Стояла душная июльская ночь. Я лежала в постели, безуспешно пытаясь заснуть. Окно было распахнуто настежь, но ни малейшего ветерка не проникало в комнату. Рядом мерно посапывал муж, сладко спящий после тяжелого рабочего дня. Ему предстояло рано вставать — совещание у начальства никто не отменял, даже несмотря на изнуряющую жару.
Я уже почти погрузилась в дрему, как вдруг тишину разрезал душераздирающий стон из соседней комнаты. Там жила моя свекровь, Антонина Павловна, которая переехала к нам после смерти свекра. Мы с Сергеем не могли оставить ее одну в деревне, и вот уже третий год она занимала небольшую комнату в нашей городской квартире.
Стон повторился, на этот раз громче. Я резко села в кровати и толкнула мужа в бок.
— Сережа, проснись! Твоей маме плохо!
Муж сонно заворочался, не открывая глаз.
— Что? Что случилось?
— Антонина Павловна стонет. Пойди посмотри, что с ней.
Сергей нехотя поднялся и, шаркая тапочками, направился в комнату матери. Я накинула халат и последовала за ним.
Свекровь лежала на кровати, прижав руку к груди. Ее лицо было искажено гримасой боли, глаза закрыты.
— Мама, что с тобой? — Сергей присел на край кровати и взял ее за руку.
— Ой, сыночек, умираю, — едва слышно прошептала Антонина Павловна. — Сердце... сердце так болит, прямо огнем горит. И в левую руку отдает, и под лопатку.
Я включила свет и подошла ближе. Свекровь действительно выглядела плохо — бледная, с испариной на лбу. Она тяжело дышала, время от времени вздрагивая от боли.
— Нужно скорую вызвать, — решительно сказала я. — Это может быть сердечный приступ.
— Да, да, вызывайте, — простонала свекровь. — Только боюсь, не успеют они. Чувствую, конец мой пришел. Сереженька, сыночек, слушайся жену, береги детей...
— Мам, перестань, — Сергей нервно сжал ее руку. — Сейчас скорая приедет, все будет хорошо. Наташа, звони!
Я бросилась к телефону и набрала 103. Объяснила ситуацию диспетчеру, назвала адрес. Женщина на том конце провода заверила, что бригада уже выезжает, и посоветовала дать больной таблетку нитроглицерина, если есть.
Нитроглицерин у нас был — свекровь регулярно жаловалась на сердце и давление, так что домашняя аптечка ломилась от различных лекарств. Я достала крошечную таблетку и вернулась в комнату.
— Антонина Павловна, вот, положите под язык, — я протянула ей лекарство.
Свекровь приоткрыла глаза, с трудом разжала губы и позволила положить таблетку. Затем снова закрыла глаза и продолжила стонать, время от времени вздрагивая всем телом.
— Как ты, мам? — обеспокоенно спросил Сергей.
— Ой, не знаю, сыночек, не знаю, — пробормотала она. — Будто огнем все внутри горит. И в голове шумит... И ноги отнимаются...
Я взглянула на часы — было около двух ночи. Скорая должна была приехать с минуты на минуту. Я вышла в прихожую, чтобы подготовить медицинский полис и паспорт свекрови. Краем уха услышала, как она продолжает причитать:
— Сереженька, если что случится, ты там на огороде картошку не забудь выкопать в сентябре. И помидоры, которые я посадила, тоже собери. А банки с вареньем на верхней полке в кладовке стоят, не забудь забрать...
Я невольно поморщилась. Даже в такой момент свекровь не упускала возможности напомнить о деревенском доме и огороде, который достался ей от родителей. Каждый год она настаивала, чтобы мы проводили там все выходные с весны до осени, помогая с посадками и сбором урожая. Сергей не мог ей отказать, и каждую субботу мы загружались в машину и ехали за сто километров от города, чтобы вкалывать на грядках вместо отдыха. Я не раз пыталась возражать, но слово свекрови было для мужа законом.
Звонок в дверь прервал мои размышления. Я бросилась открывать. На пороге стояли двое в медицинской форме — полный мужчина средних лет с окладистой бородой и молодая женщина с чемоданчиком в руках.
— Здравствуйте, скорая помощь. Что у вас случилось? — деловито спросил врач.
— Проходите, пожалуйста. У свекрови сердечный приступ. Жалуется на боль в груди, отдающую в руку и под лопатку.
Медики быстро прошли в комнату к Антонине Павловне. Я последовала за ними.
— Здравствуйте, я Михаил Сергеевич, врач скорой помощи. Что вас беспокоит? — обратился мужчина к свекрови.
— Ой, доктор, умираю, — простонала она. — Сердце прихватило. Как схватило, так и держит. Уж думала, не дождусь вас.
Врач присел рядом и начал осмотр. Измерил пульс, давление, послушал сердце и легкие. Его помощница тем временем сноровисто подключила кардиограф. Антонина Павловна продолжала стонать и охать при малейшем прикосновении.
— А давно вас беспокоит сердце? — спросил доктор, изучая показания прибора.
— Да всю жизнь, милок, всю жизнь, — вздохнула свекровь. — Еще с молодости мучаюсь. А сегодня прямо чувствую — конец пришел. Уж вы мне скажите правду, не томите — долго ли осталось?
Врач переглянулся со своей помощницей, затем еще раз внимательно посмотрел на кардиограмму. Его лицо выражало легкое недоумение.
— Знаете, ваше сердце работает совершенно нормально, — сказал он, снимая стетоскоп. — Давление тоже в пределах нормы. Кардиограмма чистая.
— Как же так? — удивился Сергей. — Маме же так плохо!
— Вызвали скорую для свекрови, а врач сказал: "Она абсолютно здорова, просто хорошая актриса", — доктор произнес это негромко, но достаточно отчетливо, чтобы все в комнате услышали. Затем он повернулся к Антонине Павловне: — Скажите честно, что вы на самом деле чувствуете? Только не надо драматизировать. Я в медицине тридцать лет, повидал всякое.
В комнате воцарилась тишина. Свекровь перестала стонать и замерла с полуоткрытым ртом, явно не ожидая такого поворота. Сергей растерянно переводил взгляд с матери на доктора и обратно.
— Я... мне действительно было плохо, — наконец выдавила свекровь, но уже совсем другим голосом — твердым и немного обиженным. — Сердце кольнуло, испугалась. А вы, доктор, очень бесцеремонны. Человек в беде, а вы...
— В какой беде? — перебил ее врач. — У вас абсолютно здоровое сердце для вашего возраста. Давление 135 на 85, пульс ровный. Кардиограмма показывает норму. Я бы сказал, вы в отличной форме.
Я стояла, не веря своим ушам. Неужели свекровь все это время притворялась? Но зачем?
— Послушайте, доктор, — вмешался Сергей, — моя мама не стала бы выдумывать. Если она говорит, что ей плохо...
— Молодой человек, — устало вздохнул врач, — я в медицине дольше, чем вы живете на свете. И я умею отличать реальные симптомы от выдуманных. У вашей матери нет никаких признаков сердечного приступа или других острых состояний. Возможно, у нее был небольшой спазм, который уже прошел. Но то, что я наблюдал при входе в комнату, было... скажем так, преувеличением.
— Да как вы смеете! — вдруг вскинулась Антонина Павловна, резко садясь в постели. Ее движения были неожиданно энергичными для человека, который только что «умирал». — Я пожилая женщина, вы обязаны проявлять уважение! Я буду жаловаться вашему начальству!
Врач спокойно собирал свои инструменты.
— Можете жаловаться, это ваше право. Но факты остаются фактами — медицинских показаний для госпитализации у вас нет. Я могу выписать вам легкое успокоительное, если хотите. И рекомендую посетить участкового терапевта в плановом порядке.
Он достал блокнот и что-то записал.
— Вот, — он протянул листок Сергею. — Здесь название препарата, можно купить в любой аптеке. И еще раз повторюсь — нет причин для беспокойства.
Когда медики ушли, в комнате повисло напряженное молчание. Свекровь сидела на кровати, поджав губы, и явно избегала смотреть нам в глаза. Сергей растерянно держал в руках рецепт от доктора.
— Мам, — наконец произнес он, — что происходит?
— Ничего не происходит, — буркнула Антонина Павловна. — Подумаешь, врач попался бессердечный. У меня действительно болело сердце. А теперь отпустило. Можете идти спать.
Я смотрела на свекровь, и странная догадка начинала формироваться в моей голове. Последние недели она особенно настойчиво требовала нашего присутствия в деревне. Говорила, что одна не справляется с огородом, что ей нужна помощь. Но мы с Сергеем наконец-то запланировали долгожданный отпуск — две недели на море, только он и я, впервые за три года. Свекровь была категорически против, придумывала тысячу причин, почему мы должны провести отпуск в деревне, помогая ей на огороде. А когда поняла, что переубедить нас не удастся, внезапно «заболела».
— Антонина Павловна, — осторожно начала я, — вы ведь не случайно устроили весь этот спектакль именно сегодня, верно? За три дня до нашего отъезда на море?
Свекровь вскинула голову и метнула в меня злобный взгляд.
— Не понимаю, о чем ты, невестка. Какой еще спектакль? Мне действительно было плохо.
— Настолько плохо, что вы мгновенно выздоровели, как только врач вас раскусил? — я не могла сдержать сарказм. — Удивительное исцеление!
— Наташа, — предостерегающе произнес Сергей, — не надо.
— Нет, Сережа, надо, — я твердо посмотрела на мужа. — Твоя мама пытается манипулировать нами. Она прекрасно знает, что если «заболеет», ты отменишь отпуск. И мы опять поедем в деревню, копать ее огород вместо того, чтобы наконец-то отдохнуть.
Лицо свекрови пошло красными пятнами.
— Ты слышишь, Сережа? Слышишь, как она со мной разговаривает? Я для нее обуза, помеха! А ведь я всю жизнь тебя растила, ночей не спала, недоедала, чтобы у тебя все было. А теперь собственный сын готов бросить больную мать ради какого-то моря!
Я закатила глаза. Типичная манипуляция, которую свекровь использовала всякий раз, когда хотела добиться своего. И Сергей всегда велся на эту удочку, чувствуя вину перед матерью.
— Мам, никто тебя не бросает, — мягко сказал он. — Мы уезжаем всего на две недели. Тетя Валя обещала заходить к тебе каждый день. И мы будем звонить.
— Какая Валя? — всплеснула руками свекровь. — Она сама еле ходит! Нет, сынок, я чувствую, конец мой близок. Не жилица я. А вы уезжайте, конечно, веселитесь. Только боюсь, вернетесь, а меня уже нет...
И она зарыдала, закрыв лицо руками. Я видела, как Сергей дрогнул, на его лице отразилась внутренняя борьба.
— Прекратите это, — я повысила голос. — Врач только что сказал, что вы совершенно здоровы. Это манипуляция чистой воды, и вы это прекрасно знаете.
— Наташа! — воскликнул Сергей. — Не смей так разговаривать с моей мамой!
— А как с ней разговаривать? — я чувствовала, что завожусь. — Она намеренно портит нам жизнь! Мы три года не были в отпуске, потому что каждое лето она находит причины, почему мы должны торчать в деревне! То огород, то крыша течет, то забор покосился. А сейчас она просто решила заболеть, чтобы мы никуда не поехали!
Свекровь рыдала все громче, время от времени выдавая жалобные стоны. Эта показная беспомощность всегда действовала на Сергея безотказно. Я видела, как он колеблется, и понимала — еще немного, и он сдастся. И тогда прощай, отпуск, здравствуй, огород.
— Сережа, — я взяла его за руку, — пойдем выйдем.
Мы вышли из комнаты свекрови, прикрыв за собой дверь. За ней все еще раздавались приглушенные рыдания.
— Послушай, — я посмотрела мужу в глаза, — твоя мать абсолютно здорова. Врач это подтвердил. Она просто не хочет, чтобы мы уезжали.
— Но ей может стать хуже, — нерешительно возразил Сергей. — Она все-таки пожилой человек.
— Ей шестьдесят пять, и она крепче нас с тобой вместе взятых, — я старалась говорить спокойно. — Помнишь, как прошлым летом она одна вскопала весь огород, потому что мы не смогли приехать на выходные? А потом хвасталась соседке Клавдии, я сама слышала.
— Да, но...
— Никаких «но», Сережа. Она манипулирует тобой, и делает это мастерски. А ты каждый раз ведешься. Мы заслужили этот отпуск. Две недели для нас — это так много?
Он молчал, опустив голову. Я знала, что в глубине души он понимает мою правоту, но признать, что мать им манипулирует, было выше его сил.
— Я не могу ее бросить, если ей плохо, — наконец произнес он.
— Но ей не плохо! — я чуть не закричала. — Врач только что это подтвердил!
— Может, у нее что-то другое. Не сердце, а... не знаю, что-то еще.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Кричать и ругаться бесполезно, это только укрепит его в мысли, что я — бессердечная невестка, которая не заботится о его матери.
— Хорошо, — сказала я после паузы. — Давай сделаем так. Мы не будем отменять отпуск сейчас. Подождем до завтра. Если твоей маме станет хуже, вызовем врача еще раз. Если врач скажет, что есть реальная проблема, тогда решим, что делать. Но если она здорова, как сказал доктор сегодня, мы едем на море, как и планировали. Договорились?
Сергей неохотно кивнул.
— Договорились.
Утром Антонина Павловна вышла к завтраку в обычном своем виде — бодрая, подтянутая, с аккуратно уложенными волосами. О ночном «приступе» напоминали только слегка опухшие от слез глаза.
— Доброе утро, — сухо поздоровалась она. — Чай есть?
Я молча поставила перед ней чашку. Сергей уже ушел на работу, и мы остались вдвоем. Это был мой выходной, и обычно в такие дни свекровь загружала меня поручениями, но сегодня она была на удивление молчалива.
— Как вы себя чувствуете, Антонина Павловна? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.
— Нормально, — буркнула она. — Жива пока.
Я села напротив нее.
— Послушайте, я понимаю, что вы беспокоитесь о своем огороде и доме. Но мы с Сергеем тоже имеем право на отдых. Всего две недели, это ведь не так много.
Она подняла на меня глаза, полные неожиданной ярости.
— Ты его у меня забрала, — тихо, но четко произнесла она. — Моего сыночка, моего единственного. Он был такой заботливый, каждый день звонил, каждые выходные приезжал. А теперь — что? Раз в месяц, если повезет. Все «некогда» да «некогда». А мне одной каково? В четырех стенах весь день, телевизор да кошка. А тут еще и на целых две недели уезжаете.
— Но вы же живете с нами в городе, — удивилась я. — Какие четыре стены? Вы можете выходить гулять, ходить в магазин, в парк, куда угодно.
— А кому я здесь нужна? — горько усмехнулась свекровь. — В деревне у меня соседки, подруги, огород. А тут что? Сидишь целыми днями, ждешь, когда сын с работы придет. И даже поговорить не с кем.
Я вдруг поняла, что за всеми этими манипуляциями и требованиями постоянно ездить в деревню скрывается обычное одиночество. Свекровь боялась остаться одна, боялась потерять связь с сыном, боялась стать ненужной. И сама не заметила, как превратилась в манипулятора, который готов на все, лишь бы удержать сына рядом.
— Антонина Павловна, — я осторожно коснулась ее руки, — никто не собирается вас бросать. Сергей вас очень любит, вы же знаете. Но ему нужна и своя жизнь. Нам нужно время вдвоем, чтобы отдохнуть, набраться сил. Это не значит, что мы о вас забудем.
Она отдернула руку и отвернулась.
— Все вы так говорите, — пробормотала она. — А потом сдадите в дом престарелых и будете раз в год навещать, на Новый год.
— Никто никуда вас не сдаст, — я начинала терять терпение. — Вы здоровая, активная женщина. Вам бы самой найти занятие по душе, чтобы не сидеть дома в четырех стенах.
— Какие занятия в моем возрасте? — фыркнула она. — Что ты выдумываешь?
— В соседнем подъезде живет Мария Ивановна, ей семьдесят лет, и она ходит на танцы для пенсионеров. Говорит, там очень весело. Или вот кружок вязания в библиотеке. Или компьютерные курсы для пожилых — вы бы научились пользоваться интернетом, нашли бы новых друзей.
Свекровь задумалась. В ее глазах мелькнуло что-то похожее на интерес, но она быстро спохватилась и снова нахмурилась.
— Глупости все это. В моем возрасте уже поздно чему-то учиться.
— Никогда не поздно, — улыбнулась я. — Просто подумайте об этом. А мы с Сергеем поедем в отпуск, как и планировали. Две недели пролетят незаметно.
Она ничего не ответила, допила чай и ушла в свою комнату. Но перед нашим отъездом на море она неожиданно сунула мне в руку конверт.
— Это вам на отдых, — буркнула она. — Купите Сереже новые плавки, а то у него старые совсем выцвели.
В конверте было десять тысяч рублей — огромная сумма для пенсионерки. Я была тронута этим жестом.
— Спасибо, Антонина Павловна, — искренне сказала я. — Обязательно купим.
— И не забудьте звонить, — строго добавила она. — Каждый вечер.
— Обязательно, — пообещал Сергей, обнимая мать. — И ты не скучай тут. Если что — тетя Валя рядом.
Когда мы вернулись из отпуска, загоревшие и отдохнувшие, нас ждал сюрприз. Свекровь встретила нас в новом платье, с новой прической и каким-то особенным блеском в глазах.
— А я на компьютерные курсы записалась, — сообщила она, помогая разбирать чемоданы. — Представляете, там такие интересные люди собрались! И преподаватель молодой, но так понятно объясняет. Я уже и электронную почту завела, и в одноклассниках зарегистрировалась. Столько старых знакомых нашла!
Мы с Сергеем переглянулись, не веря своим ушам. За две недели нашего отсутствия свекровь будто помолодела лет на десять. И, самое удивительное, ни разу не упомянула про деревню, огород или свое здоровье.
Позже я узнала, что она познакомилась на курсах с Виктором Ивановичем, вдовцом семидесяти лет, и они уже дважды ходили вместе в театр. Той осенью мы впервые за три года не ездили в деревню копать картошку — свекровь заявила, что продала дом соседу и больше не хочет «возиться с этим огородом».
А «сердечные приступы» больше не повторялись. Оказалось, Антонине Павловне просто нужно было найти свое место в новой жизни и перестать бояться одиночества.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Рекомендую к прочтению увлекательные рассказы моей коллеги: