«Живы оба!» – эти слова я услышал, уже теряя сознание. И до сих пор, спустя годы, они нет-нет, да и проскакивают в голове, напоминая о том самом дне. Я отработал на Севере больше двадцати лет. Смены, морозы, полярные ночи – всё это давно перемешалось в памяти. Но есть один случай, который я не забуду никогда – миг, когда весь мир сжался до трёх километров.
Когда за плечами десятки прожитых лет, многое стирается – лица, даты, разговоры. А потом вдруг выныривает откуда-то давнее воспоминание, и понимаешь, что именно в тот момент что-то внутри тебя изменилось.
Полярная ночь. За окном чёрное небо, звёзды колются, мороз трескучий. Мы возвращались после смены. Вахтовка сломалась прямо посреди тундры, застряла в сугробах. До базы всего-то километра три, но кто там ходил по снегу в пургу, тот понимает – три километра могут превратиться в целую вечность.
Бригадир махнул рукой:
– Мужики, пошли пешком. Держитесь вместе. Темно, пурга усиливается. Никого не терять!
Мы шагали цепочкой, будто связаны невидимой верёвкой. Шаг – вдох, шаг – выдох. Снег хрустел, дыхание превращалось в иней прямо на воротнике. Разговаривать никто не хотел – каждая фраза забирала силы. Я шёл в середине колонны, натянув капюшон так, что мир сузился до узкой щели.
Вдруг я заметил, как Серёга начал отставать. Совсем молодой, лет двадцать с хвостиком. Хороший был малый, улыбчивый, всё спрашивал у меня, как правильно держать электрод, как масло в генераторе менять.
Сначала он просто замедлил шаг. Потом остановился. Я подождал – думаю, догонит. Но нет, он вдруг сел прямо в снег, как будто устал и решил передохнуть.
– Вставай, – говорю ему.
А он только на меня смотрит, глаза стеклянные, дыхание сбилось.
Я понял сразу: замерзает. Кто не был на Севере, тому трудно понять, что самое страшное – это даже не мороз, а сонливость. Захотел присесть – и всё, через пять минут уже не встанешь.
Бригада уходила вперёд, фонари мелькали всё дальше. Никто и не заметил, что он отстал. Я крикнул бригадиру – не услышал. Мужики торопились, думая о том, как бы скорее добраться до тепла. Живыми.
А я остался рядом. Попробовал поднять – тело как мешок. Тяжёлый, руки не слушаются. Вот тут и встал выбор: оставить парня и догнать своих или тащить его, рискуя замёрзнуть вместе.
«Или уйти, или остаться. До базы всего три километра. Я дойду. А вот он – нет», – промелькнуло в голове.
Я снял свои рукавицы и натянул на него – у него руки уже белые стали, как лёд. Сжал зубы, привязал ремнём к себе и потащил вперёд. Шаг за шагом, будто каждую ногу приходится выдирать из капкана. Ветер в лицо, глаза слезятся от мороза. Спотыкался, падал в снег, поднимался снова.
Минут через двадцать я понял, что силы уходят. Снег по колено, парень висит на спине, сам почти не идёт. Мороз кусал лицо так, что казалось, кожа трескается. В какой-то момент мне самому захотелось лечь прямо здесь, закрыть глаза – и всё…
Крамольная мысль, как яблочный червь, пробиралась с каждой секундой глубже в сознание. Ещё немного, и она поглотит здравый рассудок. Я опустил веки.
Стоило мне только сделать это, как перед глазами появилось лицо моей жены. Улыбается, волосы распущенные…
«Вставай! Дома ждут! У тебя жена, дети. У него мать! Не имеешь права бросить!» – доносилось откуда-то изнутри еле слышно.
Вот тогда у меня и открылось второе дыхание. Я, стиснув зубы, рванул вперёд. Не знаю, сколько это длилось. Может, час, может, вечность. Ноги стали как чужие. Осталось восемьсот метров, пятьсот, двести…
Впереди мелькнул свет. База. Последние сто метров я шёл на одних нервах. Затащил Серёгу внутрь и сам рухнул на пол. Последнее, что услышал – голос медсестры:
– Живы оба.
Очнулся уже на койке в медпункте. Парень сидит рядом, руки дрожат, глаза красные. Видно, плакал. Только и сказал:
– Спасибо, дядь Коль… Я бы там остался.
А я махнул рукой:
– Да ладно. Просто не по-людски было бы иначе.
Вся моя вахтовая жизнь в тот день уместилась в три километра. Люди думают: тяжело работать в мороз, месяцами без семьи, по баракам с чужими. Но самое трудное – это выбор. Мимо пройти или остаться человеком.
Я давно на пенсии, иногда вечерами вспоминаю с бывшими коллегами случаи на вахте. Было там всякое: и плохое, и хорошее. Но когда ночью просыпаюсь от ветра за окном, мне снова слышится скрип снега и дыхание парня у меня за спиной. И я понимаю: всё было не зря.
Николай Земцов, Магнитогорск
Друзья, если вам хочется видеть на канале «Ямал-Медиа» больше интересных историй, подписывайтесь и пишите об этом в комментариях. А пока можете провести время за чтением похожих статей: