Наталья смотрела на удаляющуюся фигуру дочери, пока та не скрылась в толпе. В горле стоял ком, слова застревали, не находя выхода. Алексей молча взял её за руку, и они прошли в вагон. Поезд тронулся, Наталья прильнула к окну, наблюдая, как город тает в дымке. Чувство вины разъедало её изнутри, Дашины заплаканные глаза всё время стояли перед взором. Всю дорогу они ехали молча, каждый погруженный в свои мысли. Когда вернулись в Приречное, к ней пришла Варвара.
— Ну как съездили, посмотрела жениха? — усаживаясь на диван, спросила она.
Наталья молчала, ответить что-либо подруге, у неё не было сил.
— Наташка, — воскликнула Варя, — да что с тобой, ты словно пополам перерубленная. Случилось чего?
— А так и есть Варь, пополам меня перерубили, ода половина уже мёртвая, а вторая, жить совсем не хочет.
— Господи, да что произошло? Я на свадьбе уже гулять собралась, а ты такое говоришь.
— Ох Варенька, как же мне тяжко, — Наталья обняла подругу и разрыдалась.
Проплакавшись, вытерла ладонью глаза, и стала рассказывать, о том, что произошло в городе.
— Вот значит, как, — протянула изумлённая Варя, — а какая твоя вина в том, что так получилось? Откуда ты могла знать, что их судьба сведёт? И хорошо, что вы встретились, да всё вовремя выяснили. Случилось бы между ними чего, вот это был бы грех. А так, поревёт твоя Дашка, и успокоится. Так что, не рви себе сердце.
Наталья слушала Варю, но слова подруги не находили отклика в её душе. Чувство вины, как чёрная туча, нависло над ней, застилая собой все доводы разума. Она знала, что Варя права, что лучше сейчас, чем когда будет поздно, но сердце материнское болело за дочь, за её разбитую мечту.
Вечером, когда Алексей вернулся с работы, она заговорила о Даше.
— Лёша, мне так плохо, я не нахожу себе места. Дашка совсем одна, а мы здесь. Может, мне надо было остаться там, с ней?
Алексей погладил жену, по плечу.
— Наташ, ты же знаешь, мы не могли остаться. У нас здесь дом, хозяйство. Да и Дашке сейчас лучше одной, надо ей всё пережить, переосмыслить. Так что успокойся, не терзай себя.
Шли дни, Наталья жила как в тумане. Ничего ей больше не приносило радости, домашние хлопоты казались бессмысленными. Она всё ждала письма от дочери, но его не было.
Когда над городом через серые мартовские тучи прорезались тёплые солнечные лучи, и снег во дворах под их теплом стал оседать, Даша пришла из института. Она долго сидела в комнате на своей постели, глядя в одну точку. Потом вздохнула, и вышла в прихожую, сняла с антресолей чемодан и вернулась обратно. Раскрыла платяной шкаф, и принялась забирать из него свои вещи. В это время, в комнату вошёл Юрий Владимирович.
— Даша, объясни пожалуйста, что происходит, — спросил он, — почему в ректорате мне сказали, что ты забрала документы?
Даша, не поднимая глаз, продолжала складывать вещи в чемодан.
— Я уезжаю, — тихо ответила она.
— Куда? Зачем? Ты же учишься хорошо, у тебя все получается.
— Не хочу я здесь больше учиться, и вообще здесь жить не хочу.
Юрий Владимирович подошёл ближе, взял её за руку.
— Что случилось, Даша? Ты можешь мне рассказать. Не молчи, как партизан на допросе.
Даша всхлипнула, отвернулась к окну.
— Вы прекрасно знаете, что случилось.
— Даш, я понимаю, что тебе тяжело, — Юрий Владимирович вздохнул и присел на край кровати, — но уезжать, это не выход. Подумай хорошенько. Ты все бросаешь, рушишь свои планы. Из-за чего?
Даша резко обернулась, глаза её блестели от слез.
— Из-за чего? — повторила она, голос её дрожал, — Из-за всеобщей лжи и лицемерия. Я не могу делаете вид, что ничего не произошло, что всё случившееся, это в порядке вещей. Как будто, так и надо. Мне тошно от всего этого. Поэтому приняла решение уехать, и сегодня забрала документы в институте.
— Даша, — Юрий попробовал её уговорить, — я прошу тебя, не руби с плеча. Дай себе время. Не принимай решения в порыве эмоций. Подумай о будущем.
Даша снова отвернулась к окну. Сквозь слезы она смотрела на серый город, на унылые дома, на прохожих, спешащих по своим делам. И ей казалось, что все вокруг – декорация, фальшь, обман. Что все живут по лживым правилам, притворяются, что счастливы, хотя на самом деле глубоко несчастны.
— Какое будущее, Юрий Владимирович, — тихо спросила она, —какое будущее может быть здесь? Я не вижу его. Я не хочу его видеть. Я хочу жить в другом месте, где меня никто не знает. Не знает всей этой гадкой истории.
— Но ты хотя бы не бросай институт. Переведись на заочное, ты ведь так мечтала здесь учиться.
— Мечтала, а теперь не хочу мечтать. Хочу просто жить, и как можно дальше от этих мест. Сюда я не вернусь, никогда не вернусь.
— А как же родители, мама, Алексей?
— Я им напишу, когда устроюсь на новом месте.
Юрий Владимирович тяжело вздохнул и поднялся с кровати. Он понимал, что переубеждать Дашу бесполезно. В её голосе, в её взгляде было столько решимости, столько боли, что он не смел ей противоречить. Он знал, что Даша сильная, смелая девушка, и если она приняла такое решение, значит, оно обдумано и взвешено.
Даша уехала на следующий день. Утром, пока Юрий Владимирович был на работе, она оставила на столе короткую записку и ушла. Ушла, не оглядываясь, оставив позади всё, что связывало её с прошлым.
— Алексей Захарович, вас к телефону, — прокричала Лиза нормировщица, выглянув из своего кабинета, — звонок междугородний.
«Может Дашка наконец одумалась», обрадовался Алексей и поспешил в кабинет к Лизе.
— Лёшка, старина, привет, — услышал он в трубке голос Юрия, — я вот по какому поводу звоню, ты только не волнуйся.
— Юр, что случилось, — Алексея охватило беспокойство, — говори, не томи?
— Даша, она забрала документы из института, и уехала.
— Как уехала, куда, — Алексей от волнения чуть не сел мимо стула.
— Не знаю, не сказала. Заявила, что жить и учиться в Харькове она больше не может. Собрала вещи, оставила записку на столе, в которой благодарила за всё что для неё сделали, и уехала. Она сказала, что напишет вам, как только устроится на новом месте.
— И как мне сказать об этом Наталье? У неё и так в последнее время со здоровьем плохо, сердце часто прихватывает.
— Может пока не говори, не надо. Вдруг Дашка ещё одумается и вернётся. Ну а если этого не случится, тогда уж как-нибудь объяснишь.
Алексей вернулся к себе, как потерянный. Слова Юрия эхом отдавались в голове. Как сказать Наталье? Как успокоить её материнское сердце, которое и так изболелось от переживаний за дочь? Он решил пока ничего не говорить, надеясь на чудо. Может быть, Даша передумает и вернется. Вечером, как обычно, они сидели за ужином. Наталья, как всегда, была молчалива и задумчива. Алексей старался её хоть как-то отвлечь от невесёлых раздумий, рассказывал о работе, о новостях в селе, но видел, что она его не слушает. В её глазах стояла печаль, и он понимал, что она чувствует. Отсутствие новостей о дочери, тяготило её.
Прошла весна и середина лета, Даша не давала о себе знать. Наталья становилась всё более беспокойной. Алексей видел, что дальше тянуть нельзя. Он решил рассказать ей правду, но ждал подходящего момента. И вот, однажды вечером, когда они сидели в саду на лавочке, он решился.
— Наташ, мне надо тебе кое-что сказать, — начал он, с трудом подбирая слова. — Мне звонил Юрий… Даша… она уехала.
Наталья вздрогнула, словно от удара.
— Куда уехала? — спросила она, едва слышно.
— Не знаю, — ответил Алексей. — Сказала, что больше не может там жить, что ей тяжело. Забрала документы из института и уехала. Обещала написать, как устроится.
Наталья молчала. По её щекам текли слезы, но она не издавала ни звука. Алексей обнял её, прижал к себе.