28 ноября 1979‑го. Антарктика — бескрайнее белое сияние, тишина, вечный лёд. Для многих это была не просто экскурсия, а почти прикосновение к тайне планеты. 237 пассажиров, затаив дыхание, ловили глазами айсберги, мерцание ледяных долин, дымящийся силуэт вулкана. В салоне фотографировали, смеялись, разговаривали — это было редкое чувство единства перед лицом величия природы.
И вдруг — огненный след, прорезавший снежный склон. На северном склоне вулкана Эребус, что возвышается на острове Росса, разбился самолёт Air New Zealand. Никто не выжил. Позже спасатели скажут: перед ними лежала белая пустыня с чёрным шрамом, навсегда запечатлевший в памяти Новой Зеландии её самую тяжёлую трагедию.
Происхождение названия и тени прошлого
Гору Эребус открыл исследователь Джеймс Кларк Росс в 1841 году. Он подошёл к берегам Антарктиды на кораблях «Эребус» и «Террор» и увидел, как вулкан выбрасывает огонь в небо. Росс дал вулкану имя своего корабля. Соседнюю вершину назвал «Террор» в честь второго судна.
Греческая мифология в этой истории звучит как дурное предзнаменование. Эреб — сын Хаоса, олицетворение тьмы. Название оказалось символичным. Оба корабля, «Эребус» и «Террор», позже исчезнут в ледяных просторах Арктики во время экспедиции Франклина. Исчезнут без следа, оставив лишь намёки на то, что произошло с экипажами.
Судьба словно связала имя вулкана с трагедиями. В XX веке гора Эребус станет фоном катастрофы истории Новой Зеландии.
Воздушные экскурсии в Антарктику
В 1977 году австралийская Qantas впервые предложила необычную услугу: чартерные рейсы в Антарктику. Пассажиры могли одним днём слетать к ледяному континенту, посмотреть на айсберги, горы и бескрайние поля снега. Успех был ошеломительным.
Air New Zealand не могла остаться в стороне. В её распоряжении были широкофюзеляжные лайнеры McDonnell Douglas DC-10: мощные машины, способные за один день доставить туристов из Окленда к берегам Антарктиды и вернуть обратно.
Первые рейсы прошли в 1977 году. Они оказались настоящей сенсацией. Пассажиры возвращались восторженными. Цена билета составляла несколько сотен новозеландских долларов — меньше, чем стоил международный перелёт. Взамен пассажиры получали уникальную возможность: путешествие в «запретный» край Земли. Их встречали айсберги размером с города, сияющие ледники, безмолвные горы. На борту подавали шампанское, три полноценных приема пищи, а в салоне звучал голос эксперта по Антарктике. Иногда даже самого Эдмунда Хиллари, покорителя Эвереста.
По воспоминаниям пассажиров, иногда можно было заглянуть в кабину пилотов, поговорить с ними, увидеть Антарктику из кабины. Когда самолёт проходил над станцией Скотта, экипаж включал переговоры с диспетчерами на громкую связь — пассажиры слышали живой голос из «сердца» Антарктики.
Для страны это было больше, чем туризм. Это было символом национальной гордости. Небольшая Новая Зеландия показывала: она способна на великое.
Экипаж и рейс 901
28 ноября 1979 года должен был состояться последний рейс сезона. Его обозначение — TE901. За штурвалом был капитан Джим Коллинз. Для него это был шанс всей жизни: антарктические рейсы распределялись между наиболее опытными, и место в расписании доставалось нечасто. Топливо дорожало, ходили слухи, что программу могут свернуть. Коллинз готовился тщательно. После брифинга 9 ноября он ещё раз пересмотрел карты района Мак‑Мердо, сверил координаты контрольных точек, разбирался с особенностями местной погоды и световой «плоскости», о которой предупреждали полярники.
С ним в тот день был второй пилот Грег Кэссин, сменный пилот Грэм Лукас, бортинженеры Гордон Брукс и Николас (Ник) Молони. Всего на борту было 257 человека: 20 человек экипажа и 237 пассажиров. Это были туристы со всех концов Новой Зеландии, студенты, пенсионеры, пары и семьи. Самолёт намеренно недозаполнили, чтобы у иллюминаторов не было толкучки: люди менялись местами, фотографировали, делились окнами с незнакомыми. Атмосфера на борту была почти праздничной — редкое ощущение общего ожидания чуда.
В этот день известный исследователь Питер Малгроу заменил Эдмунда Хиллари, который из‑за поездки в США вынужден был отменить участие.
В 8:17 утра самолёт ZK‑NZP поднялся в небо Окленда. План полёта и координаты маршрута передали диспетчерам Мак‑Мердо, в салоне проверили камеры и кассеты, бортпроводники повторили «маршрут просмотра»: сначала правый борт, потом левый. Никто не знал, что это последний взлёт для этих людей.
Последние минуты
После пяти часов полёта DC-10 приближался к станции Мак-Мердо. Диспетчер сообщил: облачность на высоте около 600 метров, но внизу видимость отличная. «Можете спуститься до 450 метров, пассажиры увидят Антарктику во всей красе», — предложил он.
Экипаж согласился. Самолёт начал снижение, сохраняя курс на Мак‑Мердо. Салон ожил: щёлкали фотоаппараты, казалось, что путешествие достигло своей кульминации.
В 12:45 экипаж доложил: они идут в условиях визуальной видимости, продолжают снижение до 600 метров. Диспетчер ожидал следующий вызов через несколько минут.
Потом радио замолчало. Повторные вызовы — без ответа. Большая машина исчезла в белизне, словно выключили звук и картинку сразу.
Поиски велись весь вечер и ночь: самолёты прочёсывали район острова Росса и пролив Мак‑Мердо в полярном сумраке. Лишь глубокой ночью самолёт‑разведчик заметил на северном склоне Эребуса длинную тёмную полосу на высоте около 447 метров. «Обломки по склону. Признаков жизни нет», — прозвучало в эфир.
257 человек исчезли в одно мгновение. Для страны с населением всего три миллиона это было национальной трагедией.
«Operation Overdue»
К месту трагедии отправилась команда под кодовым названием «Operation Overdue» (Просроченная операция). Полицейские, военные, альпинисты, эксперты по идентификации тел. Они жили в палатках на склоне вулкана, работали среди обломков.
Люди увидели картину, которую не смогли забыть до конца жизни. Обломки самолёта, обугленные куски металла, снег, пропитанный керосином. И тела. Одежда, личные вещи. Ужас, который ломал психику. Многие из участников миссии потом долгие годы страдали от посттравматического синдрома.
Но именно они нашли и вернули домой останки. Они собрали «чёрные ящики», плёнки из камер пассажиров, обрывки документов. Всё, что могло пролить свет на тайну катастрофы.
Первое расследование: обвинение пилотов
Руководил расследованием главный инспектор по авиационным происшествиям Рон Чиппиндейл. Его ведомство прежде занималось мелкими авариями, максимум — крушением «Дакоты» в 1963 году, где погибли 23 человека. Масштаб катастрофы TE901 был несопоставим.
В июне 1980 года он представил отчёт. Вердикт: ошибка экипажа. Коллинз и его команда летели слишком низко, проигнорировали правила и столкнулись с горой. Всё выглядело просто и понятно.
Но не для родственников погибших и коллег пилотов. Те знали: экипаж был внимателен, а маршрут готовился заранее. Почему опытные лётчики вдруг «забыли», что перед ними вулкан?
Королевская комиссия: голос справедливости
Вскоре в дело вступил судья Питер Махон. Его назначили возглавить Королевскую комиссию по расследованию.
Махон подошёл к делу иначе. Он дотошно разбирал документы, слушал свидетелей, анализировал детали. И выяснил: за сутки до вылета компания Air New Zealand изменила координаты маршрута. Вместо безопасного пролёта над проливом Мак-Мердо навигационная система теперь вела прямо на склон Эребуса. Никто не сообщил об этом экипажу. На брифинге 9 ноября им показывали старый маршрут. Лётчики искренне думали, что идут по безопасной траектории.
Вывод Махона был шокирующим: виновата компания. Она ввела экипаж в заблуждение. Коллинз и его коллеги — жертвы, а не преступники.
Но на этом судья не остановился. Он увидел и другое: компания пыталась скрыть правду. Документы исчезали, бумаги уничтожались, свидетели противоречили друг другу. Судья произнёс слова, ставшие вечной цитатой в истории страны: «оркестрованная литания лжи».
Эти слова раскололи Новую Зеландию. Одни поддержали Махона, другие считали его чрезмерно резким. Но общественное мнение изменилось: капитан Коллинз перестал быть «виновником трагедии». Он стал таким же пострадавшим.
Идеальная ловушка
А дальше пазл сложился, эксперты подтверждали. Экипаж действительно вышел «в визуал» — это зафиксировано. Но «видимость» в Антарктике легко превращается в обман, когда свет рассеивается между небом и снегом. Под сплошной облачностью белое становится бесконечным: пропадает горизонт, исчезают тени. Пологий склон Эребуса перестаёт быть «горой», глазу он кажется продолжением ровной ледовой площадки. Пилоты «смотрели» и не видели.
К этому добавилась уверенность. На брифинге им показывали маршрут вдоль оси пролива Мак‑Мердо — привычная линия, безопасная при низком полёте.
Приборы не сигнализировали заранее. Барометрическая высота держалась между 500 - 600 метров — безопасно, если под тобой море. Но под самолётом уже рос рельеф: лёд и камень поднимались к отметкам свыше 450 метров над уровнем моря. Радиовысотомер начал показывать правду слишком поздно, а система предупреждения близости земли сработала уже на нарастающем склоне.
Так сложилась «идеальная ловушка»: белая слепота стирает контуры, ожидание подменило восприятие: экипаж видел не гору, а привычный пролив, а автоматика добросовестно ведёт туда, куда её запрограммировали.
Политическая буря
Доклад Махона вышел в 1981 году и стал сенсацией. Его раскупали в книжных магазинах. Люди присылали судье цветы и письма благодарности. Для многих он стал героем — человеком, который бросил вызов системе.
Air New Zealand и премьер-министр Роберт Малдун реагировали иначе. Они обрушились на Махона, обвиняя его в превышении полномочий. Начались судебные тяжбы, апелляции. Доклад критиковали за эмоциональность. Но главное свершилось: общество уже сделало свой выбор. Оно поверило судье.
Память и эхо трагедии
Катастрофа унесла 257 жизней. На холме у станции Мак-Мердо установили крест. Каждый год там читают имена погибших.
С тех пор Air New Zealand больше не летала в Антарктику. Qantas возобновила рейсы только в середине 1990-х, с новыми правилами. Но для Новой Зеландии эта страница закрылась навсегда.
Через 40 лет компания принесла официальные извинения. Слишком поздно, но всё же.
Чёрная полоса на белом снегу
На фотографиях место катастрофы выглядит пугающе просто: белое поле и чёрная линия, тянущаяся вниз по склону. Линия, оставленная огнём и металлом. Символ мгновенной гибели и долгой боли.
Но за этой линией истории людей. Тех, кто мечтал увидеть Антарктику. Тех, кто выполнял свою работу. Тех, кто потом, дрожа от холода и страха, собирал их тела и вещи. И тех, кто потом боролся за правду, несмотря на давление и угрозы.
В горы белизне Эребус исчезли жизни, но осталась память. Память, которая напоминает: даже в самых холодных местах планеты мы ищем тепло и находим его в справедливости, в правде и в способности не забывать.