас обманывать? — не понял я. — Они явно от чего-то бежали.
— Да, может, от правосудия, — пожал плечами Виктор. — А соврали о медикаментах, чтобы их точно не выперли из общины. Думаю, они надеялись, что мы не вернёмся и их там оставят.
— Тогда что, назад? — с надеждой спросил я. Ни минуты не хотелось задерживаться здесь.
— Давайте хотя бы пару комнат ещё проверим. Вдруг лекарства всё-таки есть, — предложил Джек. — Ну если не лекарства, то хотя бы инструменты какие или детали.
Кажется, Виктор был с ним согласен. Я же посчитал идею глупой. Ещё часа четыре и над ущельем нависнет ночь. Ядовитое облако будет не разглядеть, обратной дороги тоже, ведь наш экран, похоже, разрядился. А ориентироваться по карте лучше днём и прежде, чем зайдём в опасную зону. Ночевать в этом замшелом склепе я боялся. Кто знает, что таиться за дверьми странного комплекса. Но права голоса я не имел ещё и по возрасту: и Виктор, и Джек были старше меня лет на десять минимум.
— Давай тогда, Миша, ты здесь посмотришь, я на второй этаж пойду, Джек на третий, идёт?
— А может… — начал было я робко, — …не будем разделяться, а?
— Не дрейфь, братишка, — улыбнулся Джек. — Тут только воспоминания чужих людей. Больше ничего.
— Да, я боюсь, — уже громче признался я скорее сам себе. — И считаю решение поспешным. Мы шли за лекарствами, их здесь не видно.
— Только на первом этаже, — заметил Виктор.
— Да не похоже это на медицинский комплекс! — мой голос сорвался.
— А ты правда нехило так струхнул, — удивился Джек. — Миш, всё хорошо будет. Тут пусто. Послушай только.
Мы замолчали. По окнам хлестал разыгравшийся ливень, вдалеке шумели раскачиваемые ветром кроны. Комплекс скрипел, хрипел, но ни звуков шагов, ни человеческой речи слышно не было.
— Вот видишь. Тут никого. Быстро пройдёмся по комплексу. Общине постоянно требуются ресурсы. Полезное соберём в мешки. Витя, возьми вот это. — Джек протянул ему сложенный брезентовый свёрток. — А потом домой. Смотрите под ноги, чтобы не провалиться.
Первым моим желанием было выглянуть в окно. Меня тянуло туда непреодолимой силой. И я сделал это… и сразу же пожалел. Внизу простиралась туманная бездна. Ни деревца, ни скального пика. Лишь туман.
Трясущимися руками я поднял фонарик и зашагал к дальним комнатам. Я хотел начать с них, чтобы планомерно приближаться к выходу. Сам факт того, что меня и твёрдую почву связывал лишь канат и хлипкий мостик, сводил с ума.
В недрах комплекса шум дождя стал приглушённым, но усилились скрип и хруст. Я направил свет фонарика в потолок, чтобы получить общую картину. Тут валялись перевёрнутые каталки, и кучи полусгнившего тряпья, металлические шкафчики с облезшей краской, тронутые ржавчиной. В крайней комнате обвалился потолок, поэтому проходить дальше я не стал. Главное, чтобы Виктор через эту дыру не провалился.
Облегчённо выдохнув, я повернул назад. Первая дверь налево явила лишь тонны разбитого стекла. Тут, видимо, стояли пробирки. На стене висело множество перекошенных табличек, запрещающих заходить внутрь без спец защиты и забирать образцы. Я обмер. Испуганно огляделся и даже дышать перестал. А они точно тут кого-то лечили? Может, наоборот?
Следующая комната тоже мало чем порадовала. Там стояли грязные койки с заплесневелыми матрацами.
В третью обитель мрака я пролез с трудом. Чутьё подсказывало: стоит оставить эту затею, но я не хотел врать Виктору и Джеку, что проверил всё. Я должен был это сделать.
По ту сторону дверь подпёрли холодильной камерой. Мне пришлось снять рюкзак и максимально втянуть живот. Но когда я оказался внутри, сердце моё покрылось коркой льда. На узкой кушетке сидели два иссушенных тела. На первый взгляд казалось, они просто обнимают друг друга, но, приблизившись, я понял: их руки плотно привязаны к этой самой кушетке крест-накрест. Зрелище не из приятных.
Я медленно обошёл комнату. Она выглядела чище остальных. Халаты на мертвецах подсказывали, что эти двое могли быть местными лаборантами или медиками. И тут я услышал бормотание. Жуткое, пронизывающее, от которого стыла кровь.
Первой мыслью было громко закричать, позвав остальных, но я сдержался. Не хватало ещё, чтобы существо, или кто это там, обернулось.
—…А я никогда не смотрел эти новости… да кому они нужны эти новости… там ничего хорошего нет… да и политикой я не интересуюсь… никогда не интересовался… плевать мне было, кого там выбирали эти людишки, какая разница вообще… жил, как мог… главное, что деньги хорошие платили… вот это да… хорошие, а так я в глаза эти новости не видел… да кому они нужны вообще….
Зубы у меня застучали, ладошки вспотели. На всякий случай вытащил из рюкзака складную палку. Чем ближе я подходил к источнику голоса, прячущемуся в тени, тем чернее становилось в помещении. Кажется, я забыл, как дышать. Кисть затекла: так сильно я сжимал ручку палки. Луч фонарика дрожал.
— …Политика меня не касается вообще, никогда я в неё не вникал, зачем её знать учёному, к чему это всё….
Я высветил спину в пожелтевшем халате. На коричневой коже головы осталось не больше одной трети волос. Судя по звуку, человек пальцами скрёб бетон. Держа дистанцию, я его обошёл. Он не оборачивался, продолжал бормотать и скрести пол. Под его руками тянулись кровавые полосы.
Подавив рвотный позыв, я, едва чувствуя ноги, присел. Сказать я ничего не мог, буквально онемел. И тут человек резко остановился. Завис, прекратив хаотичные движения.
— …Нельзя… нельзя… — его настрой переменился, стал умоляющим, — …нельзя отгораживаться от общества… общество — это мы… общество — это я… люди — существа социальные… да-да социальные… нельзя… нельзя… нужно следить, смотреть за миром, помогать другим людям… нужно противиться им… нужно восставать, когда они мир уничтожают… но мне было всё равно… я никогда не следил за политикой… НИКОГДА!
Я вскрикнул и упал на пол, мужик, скакнувший на меня в следующую секунду навис сверху, а вместо глаз у него зияли два кровавых колодца. Он их что выколол? Чёрт бы его побрал! Он их выколол!
Оттолкнув его, я перекатился вбок, меня вырвало в какой-то битый пластиковый таз. Я тяжело дышал, дрожал всем телом и совсем позабыл об изувеченном. Насторожился я, только когда понял, что нахожусь в полнейшей тишине. Даже звуки дождя затихли.
Я резко обернулся и никого не увидел. Неужели галлюцинация? Подхватил брошенный фонарь и подошёл ближе. Нет, вот же он этот мужик, только не живой, а засушенный как мумия. Что же тут происходит?!
Взвинченный, страшащийся каждого шороха, я выбрался из злосчастной комнаты. В последний момент я ухватил со стола пачку каких-то таблеток, решив, что разберусь в названии после.
Второе, что меня обескуражило: безмолвие коридора. Мой крик не мог не разнестись по комплексу, так почему Виктор и Джек не спешат на помощь? А может, они и сами в опасности?
Не убирая палку, бряцая замками на рюкзаке, я побежал на второй этаж. Лестницу нашёл не сразу, немного заплутал, потом влип в какую-то жижу. Пока оттирал ботинок, услышал голос и спросил:
— Витя?
— …А я слушать никого не хотел… жил себе с женой, да с дочкой… это не наша война… не наша… нет-нет… к чему мне всё это… я делал свою работу и просто ждал, пока всё решат за меня… да-да, а зачем слушать эту ерунду… кому нужны эти политические лозунги от оппозиции… нет-нет… я просто жил и смотрел тупое кино… там говорили гладко… да, лучше это слушать, чем лозунги о надобности профсоюзов… нет-нет… это не моя война… я так себе говорил, других я не слушал… нет….
Я зажал рукой рот, чтобы не закричать. Опять он, опять этот сумасшедший! Но как он сюда забрался, как опередил меня? Или с ума сошёл я? Может, тут грибок какой растёт на стенах?
— Витя, — шепнул я, понимая, насколько нелепо, должно быть, выглядел.
Во тьме двигаться было тяжело. Пол под ногами скулил, на каждый шаг он разрывался хриплым рыданием. В этот раз человек сидел в мягком кресле, какие ставят перед телевизором в общей гостиной.
— …Думал, если не слушать правду, то жизнь наладится сама собой… я больше любил слушать о том, что у нас всё хорошо… да-да… вот про хорошо я любил слушать… да-да….
Громко сглотнув, а затем выругавшись за несдержанность, я осторожно подошёл к бормочущему мужчине.
На первый взгляд он был неплох. Лицо хоть и серое, но без дыр. Черты приятные, даже располагающие. На теле халат с бейджиком. Но имя его было заляпано той жижей, в которую я вступил.
Человек в кресле смотрел сквозь меня, словно я был лишь призраком. И тут я посветил чуть в сторону, чтобы рассмотреть его получше. Из ушей мужчины торчало по чёрному карандашу. Они были воткнуты прямо ему в голову, и на мочках виднелись запёкшиеся кровавые подтёки.
— …Я не слушал, — мужчина пожал плечами и как-то по-детски виновато улыбнулся, в следующую секунду его тело иссохло прямо на глазах.
Это дом призраков, дом смерти и сожалений. Нужно убираться как можно скорее, но где же мои спутники? Мысль, что я мог остаться тут совсем один, чуть не выбила из меня весь дух.
Я поставил цель отыскать своих. Я бродил из комнаты в комнату и нашёл лишь парочку крохотных кейсов с медицинскими инструментами. Но спутников своих я так и не увидел. Я даже позволил себе пошуметь, но в ответ звенела тишина.
Паника накатывала постепенно, с каждым пустым открытием. Обойдя третий этаж, я вернулся к лестнице и окну, выходящему на мёртвый мост. Сел под разбитой рамой и зарыдал, как мальчишка. Так бы и продолжалось, если бы не звук, который застал меня врасплох. Скрип фломастера по доске. Я встал, утёр слёзы и высморкался в руку, обтерев пальцы о без того грязные штаны. Сопли на кармане теперь беспокоили меня меньше всего. Я шёл на скрип, не надеясь на удачу, просто плыл по течению и оказался в небольшой комнатушке, где на полках давно сгнили бумажки и только электронные журналы уцелели. Возле серой доски стоял ещё один мужчина в халате. Он молчал, выводя буквы одну за другой:
«Никогда я не думал, что голос мой важен. Никогда я не выражал своё несогласие. Терпел. Я всегда терпел. Не говорил никому, что родне моей жить тяжело. Что наш мир рушится на глазах. Что люди вместо решения общих проблем придумывают изощрённый способ уничтожения тех, кто на них непохож. Я молчал. Не видел смысла. Никогда я не интересовался политикой. Мне было плевать. Главное, деньги платят и ладно. И без меня там всё решат. Всё решат без меня. А если что, я всегда могу уехать из страны, химики и биологи везде нужны…».
Я уже понял, что увижу, если подойду ближе, и всё же пошёл. Обогнул стол с гнилой кучей макулатуры и подошёл к мужчине. Закончив мысль, тот начинал её снова. На нём тоже был халат, и грязный бейджик свисал с оборванного кармана. Он не смотрел на меня, но я видел, что губы его плотно сшиты чёрной ниткой, а на подбородке темнеет треугольник запёкшейся крови.
Я сглотнул, отвернулся и пошёл обратно. Выбора нет, нужно возвращаться домой. Как-нибудь выйду из леса. А может, и нет. Карта ведь осталась у Джека.
С болью в сердце я спустился, вышел к мосту. Лес притих, даже ветер не ощущался. И тут яркая вспышка озарила небо, я услышал грохот вдалеке. Обернувшись, заметил, что на каждом этаже возле окон стоят мои старые знакомые, которые ничего не видели, не слышали и говорить не хотели. Однако участь настигла их, невзирая на аполитичность и статус учёных. Они не хотели ничего знать, но знание настигло их и судя по состоянию комплекса — уничтожило.
И тут на мосту я увидел две фигуры. Они шли одна за другой, и вопреки моему ожиданию, они двигались к комплексу, а не от него. Может, Виктор и Джек уходили, а потом, не найдя меня, решили вернуться.
— Я здесь! — крикнул я.
Фигуры замерли.
— Эй, Виктор, Джек! Это я!
Фигуры продолжали стоять в нерешительности.
— Ну вы чего… — я сник на полуслове. А что, если это не они? Но кто ещё? Фонарь не добивал в ту сторону, но жёлто-алое сияние над лесом освещало комплекс и мост не хуже восходящего солнца. И всё же лиц я разглядеть не мог.
Сделав робкий шаг в сторону моста, я остановился. И не зря: рядом со мной взорвался фонтанчик искр. Сволочи стреляли.
— Эй, вы чего?! Прекратите! Я без оружия!
И зачем я сказал, что без оружия?
Ещё один щелчок: пуля пришлась в стену комплекса. Я обернулся, чтобы рвануть назад, и увидел в окнах других людей с оружием, они тоже палили. А меня, как будто ни те ни другие не замечали.
Прикрывая голову руками, я побежал в обход. Свернул направо и укрылся в небольшом закутке между листьями плюща. Ждал, пока стрельба не сойдёт на нет. А ветер тем временем усиливался и уже не просто раскачивал кроны, а рвал их с диким рёвом.
Рыдая и крича, я сначала закрыл глаза: не хотел смотреть на ад, окруживший меня. Затем зажал ладонями уши. А потом и замолк, онемел от страха. Я убеждал себя, что это не взаправду, но всё это мне чудится, что ничего нет.
Потом платформу, на которой я сидел, затрясло. Стало горячо невозможно. Я хотел было подскочить, но стукнулся о балку и упал. Ещё секунду я лежал, оберегая себя от мира, а потом время растворилось, и я упал в черноту.
Меня разбудил щебет птиц. Такой приятный, мелодичный. Сначала я увидел лишь траву и камни, ощутил, как ноги волокутся по земле. Кто-то тащил меня по знакомой тропе вне грязной зоны.
Я осторожно поднял голову и увидел Виктора с Джеком. Держа меня под руки, пыхтя и причитая, те шли к кромке леса.
— Очнулся, — вдруг заметил Виктор. Взгляд у него был уставшим, но радостным. — А мы думали, что всё.
— Что… всё? — прохрипел я.
— Думали, рехнулся окончательно.
— Это как?
— Да так, что мать родную не узнаешь.
Они дотащили меня к ближайшему дереву, привалили и сели рядом.
— Перекусим, — пояснил Виктор. — И дальше пойдём.
Джек молча вытащил остатки пищи: парочку спрессованных батончиков из переработанных жуков и личинок: такие делали у нас в поселении, — и воду. Её осталось на три, может, четыре глотка.
— Поедите, каждому по глотку и попёрли дальше, — заявил он. — Немного осталось, дотянем.
— Что произошло? — я не смог бы спокойно есть, пока не узнал, что со мной случилось.
Виктор посмотрел на меня с укором, но и снисхождение в его взгляде я тоже заметил.
— Не томи, — попросил я. Голос ко мне вернулся.
— То был не медицинский комплекс, Миш. Там учёные биологическое оружие разрабатывали. После ядерного удара комплекс пострадал, учёные внутри умерли, кто от лучевой болезни, кто от… — Виктор замолчал, красноречиво намекая, что догадаться должен сам.
А я вспомнил эти иссушенные и изувеченные тела.
— Пока ещё внутри были люди, на комплекс действительно….
— …Напали, — закончил я.
— Да, напали. Вот, гляди.
Виктор вытащил из рюкзака уцелевшую папку с документами. Она была в пластиковом пакете.
— Это я в сломанном сейфе нашёл. Вообще, нам повезло, что радиационный фон в этом домишке уже не был опасен. Но видимо, испарения какой-то жижи дали тебе галлюцинации. Ты орал, что ничего не видишь, не слышишь и никому не скажешь.
Я взял из рук Виктора пакет, но перед тем предусмотрительно или, может, глупо, натянул на ладони рукава кофты. Из-за этого перелистывать журнал получалось неловко, и мои спутники, пожёвывая противные батончики, смотрели на меня, как на идиота.
Одно лицо за другим, множество учёных, продавших наши жизни в обмен на звонкую монету. Думали они, какой вред могут нанести человечеству, если дрянь, разработанная ими, вырвется наружу? Наверно, нет.
И тут я открыл очередную страницу, на которой увидел знакомое лицо. Тот самый мужик с карандашами в ушах. Член Научного Союза и правящей партии. Взгляд такой спокойный, мирный. Так и не скажешь, что разрабатывал смертоносную заразу.
— Олег Рябцев, — прочитал я. И в голове вспыхнул ещё один образ. Как этот самый Рябцев стоит у чёрного окна и смотрит на жёлтое зарево. Смотрит, как его мир уничтожают коллеги по научному цеху.
Я пролистал дальше. Мужика с глазами-колодцами узнал не сразу. Но, похоже, это был Леонид Берг. Учёный с зашитым ртом — Николай Брянцев.
— А почему ты только на этих останавливаешься? — полюбопытствовал Джек.
— Я… — Стоит ли вообще говорить своим, что я их видел, или они меня так к Марье-психичке нашей отправят? — Не знаю, почему-то приглянулись больше прочих.
— Ну это забавно, ведь только их тела сохранились более-менее. Ты, видимо, успел по комплексу побегать, пока мы тебя снаружи искали.
— Вы меня искали?
— Конечно. Слышали, как ты заорал, прибежали на первый этаж, а тебя нет. Вышли во двор и стали там искать. А по итогу нашли на третьем этаже, привалившимся к двери.
Я листал дальше и дошёл до конца. Две страницы были вырваны. Интересно, кто на них остался?
До поселения мы дошли спустя несколько суток. Голод душил меня похлеще вони, встретившей нас на подходе: там наши жгли тела, чтобы не засорять землю покойниками.
Высокие кривые ворота из брёвен отворились лишь немного, чтобы для начала дозорный мог рассмотреть нас получше.
— Ты только куртки наши не трогай, бать, — сказал Джек. — Одежду бы нам скинуть да сжечь сразу.
Мужик с кривым носом и сломанным ухом понятливо кивнул. Уже через минут пять у нас была чистая одежда и вода. Старое тряпьё мы кинули в костёр. Рюкзаки тоже вытрясли и выкинули. А я лишь попросил инструменты не выбрасывать, а дать им где-нибудь отстояться, вещь ведь хорошая.
— Жаль, счётчика Гейгера у нас нет, — заметил Виктор, когда мы после осмотра у доктора уже ели в общей столовой: бурой и прокопчённой, как говяжий окорок. — Так бы сразу понятно было, стоит бздеть или нет.
Я молчал. Увиденные образы никак не хотели уходить из головы. И тут вдруг я вспомнил о бродягах, которые завели нас в злосчастный комплекс.
Мимо нашего стола шёл местный разнорабочий. Толик, кажется. Рядом с ним семенила девчушка лет пятнадцати, дочка его.
— Слушай, Толик, — позвал я. — А что с теми, что месяц назад к нам пришли? Ну из-за которых мы в эту дыру полезли?
Толик поначалу будто не понял, о ком я спрашиваю, потом вдруг встрепенулся, закивал.
— А, да, ребятки те в рванье. Так померли они, Миш. От лучевой, кажись. Съело их прям на глазах.
Вся наша троица потемнела. Перекинувшись многозначительными взглядами и поблагодарив Толика, мы продолжили есть в гробовой тишине. Пока Джек не сказал:
— Да не болеем мы, Женя бы нам сразу сказала. Те ребятки так быстро погибли, значит, хорошую дозу получили.
— А почему ты решил, что и мы не получили? — удивился Виктор. — Прошло только несколько дней. А кровь мы только сдали….
— Но как же так вышло, что они… не может же такого быть, чтобы они жили там… — не могу успокоиться Джек. — Да и как они так долго продержались? Там же людей не было, а тела древние лежат….
И я снова вспомнил ту перестрелку и печальные лица погибших учёных. Может, не галлюцинации это были вовсе? Может, я видел их… Может, то отголосок из драматичного прошлого, полного сожалений об утраченном. Полного сожалений о совершённых ошибках, которые теперь никак не исправить.
Подписаться на Пикабу Познавательный. и Пикабу: Истории из жизни.
