Надежда стояла у окна, глядя на вечерний город. Огни домов мерцали в полумраке, создавая иллюзию спокойствия. Но в их квартире на двадцать третьем этаже спокойствия не было уже давно.
— Арсений, я устала повторять одно и то же, — она обернулась к мужу, который сидел на диване, держа в руках планшет. — Дети хотят жить со мной. Им со мной комфортнее.
— КОМФОРТНЕЕ? — он отбросил планшет в сторону и вскочил. — Да ты хоть понимаешь, что говоришь? Я их отец! Я зарабатываю деньги, обеспечиваю семью!
— Деньги — это не всё, что нужно детям.
— А что ещё? Твои бесконечные нотации? Твоё вечное недовольство?
Надежда закрыла глаза, собираясь с силами. Этот разговор был неизбежен, но она надеялась отложить его хотя бы до выходных. Впрочем, какая разница — понедельник или суббота, если жизнь превратилась в бесконечную череду ссор и взаимных обвинений.
— Мне НЕ НУЖНЫ твои деньги, — произнесла она отчётливо. — У меня есть работа, я вполне способна обеспечить себя и детей.
— Работа? — Арсений презрительно усмехнулся. — Твоя должность в этой жалкой фирмочке? Да ты там получаешь копейки!
— Это моя работа, и я её люблю. В отличие от тебя, я не измеряю успех только размером зарплаты.
— Зато я измеряю, — он подошёл ближе. — И знаешь что? Благодаря моей зарплате у нас эта квартира, машины, дача. Или ты забыла?
— Я НИЧЕГО не забыла, — Надежда старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Но материальные блага не заменят детям отцовского внимания и любви.
— Я люблю своих детей!
— Когда ты последний раз разговаривал с Мироном? А с Евдокией? Ты знаешь, что у неё проблемы в школе? Что Мирон записался в театральную студию?
Арсений молчал, сжимая кулаки. Его лицо покраснело от злости.
— Я работаю! — выкрикнул он наконец. — Я работаю по двенадцать часов в день, чтобы вы ни в чём не нуждались!
— А мы нуждаемся в тебе, — тихо сказала Надежда. — Но тебя никогда нет рядом. И когда ты дома, ты либо спишь, либо сидишь в своём кабинете.
— ХВАТИТ! — Арсений ударил кулаком по стене. — Я не позволю тебе забрать детей! Слышишь? НЕ ПОЗВОЛЮ!
В этот момент в комнату вошла Евдокия — их четырнадцатилетняя дочь. Девочка остановилась в дверях, переводя взгляд с отца на мать.
— Опять ссоритесь? — спросила она устало.
— Дока, иди к себе, — мягко сказала Надежда.
— Нет, пусть останется! — возразил Арсений. — Пусть скажет, с кем хочет жить. Со мной или с этой... — он запнулся, подбирая слова.
— С ЭТОЙ КЕМ? — Надежда подняла брови. — Договаривай.
— С матерью, которая хочет разрушить семью!
Евдокия покачала головой и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Через секунду из соседней комнаты послышался голос Мирона:
— Можете потише? Я уроки делаю!
Арсений схватил со стола ключи от машины.
— Я уезжаю. Когда вернусь, чтобы этого разговора больше не было.
— БЕГИ! — крикнула Надежда ему вслед. — Как ВСЕГДА убегаешь от проблем!
Входная дверь громко захлопнулась. Надежда опустилась на диван и закрыла лицо руками. Так больше продолжаться не могло. Она достала телефон и набрала номер.
— Алло, Святослав? Это Надя. Да, мне нужна консультация юриста. Срочно.
Через час она сидела в небольшом кафе недалеко от дома. Напротив неё за столиком расположился Святослав — давний друг семьи и по совместительству один из лучших адвокатов города.
— Надежда, ты уверена? — спросил он, изучая документы, которые она принесла.
— Абсолютно. Я больше не могу так жить. И дети тоже.
— Арсений будет сопротивляться. У него есть деньги на хороших адвокатов.
— Я знаю. Но у меня есть кое-что получше денег.
— Что именно?
Надежда достала из сумки флешку.
— Здесь вся его переписка за последние три года. Включая ту, о которой он думает, что я не знаю.
Святослав удивлённо посмотрел на неё.
— Откуда это у тебя?
— Неважно. Важно то, что здесь есть. Доказательства его... увлечений. И не только.
— Надя, шантаж — это не выход.
— Это не шантаж. Это страховка. Я хочу только одного — чтобы дети остались со мной. И чтобы он платил алименты. Всё.
Святослав задумчиво кивнул.
— Хорошо. Я займусь этим. Но ты должна быть готова к долгой борьбе.
— Я готова.
Когда Надежда вернулась домой, Арсения ещё не было. Дети уже спали. Она прошла на кухню и заварила себе чай. За окном мерцали огни ночного города, и где-то там, в одном из баров или клубов, её муж заливал свою злость алкоголем.
Утром Арсений вернулся. Вид у него был помятый, глаза красные.
— Нам нужно поговорить, — сказал он, садясь за кухонный стол.
— Говори.
— Я подумал... Может, ты права. Может, я действительно мало времени уделяю детям.
Надежда удивлённо подняла брови. Такого поворота она не ожидала.
— И что ты предлагаешь?
— Давай попробуем всё исправить. Я возьму отпуск, мы поедем куда-нибудь всей семьёй.
— Арсений, отпуск не решит наших проблем.
— Но это будет начало! — он схватил её за руку. — Надя, прошу тебя. Дай мне шанс.
Она смотрела в его глаза и видела там СТРАХ. Страх потерять детей, страх остаться одному. Но не было там главного — понимания.
— Хорошо, — сказала она наконец. — У тебя есть месяц.
— Месяц? Что значит месяц?
— Месяц, чтобы доказать, что ты можешь быть ОТЦОМ. Настоящим отцом, а не просто спонсором.
— Это ультиматум?
— Это ПОСЛЕДНИЙ шанс.
Арсений кивнул и вышел из кухни. Надежда слышала, как он прошёл в свой кабинет и закрыл дверь. Она знала, что сейчас он звонит своему адвокату. Что ж, пусть. У неё тоже есть свои козыри.
Следующие дни прошли в странном напряжении. Арсений действительно старался. Он забирал детей из школы, помогал с уроками, даже сходил на родительское собрание. Но всё это выглядело наигранно, словно он играл роль в плохом спектакле.
— Мам, что с папой? — спросил как-то Мирон. — Он какой-то странный.
— Он старается стать лучше, — уклончиво ответила Надежда.
— А мне кажется, он просто ПРИТВОРЯЕТСЯ, — вмешалась Евдокия. — Вчера я слышала, как он по телефону ругался. Говорил про какие-то документы и СУД.
Надежда вздохнула. Дети были умнее, чем казалось Арсению.
— Мы с папой переживаем сложный период, — честно сказала она. — Но что бы ни случилось, мы оба вас любим.
— Вы разводитесь? — прямо спросил Мирон.
— Возможно.
— И что будет с нами?
— Вы останетесь СО МНОЙ. Если захотите, конечно.
— КОНЕЧНО, захотим! — воскликнула Евдокия. — Мам, мы же не дураки. Мы всё видим.
В этот момент в кухню вошёл Арсений.
— О чём это вы тут шепчетесь? — спросил он с натянутой улыбкой.
— Ни о чём особенном, — ответила Надежда. — Обсуждали планы на выходные.
— Отлично! У меня как раз есть идея. Поехали на дачу! Устроим барбекю, поиграем в волейбол.
— Пап, на улице октябрь, — заметил Мирон.
— Ну и что? Погода хорошая!
Дети переглянулись, но промолчали.
На дачу поехали в субботу. Арсений действительно старался — готовил мясо, играл с детьми, даже рассказывал какие-то истории из своего детства. Но всё это выглядело ФАЛЬШИВО, словно плохо отрепетированный спектакль.
Вечером, когда дети легли спать, Надежда вышла на веранду. Арсений сидел там, глядя на потухающие угли в мангале.
— Зачем ты это делаешь? — спросила она.
— Что именно?
— ПРИТВОРЯЕШЬСЯ. Играешь роль заботливого отца.
— Я НЕ ПРИТВОРЯЮСЬ! — вспылил он.
— Арсений, я знаю тебя пятнадцать лет. Ты никогда не интересовался детьми. Для тебя они были просто... АТРИБУТОМ успешной жизни. Как дорогая машина или квартира в центре.
— Это ЛОЖЬ!
— Правда. И ты сам это знаешь.
Он встал и подошёл к ней вплотную.
— Ты НЕ ЗАБЕРЁШЬ у меня детей. Слышишь? Я не позволю!
— А ты попробуй остановить меня.
— Ты пожалеешь об этом, Надежда. Клянусь, пожалеешь.
— Угрожаешь?
— Предупреждаю.
Она усмехнулась и пошла в дом. Арсений остался на веранде, сжимая кулаки от бессилия и злости.
На следующий день они вернулись в город. Арсений сразу уехал, сославшись на срочные дела. Надежда знала, куда он поехал — к своему адвокату.
Вечером позвонил Святослав.
— Надя, у нас проблемы.
— Что случилось?
— Арсений подал встречный иск. Он требует полной опеки над детьми.
— На каком основании?
— Он утверждает, что ты психически нестабильна. У него есть какие-то документы.
— Какие документы? Это же бред!
— Я знаю. Но нужно это доказать. Приезжай завтра ко мне в офис, обсудим стратегию.
Надежда положила трубку и закрыла глаза. Война НАЧАЛАСЬ.
Следующие недели превратились в настоящий кошмар. Арсений использовал все свои связи и деньги, чтобы очернить её. Он нанял частных детективов, которые следили за каждым её шагом. Подкупил нескольких её коллег, чтобы те давали против неё показания.
Но Надежда не сдавалась. У неё была флешка с компроматом, и она была готова её использовать.
Судебное заседание назначили на конец ноября. За день до суда Арсений пришёл домой. Вид у него был уверенный, даже торжествующий.
— Последний шанс, Надя, — сказал он. — Откажись от развода, и я забуду обо всём.
— НЕТ.
— Тогда пеняй на себя. Завтра ты потеряешь всё — детей, работу, репутацию.
— Посмотрим.
Он усмехнулся и пошёл в свой кабинет. Через час оттуда послышались странные звуки. Надежда прислушалась — Арсений с кем-то громко разговаривал по телефону.
— ЧТО ЗНАЧИТ НЕ МОЖЕШЬ? — кричал он. — Мы же договаривались! Я заплатил тебе огромные деньги!
Пауза.
— Какие доказательства? Откуда? Это невозможно!
Ещё пауза.
— НЕТ! Ты обязан это остановить! Слышишь? ОБЯЗАН!
Что-то грохнуло — похоже, Арсений швырнул телефон в стену.
Надежда тихо подошла к двери кабинета и постучала.
— Арсений? Всё в порядке?
Дверь резко распахнулась. Лицо мужа было бледным, на лбу выступили капли пота.
— Что ты сделала? — прошипел он.
— Я? Ничего особенного.
— НЕ ВРИ! Откуда у них документы о моих офшорах? О переводах? О... — он осёкся.
— О взятках? О незаконных сделках? О твоей любовнице в Швейцарии, на которую ты переписал часть активов?
Арсений отшатнулся.
— Ты... Как ты узнала?
— Неважно. Важно то, что завтра эти документы будут у судьи. И не только у судьи.
— Ты не посмеешь! Это уничтожит меня!
— А ты хотел уничтожить меня. Справедливо, не находишь?
— Надя, прошу тебя... — его голос дрогнул. — Не делай этого. Я всё потеряю — бизнес, репутацию, свободу.
— СВОБОДУ? — она подняла брови. — Неужели всё так серьёзно?
— Там есть... вещи, за которые можно сесть. Надолго.
— Тогда тебе стоило думать раньше. Когда воровал, брал взятки, обманывал партнёров.
— Я делал это для семьи! Для вас!
— НЕТ, — отрезала Надежда. — Ты делал это для СЕБЯ. Для своего раздутого ЭГО.
В этот момент в прихожей раздался звонок. Арсений вздрогнул.
— Кто это может быть в такое время?
Надежда пожала плечами и пошла открывать. На пороге стояли трое мужчин в строгих костюмах.
— Арсений Владиленович дома? — спросил один из них, показывая удостоверение.
— Да, — ответила Надежда. — Проходите.
Арсений вышел в прихожую. Увидев гостей, он побледнел ещё больше.
— Арсений Владиленович, — начал мужчина с удостоверением, — вам необходимо проехать с нами. У нас есть вопросы касательно вашей финансовой деятельности.
— Но... как... откуда вы...
— Нам поступила информация о возможных нарушениях. Очень подробная информация.
Арсений обернулся к Надежде. В его глазах были ужас и ненависть одновременно.
— Ты... ты всё подстроила!
— Я защищала себя и детей, — спокойно ответила она.
— ПРЕДАТЕЛЬНИЦА!
— НЕТ, Арсений. Предатель здесь ТЫ. Ты предал семью ради денег и власти.
Мужчины в костюмах терпеливо ждали.
— Господин Арсений, нам пора, — сказал один из них.
— Я... мне нужно собрать вещи.
— Это не займёт много времени. Потом вы сможете вернуться. Если, конечно, не будет оснований для задержания.
Арсений понимал, что основания будут. Ещё как будут.
— Надя, — он повернулся к жене, — дети... скажи им...
— Скажу, что папа уехал в длительную командировку.
— Ты жестокая женщина.
— Нет. Я просто МАТЬ, которая ЗАЩИЩАЕТ своих детей. От токсичного отца в том числе.
Арсений опустил голову и пошёл к выходу. У двери он обернулся.
— Я вернусь. И тогда...
— НЕТ, не вернёшься, — перебила Надежда. — По крайней мере, не скоро. А когда вернёшься, если вернёшься, дети будут уже взрослыми. И сами решат, хотят ли они тебя ВИДЕТЬ.
Дверь за Арсением и его сопровождающими закрылась. Надежда прислонилась к стене и выдохнула. Всё закончилось. Наконец-то всё закончилось.
— Мам? — из своей комнаты вышла Евдокия. — Что происходит? Кто это был?
— Люди из налоговой службы. У папы проблемы с документами.
— Серьёзные проблемы?
— Да, солнышко. Серьёзные.
Евдокия подошла и обняла мать.
— Мам, всё будет хорошо. Мы справимся.
— Справимся, — согласилась Надежда, обнимая дочь в ответ.
Утром позвонил Святослав.
— Надя, ты гений! Откуда у тебя эти документы?
— Я же говорила — у меня есть козыри.
— Козыри? Это не козыри, это атомная бомба! Арсению грозит минимум пять лет. А максимум... даже думать не хочу.
— Главное, что дети останутся со мной.
— Безусловно. После такого ни один суд не отдаст ему детей.
Надежда положила трубку и посмотрела в окно. Начинался новый день. Первый день её новой жизни. Жизни без унижений, без презрения, без постоянного страха.
Вечером она собрала детей на кухне.
— Ребята, нам нужно поговорить.
— О папе? — спросил Мирон.
— Да. Папа... папа не сможет жить с нами какое-то время.
— Почему?
— У него серьёзные проблемы с законом. Он сделал плохие вещи.
— Какие вещи? — Евдокия нахмурилась.
— Финансовые махинации. Обман. Воровство.
Дети молчали, переваривая информацию.
— Он в тюрьме? — наконец спросил Мирон.
— Пока под следствием. Но скорее всего, да, будет в тюрьме.
— Надолго?
— Не знаю. Несколько лет точно.
Евдокия вздохнула.
— Знаешь, мам, может, это и к лучшему. Он был... плохим отцом.
— Дока!
— Что? Это правда! Он нами не интересовался, только деньгами и своим бизнесом.
— Он ваш отец, и он любит вас, — сказала Надежда, хотя сама в это не очень верила.
— Может и любит, — пожал плечами Мирон. — Но как-то странно. На расстоянии.
Дети ушли в свои комнаты. Надежда осталась одна. Она думала о том, как изменится их жизнь. Денег будет меньше — счета Арсения арестованы. Придётся продать дачу, может, и машину. Но это мелочи. Главное — они свободны. Свободны от его гнёта, от его вечного недовольства, от его презрения.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Алло?
— Надежда Сергеевна? — мужской голос. — Это следователь Крымов. Веду дело вашего мужа.
— Слушаю вас.
— Мне нужны дополнительные документы. Те, что вы передали, очень помогли, но нужно больше доказательств.
— У меня есть ещё. Когда и куда подъехать?
— Завтра, в десять утра. Адрес вышлю сообщением.
Надежда положила трубку и улыбнулась. У неё действительно было ещё много документов. Арсений думал, что она глупая домохозяйка, которая ничего не понимает в его делах. Как же он ошибался.
Все эти годы она собирала информацию. Копировала документы, записывала разговоры, фотографировала переписку. Она знала о каждой его афере, о каждой любовнице, о каждом незаконном переводе. И теперь вся эта информация работала на неё.
Утром она отвезла детей в школу и поехала к следователю. Крымов оказался мужчиной лет пятидесяти.
— Надежда Сергеевна, то, что вы нам предоставили... это просто бомба.
— Я знаю.
— Вы понимаете, что после этого ваш муж сядет надолго?
— Понимаю.
— И вас это не смущает?
— Меня смущало бы, если бы он остался на свободе и продолжал калечить жизнь мне и детям.
Крымов кивнул.
— Что ж, ваше право. Документы мы принимаем. Думаю, дело будет громким.
— Главное, чтобы справедливым.
Выйдя от следователя, Надежда поехала на работу. Коллеги смотрели на неё с сочувствием — новости о проблемах Арсения уже разлетелись по городу.
— Надя, как ты? — спросила её начальница Владислава.
— Нормально. Даже хорошо.
— Но ведь это такой стресс...
— Стрессом была жизнь с ним. А сейчас... сейчас я наконец могу дышать.
Владислава понимающе кивнула. Она сама пережила тяжёлый развод и знала, о чём говорит Надежда.
Вечером позвонила мать Арсения — Зинаида Аркадьевна.
— Надежда! Что ты наделала! — кричала она в трубку.
— Я защитила себя и детей.
— Ты УНИЧТОЖИЛА моего сына!
— Он сам себя уничтожил. Своей жадностью и беспринципностью.
— Как ты смеешь! После всего, что он для тебя сделал!
— Что именно он для меня сделал? Унижал? Презирал? Изменял?
— Он содержал тебя!
— Я работаю, Зинаида Аркадьевна. И всегда работала.
— На твою зарплату вы бы голодали!
— Зато честно. И с чистой совестью.
— Ты эгоистка! Думаешь только о себе!
— НЕТ, я думаю о детях. О том, какими они вырастут. И не хочу, чтобы они брали пример с отца-преступника.
— Он НЕ преступник!
— Суд решит. Но судя по доказательствам — преступник, и ещё какой.
Зинаида Аркадьевна бросила трубку. Надежда знала, что теперь у неё будет ещё один враг. Но это её не пугало. Она уже прошла через худшее.
Суд состоялся через три месяца. Арсения приговорили к семи годам лишения свободы. Когда оглашали приговор, он смотрел на Надежду с такой ненавистью, что у неё мурашки пробежали по коже.
— Ты за это заплатишь! — крикнул он, когда его уводили. — Клянусь, заплатишь!
Но Надежда не боялась. Через семь лет дети будут уже взрослыми. Евдокии исполнится двадцать один, Мирону — девятнадцать. Они сами решат, хотят ли общаться с отцом.
Через год после суда Зинаида Аркадьевна попала в больницу с инфарктом, и когда Надежда из приличия предложила привезти внуков, та отказалась — говорила, что дети напоминают ей о позоре сына и она не может на них смотреть без слёз; из тюрьмы пришло письмо о том, что у Арсения обнаружили онкологию, но Надежда лишь вздохнула и убрала письмо в ящик стола — её прежняя жизнь окончательно умерла, а новая расцветала с каждым днём: дети учились на отлично, она получила повышение на работе, и впервые за много лет засыпала и просыпалась с улыбкой, чувствуя себя по-настоящему свободной и счастливой.
Автор: Владимир Шорохов © Самые читаемые рассказы на ДЗЕН