В раннем детстве я время от времени висел на верёвке.
Сейчас уже не смогу с уверенностью утверждать, нравилось мне это или нет. Но, в любом случае, сопротивления я не оказывал. Висел себе и висел, закрепляя, так сказать, хватательные рефлексы.
Такая вот присказка, а сказка будет впереди. Сразу после того, как я позволю себе использовать небольшой фрагмент романа Любови Бариновой «Ева».
«… Первые воспоминания, этот ранний оттиск сознания, являются чем-то вроде двери, через которую человек попадает в мир. И тут уж как повезёт – какая дверь откроется. Кто-то делает оттиски матери, а кто-то - солнечной аллеи в парке… Эти первые картинки запускают определённый характер, взгляд на мир.»
Так вот, моим первым воспоминанием была та самая верёвка. Да-да, обычная бельевая верёвка, натянутая по ширине комнаты, от стены до стены, прямо напротив окна. Окно выходило на строительную площадку, а на верёвке сохло бельё. В общем, так себе воспоминание. Ничего особенно выдающегося. Кроме одного момента, к которому я вернусь чуть позже. Сразу после того, как расскажу о случае, который произошёл со мной, когда я учился в четвёртом классе.
Во время обсуждения с одноклассником какой-то книги, я упомянул о том, что прочитал ещё до того, как пошёл в школу, то есть лет в пять или в шесть.
После этого высказывания у моего собеседника от изумления округлились глаза. Правда, как выяснилось чуть позже, не от того, что я так рано уже самостоятельно читал «толстые книжки», а по той причине, что помнил себя в пятилетнем возрасте. Потому что сам он, как выяснилось, более или менее отчётливо осознавал своё прошлое только с первого класса.
С изумлением переварив его признание, я очень озадачился и, недолго думая, решил провести оперативный опрос своих друзей на тему их ранних воспоминаний.
После опроса, в котором приняли участие не менее двух десятков моих ровесников, я озадачился пуще прежнего, так как получалось, что все они помнили хотя бы что-то из своего детства лишь с трёх лет. И никак не раньше. И это меня потрясло!
Ведь моё-то первое в жизни воспоминание, ну, то самое, связанное с моим зависанием на бельевой верёвке, относится к той, образно говоря, реликтовой эпохе, кода мне только-только исполнилось полтора года. Полтора!!!
Разумеется, сам я этого не знал. Об этом мне неоднократно рассказывали родители. Но в таком случае получается, что и моё первая вспышка памяти вполне могло появиться под воздействием этих рассказов и прочих факторов. Кстати, через много лет я узнал, что подобные воспоминания о собственном детстве называются ложными и относятся к тому возрасту, когда мозг ребёнка ещё не способен формировать и хранить получаемую извне информацию осознанно. По утверждению исследователей человеческая память начинает работать гораздо позднее, и возраст этот у каждого ребёнка очень индивидуален.
Примерно то же самое, только в более доступной форме, сказали мне родители, когда я попытался убедить их в том, что у меня это не какие-то там ложные, а самые реальные воспоминания. И предъявил им несокрушимый аргумент. То есть мои яркие и очень чёткие воспоминания о том, что я видел за оконным стеклом, пока висел на верёвке рядом со своими ползунками или чем-то подобным. А видел я огромную гору красно-бурого цвета и снующие туда-сюда оранжевые и синие машинки.
Аргумент сработал железобетонно.
Родители молча переглянулись, а потом папа растерянно сказал, что именно в тот период прямо напротив нашего дома начиналось строительство будущего здания школы. А мама, не менее растерянно пожав плечами, добавила, что уж об этом-то наверняка никто мне рассказать не мог.
Я удовлетворённо кивнул, и отправился в комнату родителей, где стоял книжный шкаф, две полки которого были плотно забиты врачебной литературой. И там, среди томов военно-медицинской энциклопедии, фармацевтических справочников и учебников по стоматологии, я обнаружил тоненькую и весьма потрёпанную брошюрку по психологии. Конечно, сейчас я уже не помню ни её автора, ни названия, ни дремучего года выпуска, но уверен, что в настоящее время она бы легко заняла достойное место в чьей-нибудь ретро-коллекции.
И вот в этой невзрачной книжице я обнаружил очень скупую – буквально в пару абзацев – информацию о детской памяти. Обнаружил и закручинился, так как выяснил, что, согласно научным исследованиям, первые детские воспоминания действительно реальны только после трёх лет, а редкие случаи более ранней памяти некоторые учёные вообще склонны считать патологией. Заподозрив неладное и заглянув в толковый словарь, чтобы выяснить значение слова «патология», я расстроился ещё больше, но, тем не менее, продолжил чтение «психологической» брошюрки и узнал о таком распространённом явлении как младенческая или инфантильная память, то есть о неспособности человека извлекать из своей памяти ранние детские воспоминания. Далее перечислялись названия научных трудов какого-то Фрейда, серьёзно всё это изучавшего.
Правда, Фрейда в нашей домашней библиотеке не оказалось, а мама популярно объяснила мне, что в настоящее время все разработанные им теории признаны в Советском Союзе лженаучными и вредоносными. Так что ознакомиться с работами австрийского учёного мне удалось только на студенческой скамье, когда книги извлечённого из полувекового забвения Зигмунда Фрейда вновь начали издавать у нас в стране.
Впрочем, сейчас незыблемость изысканий Фрейда на пьедестале почёта несколько пошатнулась, так как за последние десятилетия были убедительно доказаны и обоснованы факты наличия у достаточно серьёзного числа людей воспоминаний до достижения ими двухлетнего возраста.
И, соответственно, ни о какой патологии речь здесь уже не идёт.
А это не может не радовать.
