Символы эпохи
Михаил Суслов страшный человек СССР или идеологический Дед Мороз?
Часть 5
Более того, консерватор Суслов видел в хрущевских инновациях опасность для хранимого им эталона. Именно поэтому Суслов хранитель участвовал в перевороте – что для него совершенно противоестественно. Но Суслов не просто принял участие в перевороте, а именно он выступил с обвинительным докладом против Хрущева, на пленуме.
И тут очередной парадокс. С докладами на пленуме выступает лидер партии. Так повелось с 21 года и продолжалось до конца советской власти. И поэтому все рассматривали доклад Суслова как заявку на пост первого секретаря. Но Суслов отказывается от этого поста в пользу Брежнева (из той сталинской тройки их осталось двое, от Пономаренко Хрущев избавился). Но взамен Суслов получает статус не просто главного, но верховного идеолога, чей идеологический авторитет непререкаем и абсолютен.
Таким образом золотой век, оборвавшийся для Суслова в 1953 возобновился.
Более того могущество Суслова простиралась за пределы идеологической сферы. И причина этого в личных качествах Суслова въедливости и трудолюбии. Брежнев не любил заниматься частностями, Кириленко (формально стоящий над Сусловым) если верить мемуарам современников, вникать в дела вообще не любил. В результате Суслов оказывался единственным у которого можно было получить решения по конкретному частному вопросу. В результате Суслов сконцентрировал в своих руках огромную власть, не по тому, что отнял её у других, а потому что подобрал с земли ту которой другие не пользовались.
И это могущество Суслов использовал на то, чтобы законсервировать идеологию, окончательно сделать её религией, чье содержание неизменно, так как несет в себе абсолютную истину не нуждающимся в изменении, и чьи формы неизменны так как опираются на традицию. И для Суслова как для верующего человека эта позиция естественна и органична.
Но начиная с 1953 он не мог реализовать – модернизаторы мешали. А теперь смог и вернул идеологию к эталону 1950-го года.
Но дело в том, что одной идеологией дело не ограничилось. Он возвращал всю партийную работу к эталону 1950. Во всех сферах, до которых он дотянулся, возвращался 1950. Его зона ответственности была куском сталинской эпохи, вмороженным в брежневский век. И именно это – необходимость жить по сталинским стандартам (реальное наказание за ошибку и постоянный контроль) вызывало ужас перед Сусловым у расслабившихся брежневских чиновников.
Но в этом могуществе и внушаемом ужасе была главная слабость Суслова. Если в 1950-м его фанатичная вера делала идеологическую конструкцию живой, то в 64 – 81 воспроизводство идеологической конструкции 1950-го делало идеологию мертвой, создавая убийственный диссонанс между идеологией и жизнью. Вымораживая идеологию, Суслов вымораживал из нее жизнь, создавая мертвую схему. А мертвая схема не может ни кого убедить, тем более в столь образованной стране как СССР того периода. Спасая идеологию, Суслов убил её и тем самым СССР. Так что он такой же могильщик советской власти, как и Горбачев.
Выводы
В силу своей идеологической позиции вера в коммунистический текст как в идеал и как следствие этого абсолютный консерватизм и безжалостность ко всему что не соответствует эталону (идеалу) и в силу своих личных качеств трудолюбия и въедливости Суслов в идеологии создал сталинскую атмосферу жесткого контроля и безжалостных наказаний. Наш идеологический дет мороз заморозил и сохранил вокруг себя кусок сталинской эпохи. Каждый кто с ним попадал в 1950 год. И именно эти реалии 1950, в большей степени чем могущества Суслова, вызывало ужас у чиновников, расслабившихся под Брежневской рукой.
Но и здесь парадокс. Именно то, что Суслов вел работу с позиции 1950 года погубила советскую идеологию. Подходы эффективные в 1950-м в 60-е годы вызывали недоумения, в 70-е смех, а в начале 80-х отвращения . Так что Суслов внес огромный вклад в крах советской идеологии теми методами, которыми пытался её спасти. И в этом есть логика истории. Определенная расплата Суслова за его всемогущество.