Это была попытка похищения.
– Наконец-то, – сказал он. – Целенаправленная. Они знали, где и когда мы гуляем.
– Возможно, – согласился Степан Григорьевич. – Действовали они профессионально. Если бы не случайность...
– Если бы не вы, – поправил Илья. – Ольга сказала, что вы рискнули жизнью, бросились на двоих.
Степан Григорьевич пожал плечами.
– Любой бы так сделал.
– Нет, – твёрдо сказал Илья. – Не любой. И я хочу вас отблагодарить.
Он достал из кармана бумажник, но Степан Григорьевич мягко, но решительно покачал головой:
– Не нужно. Я не за деньги это делал.
– Тогда что? – Илья явно растерялся. – Чем я могу отплатить за спасение сына?
Степан Григорьевич хотел сказать: «Ничем», – и уйти, как всегда уходил от благодарностей и расспросов. Но что-то в лице этого человека… что-то в том, как он держал сына за плечи, заставило его задуматься.
– Если честно, – медленно произнёс он, – мне нужна работа. Любая. Я готов мыть полы, убирать территорию, что угодно. Только чтобы честно заработать на кусок хлеба.
Илья внимательно посмотрел на него. В этом взгляде Степан Григорьевич прочёл не презрение, а деловую оценку – будто бизнесмен взвешивал возможности и риски.
– У меня есть небольшая компания, – наконец сказал Илья. – Строительство, отделка. Нужен человек для поддержания порядка в офисе и на складе. Работа несложная, но постоянная. С жильём тоже можно что-то решить – есть подсобное помещение, можно обустроить.
Степан Григорьевич почувствовал, как что-то сжалось в груди… Работа. Крыша над головой. Возможность снова почувствовать себя человеком.
– Я согласен, – тихо сказал он. – Только… я вас предупреждаю честно: у меня нет документов. То есть они есть, но… сложная история.
– Разберёмся, – коротко ответил Илья. – Главное – есть желание работать. А документы – дело поправимое.
К ним подошла полиция. Пришлось давать объяснения, описывать нападавших, отвечать на вопросы. Степан Григорьевич волновался: а вдруг проверят документы, а вдруг начнут копать в прошлом? Но обошлось. Сержант записал показания и отпустил всех, пообещав усилить патрулирование парка.
– Завтра приходите к восьми утра. Адрес запишу. Покажу, что и как, – обратился к нему Илья, когда милиционеры ушли.
Он достал визитку, написал на обороте адрес и протянул старику.
– А если передумаете? – начал было Степан Григорьевич.
– Не передумаю, – твёрдо сказал Илья. – Человек, который рискнул жизнью ради чужого ребёнка, заслуживает доверия.
Максим подбежал к Степану Григорьевичу и обнял его за талию.
– Дедушка Степан, приходите к нам в гости! Мама испечёт пирог, а я покажу вам свои игрушки.
– Обязательно покажешь, – пообещал старик, глядя на мальчика с такой нежностью, что Илья невольно удивился. – Обязательно.
Когда машина Романовых скрылась за поворотом, Степан Григорьевич остался стоять на пустой дорожке парка. В кармане лежала визитка – первая за много лет возможность вернуться к нормальной жизни. В другом кармане – старая тетрадь с его записями, свидетельство прежней жизни, которая казалась теперь сном.
Он медленно пошёл к выходу, не замечая, что за ним из-за деревьев наблюдают двое мужчин. Те самые, что пытались похитить мальчика. Лица их были мрачными – операция сорвалась, а заказчик не любил неудач.
– Что будем делать? – спросил младший.
– Выясним, кто этот старик, – мрачно ответил старший. – И решим проблему. Заказчик за отказ не заплатит.
А Степан Григорьевич шёл по заснеженной улице и впервые за много лет думал не о том, где переночевать и что съесть завтра, а о работе, о новых людях, о мальчике, который назвал его дедушкой.
Он не подозревал, что его новая жизнь начинается не только с надежды, но и с опасности, которая уже идет по его следу.
Утро пятницы встретило Степана Григорьевича звонким морозом и ясным небом, которое обещало солнечный день. Он проснулся задолго до рассвета в своем подвальном убежище, но сегодня это был не просто очередной день выживания — сегодня он шел на работу.
Настоящую работу, с зарплатой и крышей над головой. Собираясь, он тщательно вымылся холодной водой из-под крана в подвале, побрился старой бритвой, выбрал из скудных пожитков самую приличную рубашку — застиранную, но чистую. Глядя на себя в осколок зеркала, найденный когда-то на помойке, Степан Григорьевич пытался увидеть в отражении того человека, которым был когда-то.
Получалось слабо, но всё же лучше, чем вчера.
В половине восьмого он стоял у входа в небольшое двухэтажное здание на окраине промышленного района. Табличка сообщала: строительная компания “Романов. Отделочные работы”. Здание выглядело добротно, окна чистые, территория ухоженная — видно, что хозяин следит за порядком.
Илья появился ровно в восемь, выйдя из темно-синей иномарки. Увидев Степана Григорьевича, он кивнул с видимым облегчением.
— А я уже подумал, что передумали, — сказал он, подходя ближе.
— Рано пришли.
— Привычка, — ответил Степан Григорьевич. — На улице рано встаёшь поневоле.
Илья открыл дверь, и они вошли внутрь. Первый этаж занимали офисные помещения: просторная приёмная, несколько кабинетов, небольшая кухня. Всё чистое, современное, без излишней роскоши — чувствовалось, что здесь работают, а не демонстрируют статус.
— Это наша база, — объяснял Илья, показывая помещение. — Офис, склад в подвале, мастерская в пристройке. Людей работает человек двадцать, но не все каждый день здесь бывают — в основном на объектах.
Степан Григорьевич внимательно слушал, мысленно запоминая планировку. Привычка к системности, выработанная за годы преподавания, никуда не делась, даже если оказалась укрыта слоем уличного опыта.
— А это будет ваше жильё, — Илья открыл дверь в небольшую комнату рядом со складом. — Пока скромно, но можно обустроить. Есть умывальник, туалет рядом, отопление работает.
Комната была действительно скромной — раскладушка, стол, шкаф. Но для человека, который три месяца спал на картонке в подвале, это казалось роскошью.
— Спасибо, — тихо сказал Степан Григорьевич. — Это больше, чем я мог ожидать.
— Работа особой хитрости не требует, — продолжал Илья. — Поддерживать чистоту, следить за порядком, принимать поставки, когда меня нет. Справитесь?
— Справлюсь.
— Тогда начинайте. Елена, секретарь, придёт в девять, объяснит всё подробнее. А я поеду на объект.
Оставшись один, Степан Григорьевич начал осматриваться внимательнее. В приёмной на столике лежали деловые издания, каталоги стройматериалов. На стенах — фотографии выполненных работ: квартиры, офисы, загородные дома. Всё сделано качественно, со вкусом.
В девять пришла Елена, молодая женщина лет двадцати пяти, приветливая и деловитая одновременно. Она показала, где что хранится, объяснила распорядок, познакомила с другими сотрудниками, которые заглядывали в офис.
— А вы тот самый герой, который Максима спас? — спросила она, когда они остались наедине. — Илья рассказывал. Весь вечер только об этом и говорил.
— Просто оказался рядом, — смутился Степан Григорьевич.
— Да ладно вам скромничать, — улыбнулась Елена.
— Знаете, как Илья детей любит? — зачастила Наталья. — У него самого ребенок — весь мир. А тут чужой дядька рискнул ради чужого мальчишки. Он такое не забудет.
День прошел быстро. Степан Григорьевич убирал, мыл, расставлял по местам. Работа была привычной — в университете он тоже следил за порядком в своем кабинете, любил, когда все лежит на своих местах. Только раньше это называлось поддержанием рабочей атмосферы, а теперь — просто уборкой.
К вечеру, когда сотрудники начали расходиться, вернулся Илья. Он обошел помещение, оценивающе кивнул.
— Хорошо поработали. Давно такой чистоты здесь не было.
— А завтра что? — спросил Степан Григорьевич.
— Завтра выходной. Но если хотите, можете привести в порядок склад. Там небольшой завал образовался.
Когда все ушли, Степан Григорьевич остался один в новом доме. Тишина была непривычной после месяцев, проведённых в подвале, где постоянно что-то гудело, стучало, шумело. Здесь было тихо и тепло. Он достал из кармана свою тетрадь и впервые за долгое время, при нормальном освещении, перечитал написанное. Стихи, размышления, наброски рассказов — всё то, что помогало ему сохранить рассудок в темные месяцы бездомной жизни.
Может быть, когда-нибудь он снова сможет писать не урывками при свете фонаря, а спокойно, за нормальным столом…
В субботу Степан Григорьевич взялся за склад. Работа была нелегкой: нужно было разобрать завал из стройматериалов, расставить всё по категориям, составить опись. Но он не спешил — делал всё методично и аккуратно.
К обеду в офис заглянул Илья.
— Как дела? Не устали?
— Нормально. Почти закончил, — кивнул Степан Григорьевич.
Илья спустился в склад и ахнул. То, что ещё утром представляло собой хаос из коробок, мешков и инструментов, к обеду превратилось в образцовый порядок: всё рассортировано, подписано, разложено по полкам.
— Да вы что, волшебник? — удивился он. — Я думал, это на неделю работы!
— Просто люблю порядок, — ответил Степан Григорьевич. — А беспорядок мешает работать.
— Откуда у вас такие навыки? — поинтересовался Илья. — Не каждый умеет так организовать пространство.
Степан Григорьевич на мгновение замялся. Хотелось сказать правду: что много лет руководил кафедрой, организовывал работу лаборатории, знает толк в систематизации. Но правда могла напугать нового работодателя.
— Приходилось заниматься разным, — уклончиво ответил он.
В воскресенье Илья привёз в офис семью. Максим вбежал первым, оглядываясь по сторонам с любопытством.
— Дедушка Степан! — радостно крикнул он, увидев старика. — А я знал, что вы здесь! Папа сказал, что вы теперь у нас работаете!
За мальчиком вошла женщина — Анна, жена Ильи. Степан Григорьевич сразу понял: перед ним не просто красивая, ухоженная дама из обеспеченной семьи. В её глазах была та особенная внимательность, которая бывает у людей, работающих с детьми.
— Здравствуйте, — сказала она, протягивая руку.
— Я Анна. Хотела лично поблагодарить вас за спасение Максима.
— Степан Григорьевич, — представился он. — И, пожалуйста, не нужно благодарностей. Любой бы так поступил.
— Нет, не любой, — серьёзно возразила Анна. — Я работаю с детьми, знаю, как часто взрослые проходят мимо детских проблем. А вы рискнули собой ради чужого ребёнка.
Максим тем временем исследовал офис, заглядывая в каждый угол.
— А где вы спите? — спросил он. — Можно посмотреть?
— Максим, не мешай, — мягко остановила его мать.
— Да ничего, покажу, — согласился Степан Григорьевич.
Они спустились в подвал, где находилась его комната. Максим с интересом рассматривал скромную обстановку.
— А почему у вас так мало вещей? — спросил он с детской непосредственностью.
— Зато всё нужное есть, — ответил Степан Григорьевич. — Место для сна, стол для работы, полки для книг.
— А книги где?
— Пока нет. Но будут.
Анна слушала их разговор, стоя в дверях. Что-то в речи этого человека настораживало её профессиональную интуицию. Слишком правильные обороты, слишком богатый словарный запас для бездомного... Но она ничего не сказала.
— Максим, пойдём наверх, — позвала она сына. — Не будем мешать Степану Григорьевичу.
Когда они вернулись в офис, Илья показывал жене результаты работы на складе.
— Видишь, какой порядок навёл. За два дня. А у нас там полгода бардак был!
— Впечатляет, — согласилась Анна, но голос её звучал задумчиво.
В понедельник Илья принёс Степану Григорьевичу связку ключей.
— Теперь вы официально наш завхоз, — сказал он. — Будете отвечать за порядок во всём здании.
— Спасибо за доверие.
— Да какое там доверие?! Вы уже доказали, что умеете работать. Кстати, насчёт документов. Вы говорили, что проблемы есть.
Степан Григорьевич кивнул:
— Паспорт есть, но прописка старая, недействительная. Трудовую книжку потерял. Справок никаких нет...
— Ничего, оформим как положено. У меня есть знакомый в отделе кадров госадминистрации, поможет с пропиской. А трудовую — новую заведём.
Степан Григорьевич чувствовал, как что-то тёплое разливается в груди. Сколько месяцев он был никем — бомжом, бродягой, человеком без документов и прав. А теперь снова становился полноценным членом общества.
Дни потекли размеренно. Степан Григорьевич вставал к восьми, убирал офис, следил за порядком на складе, принимал поставки. Работа нравилась: не тяжёлая физически, но требующая внимания и аккуратности. Сотрудники быстро привыкли к новому завхозу: он был незаметен, но всегда на месте. Если что-то нужно было найти — он знал, где лежит. Если что-то сломалось — умел починить. Если нужно было принять важную поставку — можно было положиться.
Елена первой заметила странности.
— А вы случайно не преподавали? — спросила она как-то, когда остались вдвоём в офисе.
— Почему вы спрашиваете? — насторожился Степан Григорьевич.
— Да так, разговариваете как-то... По-научному что ли? И почерк у вас — преподавательский. Я в университете училась, знаю.
— Разным приходилось заниматься, — уклончиво ответил он.
Но Елена уже начала присматриваться внимательнее. И заметила: как он обращается с бумагами — аккуратно, бережно, как человек, привыкший работать с документами. Как автоматически исправляет ошибки в деловых письмах, когда их печатает.