Пётр стоял у окна своей квартиры и наблюдал за тем, как во дворе играют дети. Маленькая Настенька, его трёхлетняя дочь, каталась с горки вместе с бабушкой — матерью Ольги. Галина Васильевна держала внучку за руку, страховала на каждом шагу, и её лицо светилось искренней радостью.
— Пётр, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? — голос Ольги вернул его к реальности.
Он обернулся. Жена стояла в дверях комнаты, и по её лицу было видно — разговор предстоит серьёзный.
— Слышу, — он подошёл к ней. — Что-то случилось?
— Твоя мать опять звонила, — Ольга села на диван, сжимая в руках телефон. — Требует привезти Настю к ней на выходные.
— И что в этом плохого? Она же бабушка, имеет право видеть внучку.
— ПРАВО? — Ольга вскочила с места. — После того, что она вчера сказала моей маме? После всех её оскорблений?
Пётр устало потёр лоб. Конфликт между его матерью и тёщей длился уже несколько месяцев, и с каждым днём становился всё острее.
— Оля, давай не будем...
— НЕТ, Пётр! Хватит! Я больше не могу это терпеть! Твоя мать считает меня недостойной тебя, постоянно унижает мою семью, а ты делаешь вид, что ничего не происходит!
В дверь позвонили. Ольга пошла открывать и через минуту вернулась вместе со своей матерью. Галина Васильевна выглядела решительно настроенной.
— Пётр, — начала она без предисловий. — Я пришла поговорить с вами как с мужчиной и отцом. Вчера ваша мать при людях назвала меня «деревенской простушкой» и заявила, что моя дочь вышла за вас только из-за денег.
— Галина Васильевна, мама иногда говорит лишнее...
— ЛИШНЕЕ? — тёща подошла ближе. — Она сказала это при Насте! При ребёнке! Девочка спросила меня потом, что такое «золотоискательница» и почему бабушка Лида так называет маму!
Пётр молчал. Он знал о выходках своей матери, но каждый раз надеялся, что всё само собой уладится.
— Больше внучку свекровь не увидит, — заявила тёща зятю. — Пока она не извинится перед Ольгой и не прекратит эти УНИЖЕНИЯ.
— Вы не можете так решать! — Пётр повысил голос. — Это моя дочь тоже!
— А это МОЯ дочь, которую ваша мать УНИЖАЕТ уже третий год! — Галина Васильевна не отступала. — И я не позволю, чтобы моя внучка росла, слушая, как её мать ОСКОРБЛЯЮТ!
Ольга молча наблюдала за разговором. В её глазах стояли слёзы, но она старалась держаться.
— Пётр, — наконец заговорила она. — Твоя мать с самого начала была против нашей свадьбы. Помнишь, что она сказала на нашей помолвке? Что ты мог бы найти девушку из приличной семьи, а не дочь обычной учительницы.
— Она не это имела в виду...
— А что она имела в виду, когда на дне рождения Насти заявила при гостях, что ребёнок плохо воспитан, потому что я — никудышная мать?
Пётр отвернулся к окну. Он помнил тот случай. Помнил, как покраснела Ольга, как неловко было гостям, как его мать продолжала критиковать жену, не обращая внимания на присутствующих.
— Мама просто... она привыкла всё контролировать, — попытался оправдаться он.
— И это даёт ей право УНИЖАТЬ мою дочь? — Галина Васильевна встала между ним и Ольгой. — Знаете, Пётр, я долго молчала. Думала, вы как мужчина защитите свою жену. Но вы ТРУС!
— Как вы смеете!
— СМЕЮ! Потому что вижу, как страдает Оля! Как она плачет после каждого визита к вашей матери! Как боится оставлять с ней Настю, потому что та внушает ребёнку, что мама — ПЛОХАЯ!
В комнату вбежала Настя, румяная после прогулки.
— Мама, папа! Я каталась с горки! — она радостно обняла родителей.
— Молодец, солнышко, — Ольга погладила дочку по голове. — Иди помой ручки, сейчас будем обедать.
Когда девочка ушла, Галина Васильевна продолжила:
— Я не позволю, чтобы мой ребёнок и внучка страдали из-за токсичной свекрови. Либо ваша мать меняет своё отношение, либо мы ограничим общение.
— Вы не имеете права! — Пётр сжал кулаки. — Я подам в... — он осёкся, вспомнив о запрете на тему суда. — Я не позволю лишить мою мать внучки!
— А я не позволю ИЗДЕВАТЬСЯ над дочерью! — Галина Васильевна направилась к выходу. — Оля, если что — ты знаешь, мы с папой всегда рядом.
Когда за тёщей закрылась дверь, в квартире воцарилась тишина. Ольга сидела на диване, закрыв лицо руками.
— Оля...
— Не надо, Пётр. Просто не надо. Я устала оправдываться за то, что родилась не в той семье, что твоя мать считает достойной. Устала слышать колкости про мою внешность, про мою работу, про моё воспитание.
— Но она же не со зла...
— НЕ СО ЗЛА? — Ольга вскочила. — Когда она при твоих друзьях сказала, что ты женился на мне из жалости — это не со зла? Когда заявила, что я специально забеременела, чтобы удержать тебя — это не со зла?
Пётр молчал. Он действительно помнил все эти случаи, но каждый раз убеждал себя, что мать просто неудачно выражается.
— Я звонил ей сегодня утром, — тихо сказал он. — Просил быть сдержаннее.
— И что она ответила?
— Что воспитывает тебя, раз твои родители этого не сделали.
Ольга горько усмехнулась:
— Воспитывает? Мне тридцать два года, Пётр! У меня есть высшее образование, работа, семья! Что она собирается во мне воспитывать?
— Мама считает...
— Твоя мама СЧИТАЕТ, что весь мир должен крутиться вокруг неё! Что все должны соответствовать её представлениям об идеале! Но я НЕ БУДУ меняться, чтобы УГОДИТЬ ей!
Из кухни донёсся звон — Настя, видимо, уронила что-то.
— Всё хорошо, мамочка! — крикнула девочка. — Я просто ложку уронила!
Ольга невольно улыбнулась, но тут же снова стала серьёзной:
— Пётр, я люблю тебя. Но я больше не могу жить в постоянном стрессе. Либо ты поговоришь с матерью и поставишь границы, либо... либо нам придётся что-то решать.
— Ты что, угрожаешь разводом?
— Я прошу защитить меня и нашу дочь от токсичного человека. Даже если этот человек — твоя мать.
Вечером того же дня Пётр поехал к матери. Лидия Сергеевна жила в большой квартире в центре, обставленной дорогой мебелью и увешанной картинами, которые она коллекционировала.
— Петенька! — она встретила сына с улыбкой. — Как хорошо, что ты приехал! Я как раз хотела обсудить с тобой летний отдых. Думаю, нам стоит поехать в Италию, как в прошлом году.
— Мам, нам нужно поговорить.
— Конечно, проходи. Хочешь чаю? У меня есть тот сорт, который ты любишь.
Они сели в гостиной. Лидия Сергеевна выглядела, как всегда, безупречно — идеальная причёска, дорогой костюм, маникюр.
— Мам, — начал Пётр. — Ольга очень расстроена твоими словами.
— Какими именно? — Лидия Сергеевна изобразила удивление.
— Ты назвала её мать деревенской простушкой.
— Ну, это же правда! Она же из провинции, манеры соответствующие. Я просто констатировала факт.
— Мам, это оскорбление!
— Петя, не будь таким чувствительным. Я же не виновата, что твоя жена и её родня не умеют воспринимать критику.
— Это не критика, это УНИЖЕНИЕ!
Лидия Сергеевна поставила чашку на стол и внимательно посмотрела на сына:
— Петенька, я же предупреждала тебя. Эта девушка не нашего круга. Она никогда не впишется в наше общество. Посмотри, как она одевается, как себя ведёт...
— МАМ, ХВАТИТ!
Лидия Сергеевна вздрогнула от его крика.
— Как ты разговариваешь с матерью?
— Как с человеком, который УНИЖАЕТ мою жену! Мам, я требую, чтобы ты извинилась перед Ольгой и её матерью!
— ИЗВИНИЛАСЬ? — Лидия Сергеевна встала. — Я? Перед этими... людьми? Никогда!
— Тогда ты не увидишь Настю.
— Что? Ты не посмеешь лишить меня внучки!
— Это не я, мам. Это решение Ольги и её родителей. И я их ПОДДЕРЖИВАЮ.
— Ах, поддерживаешь? Значит, выбираешь их, а не родную мать?
— Я выбираю спокойствие своей семьи.
— Семьи? Да какая это семья! Эта твоя Ольга — обычная охотница за деньгами! Думаешь, она любит тебя? Она любит твой счёт в банке!
— Мама, ПРЕКРАТИ!
— А её мамаша! Учительница из провинции, которая возомнила себя невесть кем! Да они должны быть благодарны, что я вообще общаюсь с ними!
Пётр встал и направился к выходу.
— Куда ты? Петя, вернись немедленно!
— Мам, когда будешь готова извиниться — позвони. До этого момента мы ОГРАНИЧИМ общение.
— Ах так? Ну и УБИРАЙСЯ! Убирайся к своей драгоценной женушке!
Пётр вышел, не оборачиваясь. За спиной он слышал, как мать продолжает кричать что-то вслед, но не стал слушать.
Дома его встретила Ольга. По её лицу было видно, что она волновалась.
— Как всё прошло?
— Она отказалась извиняться. Более того, продолжила оскорблять тебя и твою маму.
Ольга обняла мужа:
— Спасибо, что поддержал меня.
— Прости, что не сделал этого раньше. Я думал, что мама образумится, но...
— Ничего, главное, что ты теперь на нашей стороне.
На следующий день Галина Васильевна пришла снова. На этот раз с мужем — Василием Петровичем, спокойным и рассудительным мужчиной.
— Пётр, — начал он. — Мы с женой обсудили ситуацию. Понимаем, что вам тяжело. Это ваша мать, в конце концов.
— Спасибо за понимание, Василий Петрович.
— Но, — продолжил тесть. — Мы не можем позволить, чтобы наша дочь страдала. Поэтому предлагаем следующее: пока ваша мать не изменит своего отношения, встречи с Настей проходят только в вашем присутствии и на нейтральной территории.
— Это разумно, — согласился Пётр.
— И ещё, — добавила Галина Васильевна. — Никаких комментариев о нашей семье при ребёнке. Если Лидия Сергеевна начнёт говорить гадости — мы сразу уходим.
— Договорились.
Прошла неделя. Лидия Сергеевна звонила сыну каждый день, но он не брал трубку. Она писала сообщения, где то угрожала, то умоляла, то снова оскорбляла Ольгу.
Наконец, она приехала к ним домой. Ольга открыла дверь.
— Здравствуйте, Лидия Сергеевна.
— Где мой сын?
— На работе.
— А внучка?
— В детском саду.
— Я хочу её забрать.
— Простите, но это невозможно. Вы не записаны как человек, который может забирать ребёнка.
— КАК ТЫ СМЕЕШЬ? — Лидия Сергеевна покраснела от злости. — Я её бабушка!
— И я не запрещаю вам видеться. Но только при определённых условиях.
— Условиях? Ты ставишь МНЕ условия?
— Я защищаю свою дочь от НЕГАТИВНОГО влияния.
— Негативного влияния? Да я дала ей всё! Игрушки, одежду, оплачивала развивающие занятия!
— Материальные блага не заменят уважения и любви, Лидия Сергеевна.
— Ах ты, неблагодарная! После всего, что я сделала для вашей семьи!
— Что именно вы сделали? УНИЖАЛИ меня при каждой встрече? НАСТРАИВАЛИ мужа против меня? ВНУШАЛИ ребёнку, что её мать — плохая?
— Я говорила правду!
— Вы говорили СВОЮ правду, которая ранит людей.
В этот момент вернулся Пётр. Увидев мать, он нахмурился:
— Мам, что ты здесь делаешь?
— Пришла увидеть внучку, раз мой сын игнорирует родную мать!
— Мам, мы же договорились. Сначала извинения, потом общение.
— Я НЕ БУДУ извиняться перед этой... перед ней!
— Тогда, пожалуйста, УХОДИ.
— Петя, опомнись! Что она с тобой сделала? Ты же был таким хорошим мальчиком, а теперь идёшь на поводу у этой женщины!
— Мам, УХОДИ!
Лидия Сергеевна выбежала из квартиры.
Вечером позвонила Галина Васильевна:
— Оля, включи новости.
На экране телевизора диктор рассказывал о крупном скандале в благотворительном фонде, которым руководила Лидия Сергеевна. Выяснилось, что значительная часть пожертвований уходила на личные нужды руководства. Началась проверка, были заморожены счета.
Пётр сел на диван, не веря своим глазам. Его мать, всегда такая правильная, такая требовательная к другим, оказалась замешана в финансовых махинациях.
Телефон зазвонил. На экране высветилось «Мама».
— Петя, — голос Лидии Сергеевны дрожал. — Петенька, это всё неправда! Они всё подстроили! Это месть!
— Мама, что происходит?
— Они обвиняют меня... Боже, Петя, у меня заблокировали все счета! Квартиру могут арестовать! Мне нужна помощь!
— Я сейчас приеду.
— НЕТ! — Ольга встала перед мужем. — Пётр, подожди. Твоя мать должна разобраться сама.
— Но она моя мать!
— Которая унижала твою семью! Пётр, я не запрещаю тебе помогать ей. Но сначала пусть осознает свои ошибки.
Пётр посмотрел на жену, потом на телефон, где продолжала всхлипывать мать.
— Мам, — сказал он в трубку. — Я помогу тебе найти адвоката. Но наши отношения... они изменятся только если ты изменишься.
— Петя! Петенька! Не бросай меня!
— Я не бросаю, мам. Но ты должна понять — уважение к моей семье не обсуждается.
На следующий день выяснились новые подробности. Лидия Сергеевна не просто использовала деньги фонда — она создала целую схему по выводу средств. Годами она обвиняла других в корысти, а сама оказалась настоящей мошенницей.
Галина Васильевна пришла к дочери:
— Оля, я не злорадствую. Но это... это какая-то высшая справедливость.
— Мама, мне её жаль. При всём что она сделала — это мать Петра.
— Жаль? После всего что она тебе говорила?
— Мама, злость разрушает прежде всего того, кто её носит в себе. Посмотри, к чему привела Лидию Сергеевну её спесь и высокомерие.
Пётр сидел в соседней комнате и слышал разговор. Он был благодарен жене за её великодушие. Ольга, которую его мать считала недостойной, проявила больше благородства, чем Лидия Сергеевна за всю жизнь.
Через месяц состоялось заседание. Лидию Сергеевну признали виновной в растрате. Квартиру и имущество арестовали в счёт возмещения ущерба. Женщина, которая всегда гордилась своим положением, осталась ни с чем.
Пётр навестил мать в съёмной квартире, куда она переехала.
— Мама, — он сел напротив неё. — Как ты?
Лидия Сергеевна выглядела постаревшей. Идеальная причёска сменилась простым пучком, дорогие костюмы — обычной домашней одеждой.
— Как я могу быть, Петя? Я потеряла всё.
— Не всё, мам. У тебя есть семья.
— Семья? Которая отвернулась от меня?
— Которую ты отталкивала своим ВЫСОКОМЕРИЕМ.
Лидия Сергеевна заплакала:
— Я... я всегда думала, что лучше знаю. Что моё мнение — единственно правильное. А оказалось...
— Мам, ещё не поздно всё исправить. Извинись перед Ольгой и её родителями. Искренне.
— Думаешь, они простят?
— Оля — добрый человек. Если ты действительно раскаиваешься — она простит.
Через неделю Лидия Сергеевна пришла к ним домой. В руках у неё был небольшой букет — всё, что она могла себе позволить.
— Ольга, — начала она, и её голос дрожал. — Я... я хочу извиниться. За всё. За оскорбления, за унижения, за попытки разрушить вашу семью. Я была неправа.
Ольга молча смотрела на свекровь.
— Я понимаю, если вы не простите. Но я прошу... позвольте мне иногда видеть Настю. Она — единственная радость, которая у меня осталась.
— Лидия Сергеевна, — Ольга встала. — Я принимаю ваши извинения. Но доверие нужно заслужить заново.
— Понимаю.
— Вы можете видеться с Настей. Но помните — любые попытки настроить её против меня или моей семьи, и общение прекратится навсегда.
— Спасибо, — Лидия Сергеевна заплакала. — Спасибо вам за великодушие.
В дверях появилась Галина Васильевна. Она молча наблюдала за происходящим.
— Галина Васильевна, — Лидия Сергеевна повернулась к ней. — Простите меня. Я вела себя отвратительно. Вы — прекрасная мать и бабушка. Ольге повезло с такими родителями.
Галина Васильевна кивнула:
— Что ж, каждый имеет право на второй шанс. Но помните — мы будем защищать нашу семью.
— Бабушка Лида! — в комнату вбежала Настя. — Бабушка Лида приехала!
Девочка обняла Лидию Сергеевну, и та расплакалась ещё сильнее. Она обнимала внучку, понимая, что чуть не потеряла её навсегда из-за своей гордыни.
— Настенька, солнышко моё. Как я по тебе скучала!
— И я скучала, бабушка! А почему ты плачешь?
— От радости, милая. От радости.
Вечером, когда Лидия Сергеевна ушла, Ольга села рядом с мужем:
— Думаешь, она действительно изменилась?
— Жизнь преподала ей жестокий урок. Думаю, да.
— Моя мама была права. Больше внучку свекровь не увидела бы, если бы продолжала в том же духе.
— Знаешь, — Пётр обнял жену. — Я благодарен твоей маме. Она открыла мне глаза. Я был слепым, позволял матери унижать тебя.
— Ты просто любишь свою маму. Это естественно.
— Но я должен был защищать тебя. Прости меня.
— Главное, что теперь всё налаживается.
За окном светило закатное солнце. Настя играла в своей комнате, напевая детскую песенку. Жизнь продолжалась, и у этой семьи появился шанс на новое начало. Шанс построить отношения на уважении, а не на высокомерии и презрении.
Лидия Сергеевна, сидя в своей маленькой съёмной квартире, смотрела на фотографию внучки. Она потеряла деньги, статус, положение в обществе. Но, возможно, обрела нечто более важное — понимание того, что настоящие ценности измеряются не счетами в банке и не происхождением, а умением любить и уважать близких.
Её ждали долгие месяцы разбирательств, возможно, даже более серьёзные последствия. Но самым страшным наказанием для неё стало осознание того, как близка она была к потере самого дорогого — семьи. И всё из-за собственной гордыни, которую она так долго считала достоинством.
Автор: Елена Стриж ©