В советской историографии бытовало описание Октябрьской революции, как главной. Буквально – Великой. Большевики-коммунисты свергли одним днём министров-капиталистов, а вместе с ними в стране поменялся экономический строй упразднением частной собственности на средства производства. Именно на этот факт упирала советская пропаганда величия Октября.
Но никогда не утруждала себя объяснением, чем же именно государственная собственность лучше частной. Просто предполагалось, что государство в лице пившего морковный чай Ленина будет распределять прибыль более справедливо. На личную бедность новых начальников упирали, многих переодели в полуопрятные френчи и шинели. В нестяжательность коммунистических святых многие верят по сию пору.
В общем, это экономическое определение величия той революции породило грандиозную путаницу в сознании, так, что теперь приходится объяснять очевидное. Например, то, что социализм и капитализм вовсе не антагонисты, как зелёный не антоним кислому. Чтобы как-то справиться с когнитивным диссонансом, деятельность социалистических правительств в капиталистической части Европы и более справедливое распределение общественного достояния даже начали называть евросоциализмом, что вконец заплело ум за разум советскому гражданину. (Меж тем, евросоц есть просто более мягкая версия того, как отобрать и поделить.)
Но иначе было невозможно объяснить деятельность большевиков, которых привели к власти ради капитуляции в войне. Брестский мир не скрывался, но подавался, как гениальная временная мера для сохранения государства тотального государства. Типа, ради спасения правительства рабочих и крестьян в одной отдельно взятой столице отменяется территориальная целостность целой страны. Поскольку абсурдность 2х2=5 была очевидна за версту, тезис просто заставляли зубрить. До сих пор есть немало людей, считающих Ленина пророком, предвидевшим отмену неравного договора после поражения немцев от бывших союзников России.
Но то ли ещё абсурд. О том ещё абсурде будет ниже.
При этом паллиативы принудительных колхозов и кооперативов никого обмануть не могли. А признание революцией смены собственника – могли. Суть не в том, что престижным термином революции именовали грабёж, – это прикрывало отсутствие у большевиков смысла существования. В самом деле, после Брестского мира и открытия границ им можно было спокойно уходить в политическое небытие, а они остались. Хотя дело Октября именовали революцией сразу, а Великой почти сразу, но сами названисты в это не очень верили. Ну, тогда идеологам пришлось придумывать по ходу дела смысл, и делали это долго (этим всерьёз занимались "учёные"). Его окончательно закрепили в названии ВОСР третьей буквой ближе к концу 30-х, и именно она придала вес букве четвёртой.
Надо признать, что ленинский экономический экстремизм был оглашён ещё задолго до. Могут сказать: что говорил, то и сделал. Но – нет. Поначалу национализировав всё, вождь довольно скоро от идеи тотального государства отказался. Но, конечно, не от власти.
На самом деле, великой была революция предыдущая, сменившая государственный строй с наследной монархии на республику. Всегда и везде именно смена государственного устройства и называется революцией. Например, когда колония превращается в независимое государство.
Поэтому в Африке и Азии СССР никто не понимал: новые государства просили помощи после революций, свергавших колониальное управление чужих, а СССР требовал вдобавок «всё отобрать» у своих. Это вызывало больную реакцию. В СССР видели прежде всего антиколониальную силу, альтернативную антиколониальным США. (В реальности так англичане сохраняли непрямое управление над бывшими территориями через прокладку ультралевого союзника.)
А люди СССР не понимали, например, устройства Китая. Как так, компартия у власти, а цветут сто экономических цветов? Смысл же власти компартии прост: это просто власть. И назвать её можно как угодно. А вообще, таких крайностей с тотальной госсобственностью не найти больше в мире нигде.
Конечно, революция Октября таки была, но главный её признак вовсе не в смене экономической парадигмы. А в том, что большевики отказались от правоприемства: долгов, договоров, истории, культуры, морали. Всё это должно было добавлять революционности и её величия в умах простецов. Вот уж где ситуация абсурдная на 200 проц: гопник вырезал свою богатую семью, но, обнаружив счёт за коммуналку, в протестном расстройстве спалил дворец. Мало! Ладно бы голодранец в попытке отмазаться рассказал присяжным об издевательствах родни, – нет: всю жизнь потом публиковал какие-то скабрёзности из отцовского подросткового дневника.
В общем, какая же это революция, когда просто отобрали и не поделили? По отношению к Февралю это была, скорее, контрреволюция. Все цели, включая и «чёрный передел» были достигнуты. Да так и называли, пока рты не заткнули. Октябрь довольно быстро свернул все февральские свободы. Способ был избран элементарный: голод. Когда мысль работает только в поисках еды, а не газет. Что, кстати, говорит о поддержке свержения монархии, как бунте сытых. Голодные, вопреки распространённой французской мифологии ВФР (придуманной жравшими от пуза, извини за выражение, баррасами), никогда ничего не свергают, а разве что охрану продуктовых складов.
Время конца 80-х, когда частная собственность снова была разрешена, революцией почему-то не называют. Реформы – да, но не более. А ведь в тех же темпах произошёл почти полный откат к дооктябрьским норам жизни: вернулись политические свободы, и модернизировавшееся общество стало не похоже на себя ещё совсем недавнее. Идеология марксизма рухнула. Ленин остался на ПМЖ в мавзолее китайских туристов для, а идеологический пресс сектантского коммунизма исчез Китаю на зависть. Вернулись классического типа религии вместе с дискуссиями, нужно ли их преподавать в школах. Гигантский толчок самосознанию дала элементарная порнография. Я не о фотках: были зачем-то признаны денежные долги Российской империи. Прожжённая простигосподи опомнилась: «Это я по молодости: мне нужны были деньги на институт».
Получается, единственное, что отличает Великий Октябрь от Перестройки: в первом случае ультралевый экстремист Ленин заменил на посту главы кабинета чуть менее левого радикала Керенского.
Но.
При отмене советской власти (и даже Союза) реабилитации РИ не произошло. Государственное устройство СССР осталось неизменным, включая обязательный интернационализм. Перетекло оно и в РФ. Вся управленческая верхушка – это «бывшие». Источники информации и советские архивы, кстати, в огромной своей массе по-прежнему закрыты. Люди по косвенным документам пытаются докопаться до переписки социалистов, операции «Весна» или «Ленинградскому делу». Но самое удивительное – никуда не делось противостояние Западу.
Допустим, коммунистический Союз бился идеологически, имея базой государственную машину всеобщего (бедного) равенства против частной машины неравенства. Объяснить это было довольно трудно, но справились лет за тридцать. Логика была дикая. Капиталисты хотят уничтожить СССР, потому что боятся, что их собственные санкюлоты, имея перед глазами живущих на широкую ногу советских рабочих, свергнут буржуев. Проблема была в одном: никакого процветания в СССР не наблюдалось никогда, а от СССР, набитого страхом и унылым однообразием клонов, шарахались, невзирая на водку и икру. Но, фиг с ним – допустим. Тогда почему сейчас РФ позиционирует себя как государство антизападное? Если полностью затянулся глубокий разлом экономической парадигмы. Буржуи традиционные против буржуев нетрадиционных?
Союзы враждующих религий против своих единоверцев как-то переварили ещё в XVII веке. Союз царской России с республиканской Францией мусолили долго, Но, ок, прожевали и проглотили даже в Лондоне. Союз вражеских фашистов и коммунистов – проехали катком союза не менее вражеских коммунистов и капиталистов в ВМВ, а потом кое-как разобрались с мирным сосуществованием двух экономических систем.
Но сейчас-то чего? Разлом нашли в какой-то бытовой поведенческой субкультуре, довольно маргинальной, а потом пошло-поехало. Радоваться бы, что на Западе процветает гос пед*ия, да всячески помогать им загнивать в ожидании волны здоровой умной иммиграции... Вместо этого пожухлые тётки принялись всех учить правильно жить.
Эта статья должна была стать преамбулой более развёрнутой: «Почему не жаль советский народ при Сталине», но потом я решил вторую часть выделить в «Тайное знание для всех»: для её нормального восприятия нужен определённый уровень культуры.
Там и будет окончание.
По теме: Чью версию революций мы изучаем
По теме: С каким трудом сдавали Россию в Первой мировой
По теме: В чём советские и западные историки всегда сходятся