Копирование и озвучка текста без согласия автора запрещена
- ▌ Глава 10: Тихое вторжение
После истории с Ледяной Владычицей в жизни Алисии наступила непривычная, почти тревожная тишина. Лес, вернувшийся к своему естественному ритму, больше не посылал явных угроз. Даже Боровичок стал менее суетлив, посвящая время приведению в порядок бабушкиных запасов и рисуя новые, более изящные защитные руны на внутренних стенах дома — «для красоты и равновесия», как он говорил.
Но именно эта тишина и казалась Алисии подозрительной. Она привыкла к вызовам, к постоянной необходимости быть настороже. Теперь же ее магические навыки оказались не у дел. Она продолжала изучать книгу, практиковать заклинания с Ириней, но это напоминало тренировки в тире при отсутствии войны.
Ириней, чья дикая натура тосковала по опасности, тоже скучала. Она все чаще уходила в самые глухие уголки леса, возвращаясь то с рассказом о старом медведе-шатуне, то с подозрением, что русалки в Черном Омуте стали слишком тихими. Лара, напротив, цвела в этой атмосфере покоя. Она помогала матери Алисии в саду, и под ее руками самые капризные растения начинали буйно расти. Казалось, она умела договариваться с самой их сутью.
Развязка наступила с самой неожиданной стороны.
Однажды утром мистер Элмонд снова появился на пороге. На этот раз его лицо было не просто озабоченным — оно было серым от усталости и беспомощности.
—Простите,что снова беспокою, — начал он, снимая шляпу и мну ее в руках. — Не пойму, что творится. С тех пор как у вас тут... всё уладилось, у меня на пасеке будто бес вселился.
Оказалось, что его пчелы, придя в норму после ледяного помешательства, теперь вели себя странно по-новому. Они не становились агрессивными и не болели. Они просто... работали. С нечеловеческой, пугающей эффективностью. Ульи были запечатаны идеально ровными, геометрически безупречными сотами. Мед они собирали строго по графику, с восхода до заката, без единого перерыва. И самое странное — они полностью игнорировали все другие цветы, летя стройными рядами только на одно, новое растение, которое невесть откуда взошло на краю его поля, — на высокие, с восковыми листьями кусты с мелкими фиолетовыми цветами, пахнущими сладко и приторно.
—И запах от этого меда, — старик поморщился, — не пойму. Сладкий, да. Но... без души. Как химический. И пчелы мои на меня больше не смотрят. Раньше, бывало, подлетит пчелка, покружится, поздоровается. А теперь... будто маленькие роботы.
История показалась Алисии странной, но не опасной. Возможно, просто последствия магических бурь. Она пообещала мистеру Элмонду заглянуть и посмотреть.
По дороге к его пасеке их ждало первое открытие. Ириней, шла впереди, внезапно остановилась как вкопанная.
—Слышите?— нахмурилась она.
Алисия прислушалась. Доносился привычный гул леса: птицы, ветер, насекомые. Но через мгновение она уловила разницу. Этот гул был слишком... ритмичным. В нем не было хаоса живой природы. Он напоминал слаженную работу гигантского механизма. Стрекоты кузнечиков, щебет птиц, жужжание пчел — все сливалось в один монотонный, неумолимый фон.
Усадьба мистера Элмонда произвела еще более гнетущее впечатление. Все было идеально: трава подстрижена с математической точностью, цветы на клумбах высажены в строгом порядке, без единого сорняка. Сам воздух был неподвижен и густ от сладкого, тяжелого аромата тех самых фиолетовых кустов, растущих по периметру участка.
Алисия подошла к одному из ульев. Пчелы сновали туда-сюда, выписывая в воздухе не хаотичные траектории, а идеальные зигзаги. Они не обращали на нее никакого внимания. Она осторожно протянула руку, пытаясь почувствовать их энергетику. От них веяло не злобой, а... пустотой. Полным, тотальным отсутствием чего бы то ни было, кроме цели собрать нектар.
—Это не магия в привычном смысле, — тихо сказала Лара, трогая пальцем идеальный фиолетовый цветок. — Это... порядок. Абсолютный и бездушный. Он вытесняет жизнь, замещает ее собой. Как плесень.
Ириней, тем временем, подошла к краю поля и замерла, вглядываясь в лес.
—Смотрите,— прошептала она.
Там, где раньше был бурелом и заросли малины, теперь тянулись аккуратные ряды тех же фиолетовых кустов. Лес отступал, его дикая, живая поросль усыхала и ломалась, уступая место идеальным, одинаковым растениям.
Тихое, ползучее вторжение. Не огнем и льдом, а тиранией безупречного, мертвого порядка.
Вернувшись домой, они застали Боровичка в состоянии, близком к истерике. Он метался по подвалу, тыча лапкой в книгу заклинаний.
—Опять!Опять новое! И опять ничего непонятно!
На новой странице был изображен сложный, похожий на печатную плату узор, состоящий из переплетающихся линий и геометрических фигур. Заголовок гласил: «Символ Упорядочивающей Бездушности». В тексте пояснялось, что это не заклинание и не проклятие, а «ментальный вирус», паттерн, который насаждается извне и подчиняет себе волю слабых существ, превращая их в идеальные, лишенные индивидуальности инструменты для достижения некоей цели.
—Откуда? — с ужасом спросила Алисия. — Кто это мог сделать?
—Не откуда,а зачем? — мрачно парировала Ириней. — Кому нужен идеальный, послушный лес? Идеальные пчелы? Кому?
Ответ пришел сам, на следующий день, в лице незнакомца.
По лесной дороге к дому подъехал тщательно отполированный черный экипаж без единой лошади. Он двигался бесшумно, на магической тяге. Из него вышел мужчина в безупречном костюме из темно-серой ткани. Его лицо было гладким и невозмутимым, волосы уложены с безупречной точностью. Даже его улыбка была идеальной и абсолютно безжизненной.
—Мое почтение, — его голос был ровным, без интонаций, как у диктора. — Я — представитель корпорации «Синтез». Мы приобрели права на разработку земель в этом районе. Ваш участок, к сожалению, попадает в зону наших интересов.
Он протянул Алисии идеально ровный пергамент с печатями. Документы выглядели подлинными. В них говорилось о некоем «прогрессивном магико-агрономическом проекте», направленном на «повышение эффективности использования природных ресурсов».
—Какые права? — возмутился отец Алисии, вышедший на шум. — Эта земля в нашей семье поколениями!
—Юридические вопросы улажены с соответствующими инстанциями,— безразлично ответил незнакомец. — Мы предлагаем вам щедрую компенсацию. Или... интеграцию в наш проект. Ваши... уникальные способности, — его взгляд скользнул по светящимся рунам на стенах, — могут быть полезны для оптимизации процессов.
Алисия почувствовала холодную волну гнева. Это были они. Те, кто сеял этот мертвый порядок.
—Мы не продаемся и не«интегрируемся», — твердо сказала она. — И мы не позволим вам превратить наш лес в... в фабрику!
Незнакомец не изменился в лице. Его улыбка не дрогнула.
—Сожалею.Это не предложение. Это уведомление. Процесс уже начался. Сопротивление нерационально. Подумайте.
Он развернулся, вошел в экипаж и уехал так же бесшумно, как и появился.
В доме повисло тяжелое молчание. Угроза была совсем иной. Не мифическим чудовищем и не стихийным духом. Бездушной, безликой корпорацией, видящей в лесе лишь ресурс, а в его магии — инструмент для повышения эффективности.
В тот же вечер защитные руны Боровичка вокруг участка поменяли цвет с серебристого на тревожный оранжевый. «Синтез» начал работу. С опушки леса донесся ровный, монотонный гул машин — не громких, но неумолимых. Они не вырубали лес, они его... перестраивали. На месте поваленной бурей сосны к утру уже стоял ряд тех самых фиолетовых кустов. Ручей, протекавший неподалеку, заключили в идеальные каменные желоба, и его вода текла теперь по строго заданной траектории.
Это была война на истощение. Война против бездушной машины, которую невозможно было победить одним светящимся шаром или силой воли.
Алисия стояла у окна своей комнаты и смотрела, как гибнет ее лес. Не в огне и не во льду, а в тисках бездушного порядка. Она чувствовала себя беспомощной. Как сражаться с чем-то, у чего нет сердца, нет слабостей, нет страха?
К ней тихо подошла Лара.
—Они сильны,потому что не чувствуют, — сказала она, глядя в ту же сторону. — Их сила в их пустоте. Но это же и их слабость.
—Слабость? — переспросила Алисия.
—Они не понимают жизни.Они видят узор, но не видят картины. Они могут выстроить идеальный ряд деревьев, но не услышат, как они разговаривают друг с другом. Они могут заставить пчел собирать мед, но не поймут радости полета.
Лара повернулась к Алисии, и в ее зеленых глазах горел странный, новый огонь.
—Их порядок— это смерть. Наше оружие — это жизнь. Вся ее неправильность, ее хаос, ее радость и ее печаль. Мы должны не сражаться с ними. Мы должны... заразить их жизнью.
Слова Лары стали ключом. Алисия спустилась в подвал, к книге. Она не искала заклинаний разрушения. Она искала ритуалы роста, цветения, обновления. Она искала силу, которая могла бы пробудить то, что «Синтез» пытался усыпить.
План родился дерзкий и безумный. Они не станут ломать машины «Синтеза». Они обратят их собственную силу против них.
Всю ночь дом кипел деятельностью. Алисия, Ириней и Лара под руководством Боровичка готовили особые семена — семена Дикого Сердца. Они заряжали их не магией порядка, а магией хаоса — смехом ребенка, непредсказуемостью ветра, памятью о первой любви, вкусом спелой лесной ягоды. Родители Алисии помогали, собирая травы и распевая старые, веселые песни, наполняя семена простой человеческой радостью.
На рассвете они вышли к границе наступления «Синтеза». Ровные ряды фиолетовых кустов уже подступали к самым защитным рунам. Монотонный гул машин стал громче.
Ириней вышла вперед. Она закрыла глаза, и ее дикая, необузданная магия хлынула наружу. Но на этот раз она направила ее не на разрушение, а на... приглашение. Она звала лес. Звала всю его дикую, непокорную суть.
Земля задрожала. Из-под идеально подстриженного дерна полезли корни старых деревьев, пни дали новые побеги, сорняки прорвались сквозь каменную кладку желобов. Лес проснулся и пошел в контратаку.
В этот момент Алисия и Лара бросили подготовленные семена прямо в ряды машин «Синтеза» и в корни их мертвых кустов.
Эффект был мгновенным и потрясающим. Там, где упали семена, фиолетовые кусты не погибли. Они... преобразились. Их идеальные формы искривились, покрылись буграми и наростами. На них распустились не фиолетовые, а ярко-желтые, красные, синие цветы самых причудливых форм. Они начали виться, оплетать машины, которые тут же заскрипели и остановились, их шестеренки заклинило буйно разросшимися стеблями.
Пчелы мистера Элмонда, летевшие стройным строем, вдруг сбились с курса. Они закружились в веселом, хаотичном танце, а затем ринулись к новым, ярким цветам, забыв о дисциплине.
Воздух, наполненный сладким, приторным запахом, сменился свежим, сложным букетом из тысяч ароматов живого леса.
Из своего экипажа, стоявшего поодаль, вышел тот самый представитель. Его безупречное лицо впервые выразило emotion — легкое недоумение, смешанное с отвращением, будто он увидел нечто крайне негигиеничное.
—Это...нерационально, — произнес он, глядя на буйство красок и жизни. — Это нарушает все планы...
—Это и есть план! — крикнула ему в ответ Алисия, и ее голос звенел победой и радостью. — План самой жизни!
Представитель «Синтеза» молча развернулся, сел в экипаж и уехал. Машины были брошены. Вторжение было остановлено. Не силой, а красотой, хаосом и непокорностью жизни.
Победа была одержана. Но Алисия знала, что это ненадолго. «Синтез» отступил, но не исчез. Где-то там, в своем идеальном мире, они строили новые планы.
Она посмотрела на оживший, зашумевший по-новому лес, на смеющихся Ириней и Лару, на родителей, обнимающих друг друга, на Боровичка, скачущего от восторга на брошенной машине.
Она была Хранительницей. И она будет охранять это. Всю эту прекрасную, несовершенную, живую хаотичность. Потому что в этом и заключалось настоящее равновесие.
