Продолжение. Начало тут
Следующая героиня, которая тащит на себе свой пуд любви - двадцатилетняя Маша Шамраева, дочь хамоватого управляющего имением Сорина, поручика в отставке Шамраева. Здесь тоже очень тяжелый случай, потому Маша и носит черной платье в знак траура по своей жизни, она несчастна. Она безнадежно влюблена в Треплева. А у Треплева, как известно, музой всей его жизни является Нина Заречная.
Машу играет Валентина Теличкина. К тому времени она одна из самых популярных молодых актрис советского кино. Такой новый типаж "девушки из народа". Мордюкова и Римма Маркова - главные "народницы" советского кино уже перешли на роли возрастных русских женщин, а вот Валентина Теличкина - это новое явление в этом амплуа. Флегматичная провинциалка Валя Королькова из герасимовских "Журналиста" и "У озера", сельская водовозка Наташа из "Осенних свадеб",
Первая комсомолка Саша Ермакова, изнасилованная и убитая кулаками из "Первой девушки", милиционер Глафира Огурцова из "Необыкновенной выставки", кассирша Оля из "Зигзага удачи". Валя, которая "на Нефертити похожа", из "Начала".
Всё это были роли простых советских девушек, которые идеально подходили под русский народный типаж Теличкиной. А вот ролей классического репертуара у Валентины Ивановны было всего две. Проходимка Анна Оношёнкова из "Вассы" и Маша Шамраева из "Чайки".
По нашему мнению, и Людмила Савельева, и Валентина Теличкина в "Чайке" Юлия Карасика сыграли свои лучшие роли.
Теличкина, как обычно, слегка флегматична, движения размеренные, речь без эмоциональной окраски, такая тягучая. Мается девушка от безответной любви к Треплеву, от восторженного хамства своего отца, от страдающей такой же безнадежной любовью к Дорну матери. И вся её жизненная перспектива - это выйти замуж за ничтожного, по её мнению, местного учителя Медведенко, который ухаживает за нею.
Дорн - (вздохнув). Молодость, молодость!
Маша.- Когда нечего больше сказать, то говорят: молодость, молодость...
Дорн - Как все нервны! Как все нервны! И сколько любви... О, колдовское озеро!
И от такой безысходности молоденькая Маша в траурном платье очень даже уважает водочку с коньячком, и нюхает табак. Хоть так снять жизненный стресс.
- Ну, вот! (Наливает по рюмке.) Вы не смотрите на меня так.
Женщины пьют чаще, чем вы думаете. Меньшинство пьет открыто, как я, а большинство тайно. Да. И всё водку или коньяк. (Чокается.) Желаю вам! Вы человек простой, жалко с вами расставаться.
Это Маша общается за обедом с Тригориным. "Желаю вам!" - это же почти незабвенный Полиграф Полиграфыч - " Желаю, чтобы все!" - и хлоп рюмку водки. А что все? А чтобы здоровы были.
А потом встаёт, слегка покачиваясь от выпитого и прощается с Тригориным (вошла Нина Заречная, Маша проявляет деликатность)
- Не поминайте лихом. (Крепко пожимает руку.) Очень вам
благодарна за ваше доброе расположение. Пришлите же мне ваши книжки,
непременно с автографом. Только не пишите «многоуважаемой», а просто
так: «Марье, родства не помнящей, неизвестно для чего живущей на этом
свете».
И всё это таким же тягучим, совершенно неэмоциональным, тоном. Девушка уже приняла решение вырвать из сердца любовь к Треплеву путем замужества за любящим её ничтожеством Медведенко. Чего уж тут страдать и заламывать руки.
Но ведь надо же этот, почти сатирический текст, произнести как драму всей жизни. И ведь Теличкиной это удаётся. Безнадежность позади, безнадежность сейчас, и полная безнадёжность впереди. Драма провинциальной "тургеневской девушки".
И вот через два года она уже замужем за Медведенко, родила ребенка, сменила прическу и больше не носит траура. Медведенко так за человека и не считает.
И всё тем же тягучим, бесцветным тоном выговаривает ему.
- Скучный ты стал. Прежде, бывало, хоть пофилософствуешь, а теперь все
ребенок, домой, ребенок, домой,— и больше от тебя ничего не услышишь.
И, по прежнему, любит Треплева. Надеялась вырвать его из своего сердца, а не получается. Всё ещё на что-то надеется.
Ничем "народная" Валентина, изображающая чеховскую пародию на "тургеневских девушек", тут не уступает ни ангельской Савельевой, ни примадонне Демидовой. Три великолепные женские работы.
А вот ещё одна несчастная любовь. Мать Маши Полина. в исполнении Софьи Павловой влюблена в доктора Дорна.
-Годы наши уходят. Евгений, возьмите меня к себе. Не могу больше жить с мужем.
И потом Полина о том же попечалиться с Аркадиной.
- Не плачьте.
- Время наше уходит.
- Что делать.
Но и кто скажет, что Чайка" не комедия? Что это "самая загадочная пьеса Чехова"?
А вот доктор Дорн в гениальном исполнении Ефима Захарыча Копеляна - никого не любит. Ему 55 лет, он уже своё отлюбил и отгулял. А погулял много, разнообразно и со вкусом. Местные помещицы, их дочери, да и другие попадавшиеся ему на жизненном пути дамы, так и падали, так и падали вслед за ним, и сами складывались в штабеля. Ведь видно же, что умница, красавец, и к тому же очень доброжелательный человек. Ну, имеется у него маленькая интрижка с Полиной, но она такая, ни к чему его не обязывающая.
Если Треплев это прошлое Антона Павловича Чехова, когда он был молодой. нервический, по капле выдавливал из себя раба; Тригорин - это его настоящее популярного современного писателя много умеющего и знающего, что читателю надо; то доктор Дорн - это будущий Чехов. Чехов через двадцать лет после написания "Чайки".
Вот так Антон Павлович из будущего смотрит на своих героев. Внимательно и доброжелательно.
И последняя фраза в пьесе, после того, как Антон Павлович решил убить окончательно Константина Гавриловича, принадлежит Чехову-Дорну. И не потому Треплев погибает, что Нина Заречная развеяла надежды Треплева, сказав, что любит Тригорина после всего, что было, даже больше, чем раньше. А просто из-за того, что Чехова в виде молодого Треплева больше не существует. Треплев, как он сам и говорит, стал писать как Тригорин. И осталось только успокоить Аркадину.
- Уведите отсюда куда-нибудь Ирину Николаевну. Дело в том, что Константин Гаврилович застрелился...
Спокойно, вполголоса будущий Чехов говорит нынешнему, что его молодого, бывшего, уже нет.
Или вот ещё о Дорне. Финал. Все действующие лица, кроме Треплева и Заречной, сидят и играют в лото.
Заходит разговор о том, что Треплев стал печататься. Шамраев замечает, что критика сильно ругает рассказы Треплева. Действительно, к творчеству молодого Чехова критики относились весьма скептически
...весьма печальное и трагическое зрелище самоубийства молодого таланта, который изводит себя медленной смертью газетного царства, так как тратит талант на пустяки и пишет первое, что придет ему в голову, не раздумывая долго над содержанием своих рассказов...
И предрекалось Чехову весьма печальное будущее газетных писателей, которым «приходится в полном забвении умирать где-нибудь под забором».
На это Дорн отвечает
- А я верю в Константина Гаврилыча. Что-то есть! Что-то есть! Он мыслит образами, рассказы его красочны, ярки, и я их сильно чувствую. Жаль
только, что он не имеет определенных задач. Производит впечатление, и
больше ничего, а ведь на одном впечатлении далеко не уедешь.
Но это же практически слово в слово то, что Лев Николаевич Толстой в 1895г., когда Чехов писал "Чайку", сказал о Чехове
Чехов был у нас, и он понравился мне. Он очень даровит, и сердце у него,
должно быть, доброе, но до сих пор нет у него своей определенной точки
зрения.
А к драматургии Чехова Толстой, который называл Антона Павловича Пушкиным в прозе, относился очень скептически
Вы знаете, я ненавижу ваши пьесы. Уж на что Шекспир был дурным писателем, но ваши пьесы ещё хуже, чем его.
О "Чайке"
Нагорожено чего-то, а для чего оно, неизвестно. А Европа кричит „превосходно“. Чехов самый талантливый из всех, но „Чайка“ очень плоха.
О "Дяде Ване"
Где драма, в чем она, пьеса топчется на одном месте!..» Да, в чем же действительно наша драма, наше горе?! Астров и дядя Ваня — дрянь люди, бездельники, бегущие от дела и деревни как места спасения...Астрову нужно взять Алену, а дяде Ване — Матрену, и приставать к Серебряковой нехорошо и безнравственно.
... Но если пьяный лекарь будет лежать на диване, а за окном идти дождь, то это, по мнению Чехова, будет пьеса, а по мнению Станиславского — настроение; по моему же мнению, это скверная скука, и, лежа на диване, никакого действия драматического не вылежишь...
Так о чём и о ком эта самая "Чайка"? Да о самом Чехове, о его знакомых людях. о творчестве в общем и литературе в частности.
Надо рассказать об ещё одном герое - Петре Николаевиче Сорине в исполнении выдающегося театрального и киноактёра Николая Сергеевича Плотникова. В кино у него были запоминающиеся роли кулака в "Ленин в !918 году", профессора Синцова в "Девять дней одного года, профессора Ниточкина в "Твой современник", о последнем фильме у нас тут
Вот и в фильме "Чайка" Плотников играет такого же обаятельного, очень симпатичного старика, как и профессор Ниточкин, за исполнение этой роли Плотников получил несколько престижных кинопремий.
Старик Сорин, 60 лет, 28 лет отслужил по судебному департаменту. действительный статский советник (генерал-майор по военному), пенсионер. Никогда не был женат. Очень добрый, доверчивый.,видит в людях только хорошее, и влюблен в прелестную девушку - Нину Заречную.
Прототипом Сорина был, скорее всего, хороший знакомый Чехова, знаменитый российский судебный деятель, тайный советник Анатолий Федорович Кони. Один из немногих, Кони поддержал своего друга, когда "Чайка" провалилась во время премьеры.
«Чайка» — произведение, выходящее из ряда по своему замыслу, по новизне
мыслей, по вдумчивой наблюдательности над житейскими положениями. Это сама жизнь на сцене, с ее трагическими союзами, красноречивым бездумьем и молчаливыми страданиями, — жизнь обыденная, всем доступная и почти никем не понимаемая в ее внутренней жестокой иронии, — жизнь до того доступная и близкая нам, что подчас забываешь, что сидишь в театре, и способен сам принять участие в происходящей пред тобою беседе.
И как хорош конец! как верно житейски то, что не она, чайка, лишает себя
жизни (что непременно заставил бы ее сделать заурядный драматург,
бьющий на слезливость публики), а молодой человек, который живет
в отвлеченном будущем и «ничего не понимает», зачем и к чему все кругом
происходит. И то, что пьеса прерывается внезапно, оставляя зрителя
самого дорисовывать себе будущее — тусклое, вялое и неопределенное, — мне очень нравится. Так кончаются или, лучше сказать, обрываются эпические произведения.
На это Чехов ему ответил:
Вы не можете себе представить, как обрадовало меня Ваше письмо. Я видел
из зрительной залы только два первых акта своей пьесы, потом сидел
за кулисами и все время чувствовал, что «Чайка» проваливается. После
спектакля, ночью и на другой день, меня уверяли, что я вывел одних
идиотов, что пьеса моя в сценическом отношении неуклюжа, что она неумна, непонятна, даже бессмысленна и проч. и проч. Можете вообразить мое положение — это был провал, какой мне даже не снился! Мне было совестно, досадно, и я уехал из Петербурга, полный всяких сомнений.
Я думал, что если я написал и поставил пьесу, изобилующую, очевидно, чудовищными недостатками, то я утерял всякую чуткость, и что, значит, моя машинка испортилась вконец. Когда я был уже дома, мне писали из Петербурга, что 2-е и 3-е представление имели успех; пришло несколько писем, с подписями и анонимных, в которых хвалили пьесу и бранили рецензентов, я читал с удовольствием, но все же мне было и совестно и досадно, и сама собою лезла в голову мысль, что если добрые люди находят нужным утешать меня, то, значит, дела мои плохи.
Но Ваше письмо подействовало на меня самым решительным образом. И Вас знаю уже давно, глубоко уважаю Вас и верю Вам больше, чем всем критикам, взятым вместе, — Вы это чувствовали, когда писали Ваше письмо, и оттого оно так прекрасно и убедительно. Я теперь покоен и вспоминаю о пьесе и спектакле уже без отвращения.
Вот так и в фильме добрейший и интеллигентнейший Петр Николаевич Сорин поддерживает молодое самолюбие своего племянника.
Фильм вышел на экраны в начале 1972 г. Прошёл незаметно. Критика приняла его холодно. Хотя на международном кинофестивале в Чикаго фильм получил приз за лучшую экранизацию классики и лучший актёрский ансамбль.
Но потом этот фильм, как и фильм того же Карасика "Шестое июля", потихоньку задвинули далеко на полку. Причина была в том, что оператор этих фильмов Михаил Суслов в 1973 г. эмигрировал, как лицо еврейской национальности, в США.
Из титров фильмов, что он снимал, вырезались титры, где он упоминался. Различные зарубежные "голоса" стали сообщать советским радиослушателям. что страну покинул выдающийся советский кинооператор, почти что гений.
А наш бывший советский "гений" для начала устроился ассистентом оператора на малобюджетных голливудских фильмах, но потом пошёл в гору, стал оператором. Принимал участие в съемках малобюджетных картин. Самая знаменитая у нас картина, которую он снял в США - фантастический боевик "Восход "Черной Луны" с участием Томми Ли Джонса и Линды Хэмилтон. В титрах он значился как Misha Suslov.
Постепенно Миша Суслов выходил из-под заперта. "Восход "Черной Луны" даже закупили в 1989 г. для советского проката. Вернули на экраны и "Чайку". В одной из копий фильма, имеющихся в Сети, титр с именем оператора фильма стоит в самом конце всех титров исполнителей ролей в картине, тогда как должен был идти сразу после титров о режиссере и авторе сценария. Просто старый, вырезанный, титр с фамилией Суслова грубо так приклеили в годы перестройки.
А с 1998 г. Суслов становится постоянным оператором у кинорежиссера Сергея Урсуляка. Снял с ним "Сочинение ко Дню Победы", "Долгое прощание", "Одесский пароход", сериалы "Ликвидация", "Исаев", "Жизнь и судьба", "Тихий Дон", "Ненастье". Умер в 2024 г.
Но на этом наш рассказ о "Чайке" не заканчивается.
Продолжение следует.