В этот вечер бразильские джунгли окутала тишина. Лишь редкие струйки дыма поднимались над деревьями. Boeing 737 авиакомпании Varig давно должен был приземлиться в Белене, но никто его не видел на подходе к городу. Радар молчал, на частотах царила тишина.
На борту 54 человека. Маршрут известен, погода прекрасная, но в какой-то момент самолёт исчез.
И только спустя двое суток в глухом районе Мату-Гросу, в тысяче километров от места назначения, на маленькой ферме появляется обессиленный человек. Он твердил, что он один из пассажиров рейса 254.
Полёт в неверном направлении
В салоне стоял гомон, волнительное ожидание. В тот день решалась судьба чемпионата мира по футболу: сборная Бразилии играла решающий матч против Чили. Пассажиры мечтали успеть к трансляции.
Рейс Varig 254 направлялся из Сан-Паулу с несколькими остановками, а участок от Марабы до Белена должен был стать заключительным и самым коротким. Планировалось, что перелёт займёт около 40 – 48 минут. На борту находилось 54 человека: 48 пассажиров и шесть членов экипажа. В кабине сидели командир — 32-летний Сезар Аугусто Падула Гарсес, бывший военный летчик, пришедший в Varig в 1982 году, и второй пилот — 29-летний Нилсон де Соуза Зилле, сравнительно молодой сотрудник компании.
Казалось, всё шло как обычно. Однако ошибка уже была допущена еще на земле, и до ее осознания оставалось немного времени.
В полётном плане, который капитан держал в руках, был напечатан курс как «0270». Для новых самолётов это означало 027,0°. Varig перешла на такую запись незадолго до полёта, когда в парк начали поступать новые самолёты с более точными приборами, способными показывать десятые доли градуса.
Старые Boeing 737 такой точности не требовали, и их экипажи привыкли к трёхзначной записи. Поэтому для пилотов вроде Гарсеса эта форма выглядела непривычно и без поясняющих инструкций легко путала. Гарсес прочёл её как 270°, то есть запад. В результате вместо северо-востока (027°) самолёт был настроен строго на запад.
Курс на реку
3 сентября 1989 года. В 17:40–17:45 рейс 254 поднялся в воздух. Самолёт взял курс, который, по мнению пилотов, вёл к Белену. Сначала экипаж пытался выйти на частоты Белена через ультракоротковолновое радио, но ответа не было: станция была вне зоны приёма. Вместо того чтобы проверить приборы и задуматься, экипаж списал это на «технические неполадки».
Минуты шли, солнце клонилось к горизонту, а под крылом тянулся бесконечный зеленый океан.
Когда по расчётам они должны были пролетать над Беленом, внизу виднелись лишь дымные джунгли. Командир решил, что они прошли город, и развернул самолёт. Попытки поймать радиосигналы Белена привели к новым ошибкам. Они настроились на волны радиостанций Гоянии, принимая их за беленские. По направлению сигналов экипаж повернул к реке, приняв её за приток Амазонки. Экипаж снизился до 1200 метров, последовал за изгибами реки в полной уверенности, что впереди вот-вот должны появиться огни Белена. Но город так и не появлялся.
На деле они следовали по реке Шингу, правый приток Амазонки, уходящий далеко на юг.
Так ошибка накладывалась на ошибку, а самолёт уходил всё дальше от маршрута, туда, где не было ни огней города, ни взлётной полосы.
Последние минуты полета
Топливо заканчивалось. В кабине спорили, где они находятся. Второй пилот предлагал вернуться в Марабу, но командир настаивал продолжать. Сопротивление казалось бесполезным. Атмосфера в кабине накалялась, а на борту царило неведение.
Лайнер планировал в темноту, теряя высоту, и капитан, набравшись смелости, объявил пассажирам: «У нас отказ навигации, придётся садиться в джунгли». Половина людей начала молиться, другие ринулись к бару, хватая бутылки.
Самолет планировал в кромешной тьме со скоростью около 230–250 км/ч. Ни огоньков, ни ровной площадки, только сплошная зеленая стена под крылом. Через минуты самолет врезался в верхушки деревьев. Удары, треск металла, разлетающиеся кресла. Фюзеляж выдержал, словно капсула, смягчившая удар. Когда всё стихло, в темноте остались крики и стоны.
Трое суток в джунглях
Самое невероятное — это то, что большая часть людей осталась жива. 8 человек погибли сразу, еще 4 человека скончались от полученных травм. Общее число жертв достигло 12. Но 42 пассажира и члена экипажа выжили.
Когда фюзеляж остановился, люди в панике выбирались через разбитые люки и иллюминаторы, падали на землю, бежали в темноту, думая, что вот-вот взорвутся баки. Но топлива уже не было, оно закончилось в воздухе.
Капитан, сам получивший ранения, вернулся в салон. Внутри царил хаос. Одни пассажиры оказались придавлены багажом, других зажало в груде металла. Начались долгие часы борьбы за жизнь. Успокоившись, уцелевшие помогали вытаскивать раненых, пытались найти фонарики, бинты, хоть какую-то воду. Всех объединяло одно желание: дожить до утра и дождаться помощи.
Ночь прошла в ожидании спасателей. Но никто не прилетел. На рассвете стало ясно: их ищут не там. Радиомаяк самолета не работал, он включался только при попадании в воду. Капитан пытался «обмануть» систему, опустив прибор в ведро хоть с какой-то жидкостью. Сигнал пошел, правда, в штабе поисков к нему обратились лишь спустя много часов.
В это время внутри фюзеляжа люди мучились от жажды. В тропическом лесу нет воды под рукой: вокруг лишь плотная зелень. Драки за бутылку минералки становились всё ожесточённее. Пища закончилась в первый же день.
На второй день нашелся «спаситель» — 19-летний безработный искатель золота Афонсу Сарайва. Он знал джунгли и, к счастью выживших, нашел ручей неподалеку.
Первая весть о спасении
Спасения так и не было видно на горизонте. В итоге несколько пассажиров решили идти пешком. Они пробивались через чащу несколько километров, пока не вышли на пастбище, где увидели человека на лошади. Это был местный житель. Сначала он не понял, кого встретил: грязные, изможденные люди казались беглецами. Но, выслушав их сбивчивый рассказ, он отвез их к другому фермеру, у которого имелся любительский радиоузел. Оттуда прозвучало первое сообщение о спасшихся.
Сначала власти не поверили: в те дни появлялось множество слухов, и операторы радио отнеслись к вестям с осторожностью. Но один из пассажиров, Эпаминондас Шавес, снова и снова повторял свой номер билета — десятки, а по его словам, сотни раз. И лишь тогда поисковики признали: это действительно люди с рейса 254.
Эвакуация
5 сентября, спустя двое суток после катастрофы, в небе над джунглями появились спасатели. Сначала с бортов сбросили воду, продукты и медикаменты. Это был первый реальный знак, что их нашли. Чуть позже прибыли и военные вертолеты.
В тот день удалось эвакуировать лишь одну женщину, находившуюся в тяжелейшем состоянии. К сожалению, она умерла в больнице, став двенадцатой жертвой катастрофы. Остальные провели еще одну ночь у разбитого фюзеляжа, но теперь уже с надеждой: помощь рядом.
Утром 6 сентября спасатели приступили вывозить людей партиями, начиная с тяжелораненых, затем остальных. Последний человек покинул место катастрофы через 63 часа после падения.
Суд и последствия
Оба пилота предстали перед судом. Их признали виновными в халатности и приговорили к четырем годам тюрьмы. Позже наказание заменили на общественные работы. Гарсес лишился лицензии, Зилле формально сохранил право летать, но устроиться на работу почти не мог — репутация была разрушена.
Приговор стал символом: впервые в Бразилии пилотов судили публично, и это обсуждала вся страна.
Varig поначалу сопротивлялась выводам комиссии: юристы компании утверждали, что вина лежит на неточной технике и путаных документах. Однако под давлением прессы и родственников жертв расследование продолжалось. Лишь после повторного инцидента с аналогичной ошибкой, когда другой экипаж тоже неправильно прочитал четырёхзначное обозначение курса, руководство Varig пошло на уступки. Формат записи курсов вернули к привычным трёхзначным цифрам, а для всех лётчиков ввели дополнительные тренинги по навигации и культуре взаимодействия в кабине.
Итог
История рейса 254 — это не только о навигации. Это о человеческой гордыне, ведь Гарсес отрицал свою вину, ссылаясь на «технические неисправности». О молчании там, где нужен был голос. Второй пилот не решался спорить с капитаном. Даже когда сомневался, Зилле ограничивался робкими замечаниями. Позже он признается: «Тогда спорить с командиром было всё равно что подписать себе приговор».
Пассажиры, пережившие эти трое суток в джунглях, рассказывали потом, что самые тяжёлые воспоминания были связаны не с самим ударом самолёта о деревья, а с часами тишины и ожидания, когда каждый думал: «Найдут ли нас вообще?»