Предыдущая часть:
В этот момент Оля вспомнила одну деталь, которая до того казалась незначительной. Разговор за ужином за несколько дней до её травмы.
— Милая, тут страховой агент приходил, — сказал тогда Алексей, небрежно листая какой-то буклет. — Предлагает выгодный полис от несчастного случая на производстве. Учитывая твою работу, да и мою, думаю, стоит оформить. Простая формальность, но будет гораздо спокойнее.
Ольга тогда не придала этому значения, но теперь всё вставало на свои места. Крупный страховой полис. В случае её смерти или полной инвалидности муж как единственный бенефициар получал огромную сумму.
Таким образом, дьявольский план Алексея прояснился с ужасающей чёткостью, и падение лесов, возможно, не было случайностью. Сначала муж хотел сделать её беспомощной, слепой, потом упечь в хоспис, где ослабленный организм, лишённый воли к жизни, мог быстро сдаться. Затем, судя по всему, Алексей планировал избавиться от обузы в виде больного приёмного сына, который всё время требовал расходов и внимания. Вишенкой на торте было получение страховых выплат и денег от заложенной квартиры и кредитов, с которыми можно было легко начать новую жизнь.
В этот момент тьма вокруг неё больше не была просто отсутствием света. Она буквально наполнилась зловещим пониманием того, какую чудовищную подлость способен совершить этот человек, тот самый, которого она когда-то полюбила.
Время в ожидании обещанного Екатериной Андреевной суда тянулось словно резина. Муж приходил крайне редко, и только для того, чтобы справиться о её состоянии у Анны Викторовны.
Наконец настал день судебного заседания. Зал пах пылью и полиролью для дерева.
Для Ольги, лишённой зрения, эти запахи смешивались в густой, удушливый коктейль, оседавший в лёгких и мешавший дышать.
Она сидела прямо, вцепившись в подлокотники жёсткого стула.
Мир звуков стал для неё полем боя. Каждый шорох, каждый вздох и каждый скрип по бумаге был донесением с фронта. Слева от неё сидела Екатерина Андреевна, справа — Николай. Оля чувствовала присутствие медбрата как незримый щит и ощущала ровное тепло, исходившее от его плеча.
— Таким образом, ваша честь, мой подзащитный Алексей Сорокин действовал исключительно в интересах своей супруги и приёмного сына, — раздался вкрадчивый, елейный голос адвоката, пожилого мужчины по фамилии Резников.
— Находясь в состоянии шока и глубокого душевного потрясения от трагедии, постигшей его жену, он искал наилучший уход, который, как ему казалось, мог предоставить специализированный хоспис. А перевод ребёнка в пансионат был продиктован заботой о его здоровье, чтобы оградить мальчика от стресса, — продолжил он, стараясь звучать убедительно.
— Ох, да неужели! — возмутилась Екатерина Андреевна. — Вы называете заботой помещение астматика в заведение без медлицензии, где у него отобрали жизненно необходимый ингалятор, а попытку упечь в хоспис находящуюся в здравом уме женщину, предварительно отрезав её от финансов и единственного близкого человека, её сына?
Алексей что-то гневно прошипел в ответ. Оля узнала бы этот звук из тысячи.
Так её мужа звучал, когда рабочие на стройке допускали ошибку или когда срывалась выгодная сделка.
— Тишина в зале, — ударил молотком судья, пожилой мужчина с усталым, рокочущим басом. — Суд выслушал показания свидетелей: соседки Галины Петровой, лечащего врача Анны Викторовны Кровцовой и медбрата Николая Волкова. Суд изучил предоставленные документы, и на данный момент есть все основания полагать, что действия Сорокина могли нести угрозу жизни и здоровью как его супруги, так и несовершеннолетнего ребёнка.
Оля затаила дыхание.
— В связи с этим, до полного выяснения всех обстоятельств дела, суд выносит временное постановление, — продолжил судья, голос не допускал возражений. — Первое: наложить полный запрет на любое перемещение Ольги Сорокиной без её личного письменного согласия, заверенного лечащим врачом. Второе: несовершеннолетнего Михаила Сорокина немедленно изъять из пансионата "Рассвет" и передать под временную опеку органам попечительства с фактическим размещением у соседки Галины Петровой, как у лица, способного обеспечить ребёнку должный уход. Гражданину Алексею Сорокину запрещается приближение к супруге и к приёмному сыну до следующего заседания.
Лишь после удара молотком Оля облегчённо выдохнула. Это была победа. Маленькая, промежуточная, но очень важная. Сын будет в безопасности.
— Это беззаконие. Произвол, — взревёл Алексей. — Я буду жаловаться. Вы не имеете права.
Голос мужа удалялся. Видимо, приставы выводили его из зала. Оля почувствовала, как рука Николая легла ей на плечо. По телу разлилось спасительное тепло.
Через полчаса её неродный муж уже мерил шагами дорогую, обставленную с холодным шиком квартиру. За ним наблюдала Лариса, его любовница, которую он вот уже как год старательно от всех скрывал.
— Она всё испортила, слепая, беспомощная, а всё равно умудрилась мне насолить, — бурчал Алексей, швыряя пиджак на кресло и крепко сжимая кулаки. — Судья смотрел на меня как на преступника, а эта её адвокатша, выскочка, и медбрат ещё. Откуда он вообще взялся?
Лариса наблюдала за его истерикой спокойно, почти безучастно.
Она сидела на диване из белой кожи и медленно поглаживала свой уже заметно округлившийся живот. Лицо красотки с тонкими хищными чертами было непроницаемо.
— Перестань, Лёша, криком делу не поможешь, — заметила она ровным тоном. — Я же предупреждала, нельзя недооценивать твою жену. Она боец, умная, упрямая, а ты думал, потеряла зрение и сразу превратилась в овощ.
— И что делать-то теперь? — простонал он. — Мне ведь даже запретили к ним приближаться. Деньги зависли. Страховая начнёт проверку. Лариса, всё рушится.
— Рушится, потому что ты оказался слаб, — отрезала она.
Мало кто знал, что Лариса Остафьева была финансовым аудитором, уволенным за махинации, и знала толк в слабых мужчинах и в сильных приёмах.
Именно она нашла Алексея, погрязшего в долгах после неудачного проекта, и она разработала весь этот план. Страховка, несчастный случай, хоспис, новая жизнь за границей с её ребёнком и его деньгами.
— Ты много говорил, но мало делал. Нужно было действовать жёстче с самого начала, — добавила она, глядя ему в глаза.
— Жёстче? Куда ещё жёстче? — растерялся он.
Лариса медленно поднялась, подошла к нему вплотную, заглянула в глаза.
— План меняется. Суд дал твоей жене временную защиту в стенах больницы. Значит, нужно её оттуда забрать любой ценой. У тебя есть поддельные документы о переводе в ту клинику, которые мы подготовили заранее, — напомнила она.
— Ну да, в сейфе лежат, — кивнул он.
— Отлично. У тебя же в компании есть пара крепких ребят, которые за двойную плату сделают то, что скажешь, — продолжила она.
— Ну, найдутся, прораб и его напарник, — согласился он.
— Отлично. Купи им белые халаты, и они будут как санитары. Подкинь денег той санитарке Светлане, которую ты прикормил, и она обеспечит доступ в палату и отвлечёт остальных. Вы просто войдёте. Ты покажешь липовое направление в специальный реабилитационный центр и погрузите твою жену на каталку. Ну а дальше в машине сделаешь ей укол снотворного. И по старому плану наймём частный дом с сиделкой, где она будет сидеть тихо, а мы получим деньги и уедем.
— Ну это же похищение, — пролепетал Алексей.
— Это решительные меры, — возразила Лариса, проводя пальцем по его щеке. — Ты хочешь начать новую жизнь со мной и нашим ребёнком? Хочешь выбраться из долгов или хочешь сесть в тюрьму за то, что уже натворил? Выбирай.
Алексей посмотрел на неё, потом на её живот, и страх уступил место отчаянной решимости.
Николай как будто чувствовал тревогу. Весь день было дурное предчувствие.
После суда Алексей был похож на загнанного в угол зверя. А такие люди наиболее опасны. Поэтому, закончив смену, медбрат не пошёл домой. Он сказал коллегам, что поможет с бумагами, а сам остался в ординаторской, из окна которой был виден вход в отделение.
Он должен был убедиться, что ночь пройдёт спокойно. Интуиция его не подвела.
В какой-то момент он заметил, как к больнице подъехал неприметный фургон. Из него вышел Алексей, а за ним двое коротко стриженных мужчин, неуклюже надевавших белые халаты.
Сердце Николая заколотилось.
Он тут же схватил свой смартфон, включил запись видео и, стараясь не шуметь, вышел в коридор. Он успел как раз вовремя. Дверь в палату Ольги была приоткрыта.
Светлана стояла в проёме и загораживала обзор с поста сестры.
— Быстрее, пока ночная сестра на обходе в другом крыле, — прошипела она.
Николай заглянул в палату.
Алексей и двое его "санитаров" уже стояли у постели Ольги. Она проснулась от шума и села, испуганно вслушиваясь в происходящее.
— Что происходит? Кто здесь? — спросила она дрожащим голосом.
— Тише, милая, это я, — торопливо заговорил Алексей. — Тебя переводят в лучший реабилитационный центр. Вот все документы в порядке.
— Нет никакого перевода. Мне запрещено покидать больницу, — закричала Ольга, пытаясь отодвинуться от них.
— Да хватит истерик! — рявкнул Алексей, теряя терпение. — Берите её.
Двое мужчин схватили Олю за руки. Она закричала отчаянно, пронзительно. И в этот момент Николай ворвался в палату, держа телефон перед собой.
— Быстро отошли от неё. Вы что делаете? Я всё записываю на видео, — громко и чётко произнёс он.
Алексей обернулся. Его лицо исказилось от ярости при виде медбрата.
— Ты опять? Убери телефон. Ребята, заберите у него мобильник, — приказал он.
Один из лжесанитаров двинулся на Николая, но бывший врач не растерялся. Он сделал шаг в сторону, и когда мужчина поравнялся с ним, нанёс короткий, точный удар в солнечное сплетение.
Тот согнулся пополам, хватая ртом воздух. Второй набросился на него сзади.
Начался хаос. Оля закричала. Светлана выбежала из палаты. Алексей пытался зажать жене рот. В палату на шум борьбы и крики вбежала ночная медсестра.
Увидев происходящее, она выскочила обратно. А через секунду по больнице разнёсся крик.
— Срочно вызывайте полицию. Нападение!
Схватка была короткой. Николай, хоть и получил несколько ударов, сумел продержаться до прибытия наряда. Алексея и его подельников скрутили прямо в палате среди перевёрнутой мебели и разбросанных вещей.
Светлана, увидев людей в форме, разрыдалась и бросилась в ноги прибежавшей на шум Анне Викторовне.
— Простите меня, он мне денег дал, сказал, что это для её же блага, а я поверила. У меня кредиты, дети, простите, пожалуйста, — причитала она.
Врач смотрела на неё долго и тяжело.
— Разберёмся, — наконец сказала та. — А пока марш работать. И молитесь, чтобы Ольга Александровна вас простила. Оставляю вас пока на испытательном сроке. Ещё один проступок — вылетите отсюда с волчьим билетом.
Запись с телефона Николая стала главным доказательством. Попытка похищения была очевидна.
Полиция начала расследование. Обыск в офисе и на компьютере Алексея вскрыл всю подлую подноготную его плана, а именно запись разговора с директором пансионата, где обсуждалось содержание ребёнка с минимальными затратами, копии страховых полисов, документы на залог квартиры и вывод средств.
А потом следователь, изучавший переписку Алексея с его партнёром по бизнесу Сергеем, нашёл нечто, от чего даже у видавших виды оперативников зашевелились волосы на голове.
— Ты уверен, что всё сделал чисто? Она не должна выжить. Падение с такой высоты, — писал Алексей за день до трагедии.
— Всё, как договаривались, — отвечал Сергей. — Крепление ослаблено ровно настолько, чтобы конструкция рухнула под её весом. Экспертиза ничего не найдёт. Спишут на износ металла. Главное, чтобы твоя инженерша полезла туда сама. Обеспечишь это?
— Какие вопросы? Я специально оставлю там пару недочётов, которые Ольга точно не пропустит и сама полезет исправлять. Такой уж у неё характер, — подтверждал Алексей.
Продолжение: