Предыдущая часть:
Прижатый к стене неопровержимыми уликами, Сергей раскололся и дал полные показания против Алексея в обмен на смягчение приговора.
Он рассказал, как подпилил крепление лесов. А на финальном судебном заседании вскрылся и главный мотив.
Адвокат Ларисы Остафьевой, пытаясь защитить свою клиентку, предоставил суду её признание.
Ребёнок, которого она носила, был не от Алексея. На самом деле у Ларисы имелся другой любовник, Сергей, вместе с которым она планировала обобрать Алексея до нитки и исчезнуть.
Униженный и раздавленный этим известием, Алексей окончательно сломался. Он хотел избавиться от "неправильной" семьи, опостылевшей жены и больного приёмного сына. Всё только ради того, чтобы начать новую, идеальную жизнь. Но в итоге сам оказался пешкой в чужой, ещё более циничной игре.
Приговор суда был суров.
Алексея признали виновным в организации покушения на убийство, мошенничестве в особо крупном размере, подлоге документов и жестоком обращении с ребёнком.
Длительный срок в колонии строгого режима стал финалом его амбициозных планов. Оля выиграла всё. Суд вернул ей квартиру. Страховая компания после расследования признала её случай и выплатила всю сумму по полису.
Этих денег с лихвой хватило на лучшую реабилитацию для неё и на самое передовое лечение для Михаила, которого ей вернули сразу после приговора.
В день выписки из больницы её провожала Анна Викторовна.
— Жаль, что мы не смогли вам помочь, — в голосе доктора звучала грусть.
— Ну вы спасли мне жизнь, — тихо ответила Оля.
— А зрение? Ну, видимо, такая судьба. Спасибо вам за всё, — добавила она.
— Подождите, — врач вложила ей в руку визитную карточку. — Это контакты профессора Соколовского Константина Львовича. Он настоящий гений и занимается даже самыми безнадёжными случаями. Я отправила ему вашу историю болезни, и он заинтересовался. Это хоть и маленький, но всё-таки шанс.
Оля сжала картонный прямоугольник в руке.
Новая жизнь начиналась, и в ней было много неизвестности.
Но меньше всего в ней осталось страха, потому что рядом с ней стоял Николай.
Мир без зрения оказался не чёрной дырой, а вселенной, сотканной из других ощущений. Николай учил её жить в этом новом мире.
Его пальцы вели её пальцы по выпуклым точкам шрифта Брайля, и мёртвые страницы книг оживали вновь. Они гуляли с Михаилом в парке, а Николай становился её глазами.
— Сейчас проходим мимо клумбы с розами, — описывал он. — Они тёмно-красные, бархатные, а на лепестках дрожат капли после утреннего дождя. Михаил побежал за голубем, смешно так задрал голову. На нём синяя куртка, которую ты ему покупала, а солнце пробивается сквозь облака, и на асфальте получаются длинные тени от деревьев.
Со временем дружба Ольги и Николая, закалённая в испытаниях, незаметно переросла в нечто большее, в глубокую, нежную, тихую любовь.
В какой-то момент Николай привёз её к себе домой, познакомиться с мамой. Тамара Яковлевна, худенькая, седая женщина с большими, по-детски ясными глазами, сидела в кресле у окна.
— Мам, знакомься, это Оля, — тихо сказал Николай.
Женщина повернула голову. Взгляд её был расфокусирован. Она долго смотрела на гостью, а потом её лицо озарила светлая, радостная улыбка.
— Наденька, сестрёнка, это ты вернулась? — прошептала она. — Я так скучала по тебе, Надя. Почему ты так долго не приходила?
Николай замер. Оля почувствовала, как напряглись его мышцы.
Выяснилось, что Надежда была сестрой Тамары Яковлевны, умершей много лет назад. Оля, не раздумывая, шагнула вперёд и взяла руки женщины в свои.
— Я здесь, сестрёнка, — мягко сказала она. — Я больше никуда не уйду.
Оля присела рядом, и Тамара Яковлевна стала гладить её волосы, что-то ласково нашёптывая и погружаясь в своё прошлое, в то, где её сестра была ещё жива.
Николай молча вышел на кухню. Оля же, дождавшись, пока пожилая женщина задремлет, вошла к нему и поняла, что он стоит у окна.
В этот момент она ощутила его по-другому: не просто как медбрата и своего спасителя, а как преданного, любящего сына, который каждый день нёс свой тяжёлый крест. Она поняла, откуда в нём столько сострадания.
Николай жил с болью каждый день, и этот трогательный, грустный момент связал их ещё крепче.
А через неделю звонок от профессора Соколовского прозвучал как гром среди ясного неба.
Доктор всё это время следил за её историей, чувствуя свою долю ответственности за вердикт, вынесенный его коллегами.
— Ольга Александровна, — его голос был энергичным и уверенным. — Есть новости. В столичном институте нейрохирургии разработали экспериментальную технологию вживления нейрочипа в зрительную кору головного мозга. Это не вернёт, конечно, зрение в привычном понимании, но чип может преобразовывать внешние сигналы, частично компенсируя повреждение нерва. Проще говоря, это может убрать постоянную боль и светобоязнь. А вместо хаоса и тьмы вы сможете воспринимать структурированные, хоть и довольно размытые силуэты. Образы, какие-то тени. Операция, правда, сложная и рискованная, но это шанс.
Оля долго молчала. По большому счёту, она уже почти свыклась со своей темнотой. Научилась с ней жить и находить в ней радость.
— А что, если станет хуже? — спросила Оля тем же вечером.
— А если наоборот? — ответил Николай, беря её за руку. — Ты же самый смелый человек, которого я только знаю. И какое решение ты бы ни приняла, я всё равно буду рядом. Но ведь есть хотя бы шанс, пусть из тысячи, но увидеть лицо сына. Разве не стоит за него побороться?
И она решилась. Подготовка к операции была волнительной.
Бесконечные обследования, тесты, разговоры с врачами.
За день до состоялся врачебный консилиум. Оля сидела в кабинете профессора.
Вокруг неё звучали голоса.
— Риски слишком высоки, Константин Львович, — раздался скептический баритон заведующего нейрохирургией профессора Громова. — Аутоиммунная реакция непредсказуема. Мы можем спровоцировать новый, ещё более мощный удар по нервной системе.
— Но можно же и дать толчок к регенерации, — возражал молодой, полный энтузиазма хирург Вольский, который и должен был проводить операцию. — Чип создаст обходной путь для сигнала. Это уникальный шанс.
— Шанс на что? На жизнь с постоянными мигренями и ложными визуальными образами? — не унимался Громов.
Оля слушала их спор и понимала, её судьба решалась прямо сейчас. Она робко подняла руку.
— Простите, я поняла риски, но я считаю, что если не попробовать, то буду жалеть об этом всю жизнь. Я согласна, — заявила она твёрдо.
Незаметно пролетело полгода.
Операция прошла неоднозначно. Первые недели не принесли никаких результатов, кроме тех самых головных болей. Реабилитация была тяжёлой.
Оля училась жить заново, уже почти смирившись с тем, что чудо не произошло.
А потом, лёжа утром в кровати, вдруг увидела вспышку, яркую, бесформенную, как от фотокамеры. Потом ещё одну. Она подумала, что это галлюцинация, но вспышки повторялись и, становясь чаще, превращались в мерцающий свет.
Новое обследование повергло врачей в шок. МРТ показало невероятное.
Аутоиммунный процесс, разрушивший её зрительные нервы, пошёл на спад.
Нейрочип, как выразился восторженный доктор Вольский, перезагрузил систему.
Нервные волокна начали медленно, микроскопическими шажками восстанавливаться. Зрение как будто возвращалось.
Сначала это был просто свет и тьма, потом расплывчатые контуры, которые с каждым днём обретали резкость. И однажды, когда Михаил подбежал и обнял её, она вдруг отчётливо различила тёмное пятно его волос на макушке.
Оля разрыдалась от счастья. Они с Николаем к тому времени уже жили вместе. Михаил, окружённый любовью и спокойствием, получая лучшее лечение, почти забыл об астме.
Жизнь Ольги стала насыщенной.
И в один прекрасный момент они с Николаем решили, что в их семье ещё чего-то не хватает. Приют для бездомных животных встретил их оглушительным лаем и специфическим запахом. Оля шла по проходу между вольерами, держась за руку Николая, а он описывал ей каждого обитателя.
— Так, тут слева большой чёрный пёс. На медведя похож, очень грустный. Справа два смешных рыжих щенка дерутся за игрушку. А вот тут сидит один маленький лохматый, окрас кофе с молоком. Уши висят, а одно ушко смешно загнуто. Он не лает, а просто смотрит на нас и тихонько скулит. Слышишь? — рассказывал он подробно.
Михаил подошёл к вольеру.
— Мам, можно его? Он тут самый грустный. И мне кажется, ему нужен дом больше всех, — попросил мальчик.
Так в их жизни появился Барни. Оля не вернулась к проектированию мостов. Используя страховые деньги и свои инженерные знания, она открыла маленький бизнес. Она стала разрабатывать и производить тактильные книги, объёмные карты и развивающие комплексы для незрячих и слабовидящих детей.
Николай, уволившись из больницы, стал её правой рукой.
Как-то раз они сидели на террасе своего нового загородного дома. Тёплый летний вечер окутывал их ароматами жасмина и свежескошенной травы.
Оля всё ещё не видела чётко, и мир для неё был набором размытых силуэтов.
Но эти силуэты были прекрасны. Она могла различить тёмно-зелёные кроны деревьев на фоне персикового закатного неба. А ещё она видела Михаила, который бегал по газону светлым комочком. Николай сел рядом и взял её за руку. Оля повернула к нему голову и различила добрую, милую улыбку.
— Ты счастлива? — тихо спросил Николай.
— Очень! — прошептала Ольга с теплотой, прижимаясь к его плечу. — И, кажется, у нас снова будет прибавление.
После всех пережитых испытаний Ольга осознала, что настоящая сила в поддержке близких и в способности бороться за своё счастье. Её история стала примером для многих, показывая, как из тьмы можно выйти к свету благодаря упорству и помощи верных людей. Михаил вырос здоровым мальчиком, а Николай остался её опорой на всю жизнь. В конечном итоге, они построили крепкую семью, где каждый день наполнен любовью и взаимопониманием.