Часть 9. Глава 73
Тишину в сером, как старая шинель, кабинете следователя нарушил требовательный стук в дверь. Следователь Василевский, до этого момента с методичностью биолога, которому в руки попался очень интересный экземпляр животного мира, изучавший реакцию Марии Викторовны на его угрозы, медленно поднял голову. Местный следователь, прежде не участвовавший в «беседе», как ее назвал Никанор Иванович, встрепенулся и открыл. На пороге стояли двое. Первый, высокий, седовласый, с безупречной выправкой и волевым подбородком, окинул помещение холодным, оценивающим взглядом. Второй, примерно того же возраста, в идеально сидящем костюме, держал в руках дорогой кожаный портфель. Его глаза, умные и цепкие, сразу же остановились на Красковой, затем скользнули по сотрудникам Следственного комитета и замерли на израильском паспорте, одиноко лежавшем на столе.
– Добрый день, – произнес старший из вошедших с легким, едва уловимым акцентом, который выдавал в нем иностранца, в совершенстве владеющего русским языком. – Меня зовут Авигдор Коэн, я консул государства Израиль в Санкт-Петербурге. Это господин Артём Аркадьевич Факторович, адвокат. Мы прибыли по вашему уведомлению относительно задержания гражданки нашей страны, госпожи Идит Сильман.
Василевский неторопливо поднялся, всем своим видом демонстрируя, что визит дипломата не произвел на него ни малейшего впечатления. Он не протянул руки, лишь кивнул.
– Следователь по особо важным делам Следственного комитета по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Василевский Никанор Иванович. Прошу, господа, присаживайтесь
Консул и адвокат заняли места, поставив стулья так, чтобы оказаться рядом с Марией Викторовной, словно создавая вокруг нее невидимый защитный барьер.
– Господин следователь, – начал консул Коэн, и хотя голос его был спокоен, но в нем звенела уверенность человека, обладающего дипломатической неприкосновенностью, а потому не боящегося абсолютно ничего в этом неприятном для него здании. – Прежде всего, я хотел бы получить официальные разъяснения. На каком основании задержана гражданка Израиля Идит Сильман? Мы требуем немедленно предоставить нам копии всех процессуальных документов, касающихся ее задержания.
– Ваша гражданка, – Василевский сделал выразительную паузу, – подозревается в совершении ряда тяжких преступлений на территории Российской Федерации. В частности, речь идет о коррупции в особо крупном размере, получении взяток и мошенничестве при исполнении служебных обязанностей, – он произнес это ровным тоном, наблюдая за реакцией.
Клизма сидела неподвижно, но ее побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники стула, выдавали напряжение. Присутствие консула и адвоката, конечно, сняли часть мощной эмоциональной нагрузки с ее души, но не до конца. Уж она-то, много лет проработавшая в органах государственной власти, знала, как бывает, если кто-то вышестоящий хочет тебя посадить. Никакие защитники не помогут.
Следующим заговорил Факторович. Его голос, в отличие от официального тона консула, был вкрадчивым, почти бархатным, но от этого не менее весомым.
– Никанор Иванович, позвольте уточнить. Вы говорите о подозрении. Однако для задержания, тем более гражданина другого государства, необходимы веские, неопровержимые доказательства, а не просто предположения. Моя подзащитная, госпожа Сильман, находилась в России транзитом. Какие «служебные обязанности» она могла исполнять на территории вашей страны, чтобы ее можно было обвинить в коррупционных преступлениях? Обвинение звучит абсурдно и, позволю себе заметить, выглядит, как грубая провокация.
– Послушайте, Артём Аркадьевич, – невозмутимо парировал Василевский, – давайте не будем тут ломать комедию. Так называемая госпожа Сильман – это на самом деле гражданка Российской Федерации Краскова Мария Викторовна, занимавшая до недавнего времени высокий пост в системе здравоохранения Санкт-Петербурга. И именно с ее деятельностью на этом посту и связаны наши вопросы.
Факторович едва заметно усмехнулся.
– Полагать, уважаемый Никанор Иванович, вы можете все, что угодно. Это ваше право. Но уголовно-процессуальный кодекс оперирует не предположениями, а фактами. Факт же заключается в том, что перед вами сидит Идит Сильман, гражданка Израиля, что подтверждается ее паспортом. Вы, насколько я понимаю, усомнились в его подлинности и назначили экспертизу?
– Совершенно верно, – кивнул следователь. – И до получения результатов экспертизы она останется здесь.
Тут снова вмешался консул. Его тон стал жестче.
– Господин следователь, я вынужден заявить официальный протест. Ваши действия являются грубейшим нарушением норм международного права, в частности, положений Венской конвенции о консульских сношениях 1963 года. Вы обязаны были уведомить нас о задержании израильской гражданки безотлагательно, а не спустя несколько часов. Кроме того, вы, что заметно по ее бледному лицу, оказываете на нее психологическое давление, что недопустимо. Но самое главное – вы задерживаете ее по подозрению в преступлениях, которые она, как иностранная гражданка, априори не могла совершить в инкриминируемом ей качестве.
– Она является гражданкой России, – упрямо повторил Василевский.
– А вот это, Никанор Иванович, ключевой момент, – подхватил адвокат Факторович, подаваясь вперед. – И здесь вы вступаете на очень зыбкую почву. Позвольте прочитать вам небольшую юридическую лекцию. Государство Израиль не подписывало с Российской Федерацией договора о двойном гражданстве. Согласно тамошнему законодательству, любой гражданин Израиля, вне зависимости от наличия у него паспортов других государств, на территории Израиля и в отношениях с его официальными представителями рассматривается исключительно как гражданин своей страны. Мы сейчас находимся в процессе официального общения с представителем власти, и я, как адвокат, и господин консул, как официальное лицо, представляем интересы именно гражданки Израиля.
– Мы находимся на территории Российской Федерации, – отрезал Василевский. – И здесь действуют российские законы. А по нашим законам, гражданин России, имеющий также иное гражданство, рассматривается Российской Федерацией только как гражданин России. Так что все ваши ссылки на израильские законы здесь неуместны.
– Ошибаетесь, – мягко, но настойчиво возразил Факторович. – Вы смешиваете два разных понятия: правовой статус лица на территории страны и юрисдикцию в отношении деяний. Даже если предположить, что ваша гипотеза верна, и госпожа Сильман является также гражданкой Красковой, вы не можете игнорировать ее израильское гражданство. Это установленный факт, подтвержденный документом. И этот факт накладывает на вас определенные международные обязательства. Вы не можете просто «выключить» ее второе гражданство по своему усмотрению. Вы обязаны уважать ее права как иностранной гражданки, включая право на консульскую защиту в полном объеме.
– Мы предоставили ей право на консульскую защиту. Вот вы здесь, – развел руками Василевский.
– Этого недостаточно! – голос консула Коэна вновь обрел металлические нотки. – Мы требуем немедленного и безоговорочного освобождения госпожи Идит Сильман! Ее задержание незаконно. Оно основано на шатких предположениях и не подтверждено никакими доказательствами. Вы удерживаете ее в качестве заложницы, ожидая результатов некоей экспертизы, которая, как мы полагаем, является лишь предлогом для затягивания времени. Я официально заявляю, что если госпожа Сильман не будет освобождена в течение ближайшего часа, мы будем вынуждены направить ноту протеста в Министерство иностранных дел Российской Федерации. Этот инцидент будет расценен как недружественный акт, и он будет иметь самые серьезные последствия для двусторонних отношений.
Василевский помрачнел. Одно дело – давить на насквозь коррумпированную чиновницу, и совсем другое – вступать в открытую конфронтацию с дипломатическим представителем. Он понимал, что приказ «сверху» был «разобраться» с Красковой, но международного скандала никто не заказывал. Никанор Иванович уже готов был начать новую тираду о приоритете российского гражданства, как вдруг дверь кабинета снова приоткрылась, и на пороге возник сотрудник СК с бумагой в руке. Его лицо было растерянным.
– Товарищ майор, тут… из экспертно-криминалистического центра привезли… Срочно.
Василевский взял у него лист, пробежал глазами по строчкам, и его лицо медленно начало вытягиваться. Сухие строки официального заключения гласили, что представленный на экспертизу паспорт гражданина Израиля на имя Идит Сильман, серия и номер такие-то, изготовлен на предприятии Гознака государства Израиль, соответствует всем установленным образцам, имеет все необходимые степени защиты и является подлинным.
В кабинете повисла звенящая тишина. Следователь Василевский несколько раз перечитал заключение, словно не веря своим глазам. Он был абсолютно уверен, что паспорт – фальшивка, искусная, дорогая, но подделка. На этом строился весь его план, весь его прессинг. Теперь же главный козырь был бит. Он поднял тяжелый взгляд на Факторовича. Адвокат смотрел на него с легкой, почти сочувствующей улыбкой. Консул сохранял непроницаемое выражение лица, но в его глазах плясали торжествующие искорки.
– Итак, Никанор Иванович, – нарушил молчание Факторович, его голос сочился вежливой иронией. – Как я понимаю, экспертиза подтвердила то, о чем мы вам говорили с самого начала. Перед вами – гражданка Израиля Идит Сильман. Ваши предположения о том, что она является кем-то другим, оказались… беспочвенными. Таким образом, у вас больше нет абсолютно никаких, даже формальных, оснований для ее дальнейшего задержания.
Василевский молчал, лихорадочно соображая. Он проиграл. Приказ сверху выполнить не смог. Краскова, эта скользкая бестия, ускользала у него из рук. Продолжать ее удерживать означало неминуемо раздуть тот самый международный скандал, которым его так убедительно пугал консул. Последствия для его карьеры могли быть фатальными. Скрипнув зубами, он процедил сквозь зубы своему напарнику:
– Оформите документы на освобождение.
Мария Викторовна, которую он мысленно продолжал называть Клизмой, впервые за все это время позволила себе вздохнуть с облегчением. Напряжение, сковывавшее ее тело ледяными тисками, начало отступать.
Процедура оформления заняла еще около получаса. Василевский больше не проронил ни слова, запершись в своем угрюмом молчании. Наконец, все формальности были улажены. Мария Викторовна, теперь уже официально Идит Сильман, поднялась со стула.
– Я могу идти? – спросила она, глядя прямо на следователя.
Василевский лишь злобно дернул щекой.
Клизма покинула здание Следственного комитета Пскова вместе с консулом и адвокатом. На улице моросил мелкий осенний дождь. Дипломат вежливо попрощался, сел в свой черный седан с дипломатическими номерами и немедленно уехал. Он свою миссию выполнил.
Мария осталась наедине с Факторовичем. Они отошли подальше от здания СК и встали под деревом, глядя на серые псковские улицы.
– Спасибо вам, Артём Аркадьевич, – сказала она искренне. – Вы были великолепны.
Адвокат посмотрел на нее с той же понимающей усмешкой.
– Не стоит благодарности, Мария Викторовна. Или мне все же следует называть вас госпожой Сильман? Или Клизмой?
Она вздрогнула.
– Вы… вы знаете?
– Я прекрасно знаю, кто вы такая на самом деле, – спокойно ответил Факторович. – И знаю, что паспорт хоть и настоящий, но получен вами совсем недавно. И что обвинения, которые вам пытался предъявить следователь Василевский, отнюдь не беспочвенны. Моя работа заключалась в том, чтобы вытащить отсюда гражданку Израиля Идит Сильман. И я ее выполнил. А делами гражданки России Марии Красковой я не занимался.
Клизма на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки. Она была не из тех, кто пасует перед трудностями.
– Хорошо. Раз вы все знаете, это даже упрощает дело. Мне нужно как можно скорее покинуть Россию и добраться до Израиля. Я готова щедро оплатить ваши услуги, если вы мне в этом поможете. Очень щедро.
Факторович задумчиво посмотрел на нее.
– Помочь можно. Но действовать нужно быстро. Пока Василевский не оправился от шока и не придумал какой-нибудь новый ход. Например, не выставив запрет на выезд из страны. Пока вы для пограничной службы чисты. Но это окно возможностей может захлопнуться в любой момент.
– Что вы предлагаете?
– Возвращаемся на моей машине в Питер. Это безопаснее, чем поезд или самолет. В Санкт-Петербурге покупаем вам билет на Москвы. Оттуда прямых рейсов до Тель-Авива сейчас мало и они под пристальным вниманием, поэтому полетите с пересадкой. Оптимальный вариант – через Баку. Азербайджанские авиалинии летают регулярно, и этот маршрут не вызывает лишних вопросов. Из Пулково до Москвы, а оттуда уже в Баку и далее в Тель-Авив.
– Я согласна, – без колебаний ответила Клизма. – Поехали.
Они сели в комфортабельный «Мерседес» Факторовича и тронулись в сторону Санкт-Петербурга. Дорога заняла несколько часов. Краскова молчала, прокручивая в голове события последних суток. Она была на волосок от гибели, от полного краха. Угрозы Василевского в адрес сына до сих пор ледяными осколками отдавались в сердце. Она понимала, что это еще не конец. Что система, которую так долго и успешно использовала в своих интересах, теперь будет пытаться ее сожрать. Но сейчас главным было вырваться. Добраться до земли, которая теперь была ее единственной надеждой на спасение. «Обоснуюсь на новом месте, вызову к себе Климента. Ничего, быть в Израиле врачом даже лучше», – рассуждала она.
В Петербурге Факторович быстро купил Клизме билет на ближайший рейс и проводил до зоны вылета в Пулково.
– Дальше вы сами, Мария Викторовна, – сказал он на прощание. – При выезде из России предъявляйте пограничникам свой израильский загранпаспорт, а российский лучше уничтожьте, если он еще при вас.
Клизма кивнула, крепко пожала ему руку и скрылась в толпе пассажиров. Сердце бешено колотилось, когда она подходила к кабинке пограничного контроля. Теперь уже бывшая чиновница протянула девушке в форме свой спасительный документ. Та провела им по сканеру, внимательно посмотрела на экран, потом на фотографию в паспорте, потом на Марию. Секунды тянулись, как часы. Краскова чувствовала, как по спине струится холодный пот. Вот сейчас на экране вспыхнет красная лампочка, и все будет кончено. Но девушка молча поставила в паспорт штамп о выезде и вернула его.
– Счастливого пути.
Клизма, не веря своему счастью, прошла дальше. Она сделала это. Вырвалась из Питера. Впереди была новая жизнь, полная неизвестности, но это была жизнь на свободе. Жизнь, в которой ее звали Идит Сильман. Оставалось только покинуть Россию поскорее. Одного только Мария Краскова предвидеть никак не могла. Что сразу после того, как он проводил ее, Факторович отправил сообщение одному своему знакомому из Большого дома и сообщил, что госпожа Краскова, она же Клизма, она же «гражданка Израиля», пытается спешно покинуть Россию через московский аэропорт Шереметьево.