Я направилась на остановку, но по дороге решила завернуть в парк, надо было немного привести мысли в порядок. Пять лет мы не жили с Геной, но эта новость про его измену с Милкой резанула по живому. И ведь как она меня при разводе утешала, и как кляла Гену, вот ведь лживая жучка. Хотя, может, и её чувства тогда были задеты, ведь тогда мы разводились тоже из-за его измены, вот только тётенька там была другой.
С Милкой мы последние пару лет уже так не общались, как раньше, но всё же периодически, один-два раза в неделю созванивались и раз в месяц встречались.
Я сидела на скамейке в парке, глядя на играющих детей, и пыталась собрать разрозненные осколки прошлого в единую картину. Да, в той жизни мы с Милкой действительно отдалились. Я списывала это на свою занятость после развода, на новую работу, на усталость. А она… Она, видимо, просто не могла смотреть мне в глаза.
Предыдущая глава здесь...
«Заклятая подруга», – пронеслось в голове с новой силой. Но следом пришла и другая мысль, холодная и расчётливая. А что, если её чувства и вправду были задеты? Ведь Гена, судя по всему, относился к этим отношениям как к чему-то необременительному и ни к чему не обязывающему. Использовал и выбросил. И её гнев во время моего развода был… настоящим. Просто направлен он был не на него, а на ту, другую женщину. А я, глупая, верила её поддержке, пила с ней вино и плакала о своём разбитом сердце.
Горькая усмешка вырвалась наружу. Какая сложная паутина из лжи и полуправды. И все нитки ведут к Гене. К его патологической неспособности быть честным.
Я достала телефон. Палец сам потянулся к иконке мессенджера, к нашему с Милкой чату. Последние сообщения были такими обыденными: «Привет, как дела?», «Да нормально, работа-дом». Ничего не предвещало бури. Я прокрутила немного вверх. Полгода назад. Год. Всё те же шутки, планы встретиться, жалобы на жизнь. И ни одного намёка. Она ведь тоже хорошая актриса. Или… Или ей было так же стыдно?
Мысль позвонить ей и устроить разборки отпала сама собой. Что это даст? Новую порцию лжи? Оправдания в стиле «сама виновата»? Нет. Этого цирка я больше не хотела.
Голова шла кругом. Я закрыла глаза, откинувшись на спинку скамейки. Солнце пригревало лицо. Шум города доносился приглушённо. И в этой внезапной тишине родилось простое и ясное решение.
Мне не нужны были ни её оправдания, ни его мольбы. Мне не нужна была эта токсичная карусель. Я вычёркивала их обоих. Не из чувства мести, а для собственного выживания. Чтобы сохранить остатки самоуважения и душевного спокойствия.
Вставая со скамейки, я почувствовала не боль, а лёгкость. Как будто сбросила с плеч ещё один тяжёлый рюкзак, в котором таскала чужие секреты и предательства. Набрала другой знакомый номер телефона, надеюсь, тут мне сюрпризов не будет.
– Алло, – хриплым прокуренным голосом отозвалась трубка. – Ты чего так рано? Гена опять чудит?
– Привет. И Гена чудит, и я тоже.
– Приехать хочешь или так выговориться? – спросила меня Ирма и закашлялась.
Сердце сжалось болью от этого кашля.
– Приехать. Ты дома? – поинтересовалась я.
– Дома. Где мне ещё быть, – усмехнулась подруга. – Только у меня в холодильнике мышь повесилась. Заскочи по дороге в магаз, купи чего-нибудь, а я тебе сейчас деньги на карту скину.
– Хорошо. Колбаса, сыр?
– И не только, у меня совсем еды нет. Хоть бы доставку какую сделали.
– Когда-нибудь и доставка появится, – хмыкнула я.
– Твои бы слова, да богу в уши. Ладно, жду.
Я положила телефон в карман и пошла в ближайший супермаркет. Пока выбирала колбасу, сыр и прочую еду, в голове крутился один и тот же вопрос: «Когда-нибудь и доставка появится». Я сказала это машинально, а ведь знала — да, появится. И очень скоро, и Ирма будет очень активно ей пользоваться. Как же мне ее не хватало в последние полгода, и как я хочу ее увидеть.
Перепечатка и размещение на других порталах и социальных сетях запрещена автором Евгенией Потаповой. Помни, только автор решает, где будет размещено его произведение!
Сумки с продуктами оттягивали руки, но эта тяжесть была приятной, настоящей. Не то что тот душевный груз, от которого я только что избавилась.
Дверь в её квартире открылась почти сразу, будто Ирма стояла за ней всё это время. Она выглядела уставшей, но её лицо озарила широкая, радостная улыбка.
– Заходи, заходи быстрее! – она взяла у меня одну из сумок и отступила в коридор. – О, как нагрузилась! Молодец! Ты спасла тётю Ирму от голодной смерти.
Я разулась и прошла на кухню. Такая знакомая, уютная кухня с потёртым столом и видом на старый детский садик. Я принялась раскладывать продукты в холодильнике, а Ирма села на стул, закурила и внимательно на меня посмотрела.
– Ну, давай, выкладывай. Что стряслось-то? Гена опять что-то отчебучил?
Я закрыла дверцу холодильника, облокотилась на неё и выдохнула.
– Я ухожу от него. Окончательно.
Ирма замерла с сигаретой на полпути ко рту. Её глаза расширились от изумления.
– Ты серьёзно? В прошлый раз, когда ты так говорила, ты вернулась через два дня.
– В прошлый раз я не знала, что он мутит с Милкой.
Воздух на кухне словно загустел. Ирма медленно опустила руку с сигаретой.
– С… с кем? – переспросила она с удивлением.
– С Милкой. Той самой, с которой я дружу с четвёртого класса, которая была свидетельницей на моей свадьбе. Неоднократно. По пьяни. Или не по пьяни — он сам толком не помнит.
Я видела, как по лицу Ирмы прокатывается волна шока, гнева и отвращения. Она резко встала, отчего её закашляла.
– Ты… ты уверена? – выдохнула она, уже откашлявшись. – Может, врёт? Провоцирует?
– Он сам во всём сознался. Спрашивал, не она ли мне настучала. Со всеми подробностями. – Я махнула рукой. – В общем, это уже не важно. Факт в том, что это был последний гвоздь в крышку гроба нашего брака.
Ирма подошла ко мне и, не говоря ни слова, обняла. Крепко, по-настоящему. И в этом объятии не было жалости. Была ярость за меня, была солидарность и была та самая, настоящая дружба, которой не бывает у «членов семьи», спящих с твоими мужьями.
– Сво-лочи, – тихо проговорила она мне в плечо. – Оба. Оба сво-лочи. Я… я ей глаза выцарапаю!
– Не надо, – я высвободилась из объятий. – Не трать силы. Они мне больше не нужны. Ни он, ни она. Я их вычеркнула, удалила из своей жизни.
Ирма снова села, с силой затянулась.
– И что будешь делать?
– Сначала заберу Дашу у мамы. Потом… потом буду искать работу. И квартиру. Всё с нуля.
– Оставайся у меня, – тут же предложила Ирма. – Места у меня полно, нам с тобой хватит. Готовить я терпеть ненавижу, так что кухня в твоём полном распоряжении. Посуду у меня моет посудомойка. Песни я не пою, музыку громко не слушаю, да и вообще я сама душка. Правда, курю много.
– Спасибо, – я улыбнулась, и это была первая искренняя улыбка за этот день. – Кстати, по поводу сигарет. Я сейчас тебе кое-что расскажу, вот только не принимай меня за сумасшедшую. Хорошо?
– Хорошо, только давай воду на пельмени поставим. Ты же купила пельмешек? А то, тетя Ирма хочет кушать.
– Конечно, – кивнула я.
Ирма налила в кастрюлю воды, поставила на плиту и вернулась на место. Мы помолчали. Я села напротив неё.
– Так что там у тебя такого странного и интересного, что даже перевешивает разбитую Милкой семью? - поинтересовалась она.
– Не Милкой, это я сама шашкой сегодня помахала, заставила его признаться. Ладно, слушай… – и я стала ей рассказывать про последние десять лет своей и её жизни, которые ещё не наступили.
Ирма слушала меня внимательно, периодически хваталась за сигареты, но потом их откладывала.
– Да уж, вот у тебя сон какой забористый, – покачала головой подруга. – Слушай, а вот ты про эпидемию рассказывала, а что со мной будет, толком не сказала. Я заболею?
– Угу, – кивнула я.
– Умру?
– Не сразу. Она даст осложнение на все твои органы. Будешь бороться с разными болячками.
– И от них умру? - нахмурилась она.
– Да. Последние полгода твоей жизни были ужасные, да и с двадцатого года их нельзя назвать счастливыми.
– А квартира, квартира моя кому достанется? – спросила меня Ирма.
– Какому-то племяннику.
– Какому? У меня нет ни братьев, ни сестёр.
– Я откуда знаю, – пожала я плечами. – Приехал какой-то мужик, сказал, что он племянник, отобрал у меня ключи и всё. Хоронила тебя я, если что.
– Н-да, – её рука потянулась за сигаретой.
Она сунула её в рот, пожевала, вытащила, сломала и раскрошила в полную окурков пепельницу.
– Вот знаешь, я тебе не верю, конечно, что ты это ты, но только не вчерашняя, а из будущего, но я верю в вещие сны. И вот мне кажется, что это и есть вещий сон. До твоей эпидемии ещё шесть лет. За это время надо привести своё здоровье в порядок, а то меня этот кашель курильщика задолбал, если честно. И надо сделать завещание на тебя, а то что-то мне не хочется, чтобы моя четырёхкомнатная квартира отошла какому-то «племяннику». А теперь давай пожуём, а то от твоих разговоров у меня зверский аппетит проснулся.
Автор Потапова Евгения