Часть 9. Глава 72
Память вернулась к Деко внезапным, ослепляющим ударом, как разряд молнии в затянутом тучами небе. Длинная темная прядь волос, лежавшая на бархате вольтеровского кресла, принадлежала доктору Марии Званцевой. Она зацепилась за зубцы металлической молнии его куртки в тот самый миг, когда он, напрягая все мышцы, переваливал безвольное тело женщины через борт катера. Этот образ, до мельчайших деталей – холодные брызги на лице, глухой всплеск воды, испуганное «ах-х-х…» – выжег остатки пьяного тумана из сознания Ерофея. Ужас, до сих пор бывший лишь смутным предчувствием, обрел форму и вес. Он – убийца, оставивший улику в собственном доме.
Деко рухнул на колени. Сердце билось внутри с такой силой, что казалось, вот-вот пробьет грудную клетку. Дрожащими руками он подобрал волосы, и тотчас же его охватила новая волна паники. А что, если это не единственная улика? Что еще он мог принести с собой с того проклятого катера? Ведь если норвежские разведчики найдут здесь неопровержимые доказательства его причастности к убийству иностранной гражданки, то…
Следующие несколько часов превратились в лихорадочный, параноидальный кошмар. Вооружившись мощным фонариком, Ерофей, проклиная свой безумный поступок, буквально ползал по дому, сантиметр за сантиметром обследуя каждый уголок. Он просеивал ворс ковров, заглядывал под мебель, шарил по карманам всей своей одежды. Его воображение, подогреваемое страхом, рисовало ужасающие картины: капля крови, отпечаток пальца, микроскопические волокна с ее одежды. Каждый скрип половицы заставлял его вздрагивать, каждый шорох за окном казался шагами приближающейся полиции. Он стал пленником собственного дома, который еще вчера был его крепостью, а теперь превратился в место преступления, в гигантскую ловушку.
К утру, измотанный и опустошенный, Ерофей не нашел больше ничего. Но это не принесло облегчения. Наоборот, отсутствие других следов казалось еще более зловещим. Оно означало, что та единственная прядь волос – это бомба с часовым механизмом. Рано или поздно Званцеву найдут. И тогда… Он не смел додумать эту мысль до конца. Сознание цеплялось за единственно возможный выход, за слово, которое пульсировало в висках набатом: «Бежать».
Решение принято. Паника сменилась холодной, отчаянной решимостью. Деко бросился в спальню, срывая с вешалок и хватая с полок одежду, швыряя в дорожную сумку все, что попадалось под руку: свитера, исподнее, деловые костюмы, которые теперь казались насмешкой над его прошлой жизнью. Он вытащил из сейчас пачки наличных, документы, ноутбук, банковские карты, паспорт на имя гражданина Норвегии Одвара Нурдли. В какой-то момент остановился, обвел взглядом роскошную обстановку, картины на стенах, антикварную мебель. Всё это – роскошная спокойная европейская жизнь, построенная с таким трудом при помощи отцовского компромата, рушилась на глазах. Но сейчас это не имело значения. В конце концов, на счетах денег достаточно, можно купить еще с пяток таких поместий. Да и это никуда не денется, можно будет продать удалённо, наняв риэлтерскую компанию. Единственной ценностью была свобода.
Он выбежал из дома, закрыв дверь, и бросил сумки на заднее сиденье своего черного седана. Мотор взревел, и машина, взвизгнув шинами, сорвалась с места. Путь лежал к тому самому частному причалу, где все еще стоял арендованный катер – орудие преступления и, как надеялся Ерофей, средство спасения. Да, можно было попробовать нанять другой, но это слишком долго, а времени не оставалось. Ему казалось, что разведчики вот-вот приедут к нему домой, а не найдя, сообщат в полицию. Так чего тянуть?!
Дорога петляла вдоль живописного побережья, изрезанного фьордами, но Ерофей не замечал красоты пейзажа. Его глаза были прикованы к трассе впереди, а в ушах стучала кровь. При подъезде к причалу сердце ухнуло в пропасть. Белая машина с надписью «Politi», с черными и жёлтыми полосами на боках и проблесковыми маячками на крыше перегораживала въезд. Несколько офицеров в форме ходили по пирсу, что-то осматривая, жестикулируя. Один из них указывал в сторону его катера. Они уже здесь. Ищут следы Марии Званцевой. Возможно, кто-то из соседей слышал шум или заметил его возвращение. Это конец.
Инстинкт самосохранения сработал быстрее разума. Ерофей резко вывернул руль, и машина, едва не задев ограждение, развернулась на узкой дороге. Но было поздно. Его маневр заметили. Один из полицейских вскинул руку, другой что-то быстро заговорил в рацию. В следующее мгновение раздался вой сирены. Погоня началась.
Адреналин ударил в кровь, обостряя чувства до предела. Деко вдавил педаль газа в пол. Машина рванулась вперед, вжимая его в кресло. В зеркале заднего вида стремительно приближались мигающие огни. Он мчался по узкой прибрежной дороге, лавируя между редкими автомобилями. С одной стороны – отвесные скалы, с другой – крутой обрыв к ледяной воде фьорда. Любая ошибка могла стать последней.
Полицейская машина не отставала. Водитель был опытным, он уверенно проходил повороты, сокращая дистанцию. Ерофей понимал, что на прямой у него нет шансов. Нужно было оторваться, найти способ исчезнуть. И тут в его воспаленном мозгу родился новый, безумный план. Другой причал. Общественная марина в соседнем городке. Там всегда много судов, там можно затеряться.
Он свернул на боковую дорогу, ведущую вглубь материка, надеясь сбить преследователей с толку. Лес сменился небольшими поселками. Нурдли проносился мимо аккуратных домиков, пугая местных жителей ревом мотора. Полицейские следовали за ним по пятам. В какой-то момент один из них высунулся из окна и сделал предупредительный выстрел в воздух. Пуля со свистом пронеслась над крышей. Страх придал Деко новых сил. Он не мог позволить себя поймать. Не сейчас.
Снова выскочив на прибрежное шоссе, Ерофей увидел впереди спасительные очертания мачт. Марина. Он резко затормозил у въезда, перегородив дорогу, выскочил из машины и, схватив вещи, не оглядываясь, побежал к пирсам. За спиной слышались крики и топот ног.
Десятки яхт и катеров покачивались на воде. Глаза лихорадочно искали подходящее судно – достаточно мощное, чтобы уйти в открытое море. Вот она. Элегантная моторная яхта футов сорока, с заправленными баками, судя по шлангу, небрежно брошенному на палубе. На корме возился мужчина средних лет в капитанской фуражке – владелец, очевидно, готовился к выходу в море.
– Эй, что вы делаете? – крикнул он, увидев бегущего к нему Деко.
Ерофей не ответил. Он одним прыжком оказался на палубе. Владелец, невысокий, но коренастый мужчина, попытался преградить ему путь. Завязалась короткая, яростная борьба. Деко, доведенный до отчаяния, дрался с животной свирепостью. Он ударил мужчину кулаком в лицо, тот пошатнулся. Еще один удар – и владелец яхты, потеряв равновесие, с криком рухнул в холодную воду между пирсом и бортом.
Не теряя ни секунды, Деко бросился в рубку. Ключи были в замке зажигания. Он повернул их, и два мощных дизельных двигателя с утробным рокотом ожили. Выскочив наружу и выхватив нож, он перерезал швартовы. Полицейские уже выбегали на пирс, один из них целился в него из пистолета, но не стрелял, – здешние правоохранители, Ерофей прекрасно знал об этом, очень гуманны. Это не американские копы, которым лишь бы нашпиговать подозреваемого свинцом.
Деко резко перевел рычаги реверса, и яхта, дав задний ход, отошла от причала. Но всё-таки выстрелы, к его удивлению, прозвучали. Пули щелкнули по корпусу, оставляя вмятины в белоснежном пластике. Ерофей развернул судно и, выжав полную мощность, направил его к выходу из бухты. Ветер свистел в ушах, соленые брызги били в лицо, смешиваясь с потом.
Он вырвался. Позади оставались крики, сирены, огни полицейских машин. Впереди – бескрайнее, серое Северное море. Он взглянул на навигационные приборы. Картплоттер, GPS, радар – все работало. Ерофей быстро проложил курс на юг, в сторону Дании. Путь неблизкий, несколько сотен морских миль, но там, в чужой стране, среди миллионов людей, он надеялся затеряться, исчезнуть, начать новую жизнь.
Оставляя за кормой величественные и теперь такие враждебные норвежские фьорды, Деко мчался навстречу неизвестности. Он был один, в чужой яхте, преследуемый по закону, с кровью на руках и леденящим ужасом в душе. Но зато жив и снова свободен. И за эту свободу он был готов бороться до конца.
Яхта уверенно набирала скорость, разрезая свинцовые волны. Ерофей, вцепившись в штурвал, пытался унять дрожь в руках. Адреналин погони постепенно отступал, уступая место холодному, всепоглощающему страху. Он оглянулся. Береговая линия Норвегии с ее скалистыми утесами и заснеженными вершинами, медленно таяла в утренней дымке. Он был в открытом море, один на один со стихией и своим преступлением.
Первым делом нужно было разобраться с управлением. Он никогда не водил такую большую яхту, но интуитивно понимал основные принципы. Приборная панель пестрела циферблатами и экранами. Деко нашел автопилот и, задав курс на юг, смог немного перевести дух. Нужно было оценить ситуацию. Топлива, судя по датчикам, было достаточно. В небольшой каюте он нашел запасы еды и воды, а также комплект непромокаемой одежды, который тут же натянул поверх своего дорогого спортивного костюма, в котором покинул особняк.
Мысли лихорадочно метались в голове. Что с владельцем яхты? Он утонул? Или его спасли? Если спасли, то он уже дал показания, и теперь полиция знает, на каком судне он скрылся. Береговая охрана наверняка уже поднята по тревоге. Они будут искать его. Деко опасливо посмотрел на радар. Пока что экран был чист, но это лишь вопрос времени.
Его план добраться до Дании казался все более призрачным. Пересечь пролив Скагеррак незамеченным – задача практически невыполнимая. Но другого выхода не было. Возвращаться – значит сдаться. А поднимать руки кверху и надеяться на милость норвежской правоохранительной системы он не собирался. К тому же разведчики… спецслужбы во всём мире считаю себя стоящими вне закона. Особенно натовские. Окажешься потом где-нибудь на Кубе, в принадлежащей США тюрьме Гуантанамо, и пиши пропало. Это похлеще Алькатраса, оттуда точно не сбежать.
Часы тянулись мучительно долго. Монотонный гул двигателей и плеск волн о борт действовали на нервы. Ерофей постоянно всматривался в горизонт, ожидая увидеть силуэт патрульного катера. Он чувствовал себя загнанным зверем. Образ Марии Званцевой неотступно преследовал его. Деко видел ее лицо и особенно глаза, в тот последний миг наполнившиеся ужасом. Он пытался отогнать эти воспоминания, но они возвращались снова и снова, терзая разум.
К вечеру погода начала портиться. Небо затянуло тяжелыми тучами, поднялся ветер, море заштормило. Яхту стало бросать с волны на волну. Ерофей отключил автопилот и снова встал за штурвал. Борьба со стихией на время отвлекла его от мрачных мыслей. Он был полностью поглощен задачей удержать судно на курсе, не дать волнам перевернуть его. Это была изнурительная битва, требовавшая предельной концентрации и физических сил.
Ночь принесла с собой ледяной дождь и ураганный ветер. Деко не спал ни минуты. Измотанный, промокший до нитки, он продолжал бороться. В какой-то момент ему показалось, что видит вдали огни. Береговая охрана? Он резко изменил курс, уходя дальше в открытое море, подальше от оживленных судоходных путей.
Рассвет Ерофей встретил в полном изнеможении. Шторм начал стихать. Мужчина чувствовал себя разбитым. Снова включил радар. Тут же его сердце замерло. Небольшая точка быстро приближалась к нему с севера. Это могли быть только они. Паника снова охватила. Бежать. Но куда? Он как на ладони. Деко выжал из двигателей все, на что они были способны. Яхта неслась по волнам, оставляя за собой пенистый след. Но точка на радаре неумолимо приближалась.
Вскоре он увидел быстроходный катер береговой охраны. Сомнений не было. Они его настигли. По рации на норвежском и английском языках раздался приказ остановиться. Ерофей проигнорировал его, к тому же е собирался сдаваться без боя. Катер подошел ближе. Беглец видел людей в форме на палубе. Один из них держал в руках мегафон и повторял требование заглушить двигатели. Деко сделал отчаянный маневр, пытаясь уйти от преследования. Но катер был быстрее и маневреннее.
Раздался предупредительный выстрел. Затем еще один. Пули просвистели над головой. Ерофей понял, что это конец. Его загнали в угол. Он окинул взглядом бескрайнее море, серое, холодное, безразличное. Оно стало свидетелем его преступления и теперь станет свидетелем его конца.
Он резко развернул штурвал, направляя яхту прямо на катер береговой охраны. Это был жест отчаяния, безумный и бессмысленный. Захотел забрать с собой хоть кого-то. Но в последний момент что-то внутри него дрогнуло. Не смог. Отвернул.
В следующую секунду Ерофей почувствовал резкий удар. Катер протаранил яхту. Треск ломающегося пластика, скрежет металла. Судно накренило. Деко потерял равновесие и ударился головой. Теряя сознание, успел увидеть, как на его палубу высаживаются вооруженные люди. Свобода, за которую он так отчаянно боролся, закончилась. Впереди были только допросы, суд и долгие годы в тюрьме. И вечное воспоминание о темной пряди волос на бархате вольтеровского кресла.
Возвращение в Норвегию оказалось быстрым и унизительным. Никто не произнес ни слова с Ерофеем за все время плавания на катере береговой охраны, взявшем на буксир угнанную Деко яхту. Задержанного (теперь его снова называли исключительно «господин Нурдли») охватывало странное оцепенение. Он ожидал чего угодно: официального полицейского участка, следственного изолятора, тюремной камеры с решетками на окнах. Но реальность оказалась куда более изощренной и пугающей.
Спустя много часов, – идти по морю пришлось медленно, яхта после столкновения была в полуаварийном состоянии, – полицейская машина, в которой везли Ерофея, въехала в знакомые кованые ворота и остановилась перед го собственным особняком. Тем самым, из которого он в панике бежал вчера.
Абсурдность ситуации парализовала волю. Его провели через дом, где, казалось, ничего не изменилось, и спустили по лестнице в подвал. Здесь, в отличие от жилых этажей, царил холод и пахло сыростью. Подсобное помещение, где хранились старые вещи и садовый инвентарь, превратили в импровизированную камеру. Одна из толстых чугунных труб отопления, идущая вдоль стены, стала его якорем в этом новом, кошмарном мире. Холодный щелчок наручников, защелкнувшихся на его запястье и на трубе, прозвучал как финальный аккорд прежней жизни.
Он сидел на грубо сколоченной деревянной скамье, вслушиваясь в тишину дома. Сколько прошло времени? Час? Три? Вечность? Наконец, наверху послышались шаги, и дверь в подвал отворилась. Вниз спустились двое. Деко их сразу узнал: «Двое из ларца, Анкер и Халворсен».
– Ну здравствуйте, господин Пулькин, – чуть насмешливо сказал майор.
Они встали напротив. Ерофей молчал, уставившись в бетонный пол. Сердце снова забилось в бешеном ритме.
– Мы не будем тратить ваше и наше время на пустые разговоры, – продолжил Анкер. – Ваша попытка бегства, угон яхты, нападение на ее владельца – все это лишь усугубляет ваше положение. Но это мелочи по сравнению с основным обвинением. – Он сделал паузу, давая словам впитаться в спертый воздух подвала.
– У нас есть неопровержимые доказательства вашей причастности к исчезновению и, вероятнее всего, к убийству гражданки России доктора Марии Званцевой, – произнес Халворсен, чеканя каждое слово. – Свидетели видели ваш катер отходящим от берега в тот день. На нём найдены следы пребывания пропавшей. Они в точности совпадают с теми, что были обнаружены в номере гостиницы, где она проживала.
Каждое слово било как удар молота. Ерофей поднял голову, в его глазах плескался ужас. Они знали все.
– У вас есть выбор, господин Пулькин, – вновь заговорил майор Анкер, его тон стал немного мягче, но от этого не менее угрожающим. – В Норвегии максимальный срок за убийство – 21 год тюремного заключения. Однако, учитывая отягчающие обстоятельства, суд может назначить «превентивное заключение», которое теоретически может продлеваться до бесконечности. Фактически, это пожизненное заключение в норвежской тюрьме. Условия там, конечно, гуманные, но это все равно тюрьма, из которой вы никогда не выйдете.
Он помолчал, внимательно глядя в лицо Ерофею.
– Или же, – продолжил он, – вы можете сотрудничать с нами. В этом случае можем гарантировать, что уголовного преследования не будет. Дело просто переквалифицируют в несчастный случай и закроют. Подумайте, господин Пулькин. Мы никуда не торопимся, но у вас час.
Майор и капитан развернулись и, не говоря больше ни слова, направились к выходу. Тяжелая дверь захлопнулась, и щелкнул замок. Ерофей остался один в гулкой тишине подвала, прикованный к трубе, наедине со своими воспоминаниями и выбором, который был страшнее самой смерти.