Квартира была наконец-то пуста, но тишина не приносила облегчения. Она была тяжёлой, вязкой, пропитанной запахом чужих духов и остывшего чая.
Ирина сидела за своим рабочим столом, смотрела на потухший экран ноутбука и чувствовала, как по щекам катятся медленные, горячие слёзы. Это были не слёзы обиды. Это были слёзы бессилия и усталости.
Час назад она отменила самую важную онлайн-встречу за последний год, от которой зависел её новый проект, потому что её собственная мама решила устроить в её доме очередной спонтанный «девичник».
Она проиграла. Снова. Проиграла свою работу, свои планы, своё личное пространство. Проиграла битву за право быть хозяйкой в собственном доме. И сейчас, после ухода весёлой, шумной компании во главе с её матерью, Ларисой, она чувствовала себя опустошённой.
Телефонный звонок застал её в этом состоянии ступора. Это была мама. Наверное, забыла свой шарфик.
— Ирочка, это я, — голос Ларисы в трубке был, как всегда, бодрым и жизнерадостным. — Слушай, мы тут с девочками дошли до сквера, и Галина Петровна вспомнила, что оставила у тебя зонтик. Мы вернёмся?
И в этот момент что-то внутри Ирины, какой-то многолетний, натянутый до предела канат, с сухим треском лопнул.
— Нет, мам, — сказала она, и её собственный голос прозвучал для неё незнакомо — ровно и холодно.
— В смысле «нет»? — не поняла Лариса. — Мы же быстро, на одну минутку.
— Нет, — повторила Ирина. — Вы не вернётесь. Ни за зонтиком, ни за шарфиком, ни просто так. Я устала, мама. Я больше так не могу. Нам нужно поговорить.
На том конце провода повисла изумлённая тишина. Ирина не стала ждать ответа. Она нажала на отбой и впервые за долгие годы почувствовала не страх обидеть мать, а твёрдую, ледяную уверенность в своей правоте. Этот разговор, который она откладывала годами, должен был состояться. И он состоялся…
***
Эта история началась не сегодня. Она началась с самой первой недели, как Ирина, в свои тридцать четыре года, переехала в свою собственную, пусть и небольшую, но долгожданную квартиру.
Она работала дизайнером, много трудилась, во всём себе отказывала — и эта уютная «однушка» была её гордостью, её крепостью, её личным пространством, где она могла наконец-то жить по своим правилам. Она ценила тишину, возможность спокойно работать, не отвлекаясь, а по вечерам — свернуться калачиком на диване с книгой.
Её мать, Лариса, пятидесяти девяти лет, была её полной противоположностью.
Энергичная, общительная, она не мыслила своей жизни без компании подруг, походов в театр, на выставки и бесконечных чаепитий. Она была душой любой компании, и искренне не понимала стремления дочери к уединению, считая это блажью и «дикостью».
Первый тревожный звонок прозвенел буквально через месяц после новоселья Ирины. Был обычный будний день. Ирина, погружённая в сложный проект, сидела за компьютером, когда зазвонил телефон.
— Ирочка, доченька, привет! — защебетала в трубку мама. — А мы тут с девочками из «Клуба садоводов» мимо твоего дома проходим! Устали, замёрзли! Заскочим к тебе на часик, на чай? Мы уже почти у подъезда!
Это был не вопрос. Это была констатация факта. Ирина, с детства приученная угождать матери и соответствовать её ожиданиям («иначе будешь плохой дочерью»), растерялась.
— Мам, я… я работаю, — только и смогла пролепетать она.
— Ну и работай себе на здоровье! — беззаботно ответила Лариса. — Мы тихонечко на кухне посидим, никому не помешаем!
Ирина, вздохнув, пошла открывать дверь.
«Тихонечко на кухне» вылилось в трёхчасовое шумное застолье. Четыре мамины подруги, энергичные и громкоголосые дамы, расположились так, словно были у себя дома. Они обсуждали рассаду, новые сорта помидоров, внуков и болячки.
Ирина, отложив свой горящий проект, металась между кухней и комнатой, нарезая бутерброды, заваривая чай и подавая конфеты. Она чувствовала себя официанткой в собственном доме.
Когда гости наконец ушли, оставив после себя гору грязной посуды и стойкий запах валокордина, Ирина была выжата как лимон. А мама, уходя, с гордостью поцеловала её в щёку:
— Вот какая у меня дочка гостеприимная! Девчонки в восторге!
***
С этого дня «спонтанные» визиты стали системой.
Лариса как будто не понимала или не хотела понимать, что её дочь работает, что у неё есть свои планы, своё расписание. Она воспринимала квартиру Ирины как удобный, всегда открытый филиал своего дома, куда можно в любой момент привести свою компанию.
— Ирочка, мы после рынка, с тяжёлыми сумками, зайдём передохнуть!
— Доченька, у нас билеты в театр на семь, а до этого три часа болтаться по городу не хочется, мы у тебя посидим!
— Ириша, познакомься, это Антонина Павловна, моя новая подруга по скандинавской ходьбе! Мы решили отметить наше знакомство у тебя, у тебя так уютно!
Ирина сдерживала раздражение. Она улыбалась, накрывала на стол, выслушивала бесконечные разговоры о дачах и сериалах. Она жертвовала своей работой, своим отдыхом, своим личным временем. Чувство долга и страх обидеть маму были сильнее.
Она видела, что некоторым подругам матери было неловко.
— Ларисонька, может, не будем Ирочку стеснять? — говорила иногда самая деликатная из них, Галина Петровна. — У девочки, наверное, свои дела.
— Да какие у неё дела! — беззаботно отмахивалась Лариса. — Сидит себе за компьютером, картинки рисует! Ей только в радость, когда гости приходят, хоть развеется немного!
Ирина слушала это и чувствовала, как внутри всё закипает. Её сложная, требующая сосредоточенности и таланта работа в глазах матери была не более чем «рисованием картинок».
Её жизнь, её интересы, её комфорт не стоили ничего по сравнению с желанием мамы блеснуть перед подругами своей «гостеприимной дочерью».
Она пыталась говорить с матерью. Мягко, намёками.
— Мам, ты бы хоть предупреждала заранее, хотя бы за день…
— Ой, да что там предупреждать! — смеялась Лариса. — Это же не официальный приём, а дружеские посиделки! Что мы, чужие, что ли?
Ирина чувствовала себя в ловушке. Она начала с тревогой ждать каждого телефонного звонка. Она перестала планировать что-либо, зная, что в любой момент её планы могут быть разрушены очередным «сюрпризом» от мамы.
Её дом превратился для неё в место постоянного стресса. Она стала плохо спать, стала раздражительной. Она понимала, что так больше продолжаться не может, но решиться на открытый разговор не могла.
***
И вот настал тот самый день. День, когда на кону стояло не просто её душевное спокойствие, а её профессиональная репутация.
У Ирины была назначена видеоконференция с потенциальными заказчиками из крупного рекламного агентства. Этот проект мог стать настоящим прорывом в её карьере. Она готовилась к нему несколько дней, собрала портфолио, продумала речь. Встреча была назначена на три часа дня.
В полтретьего раздался звонок в домофон.
— Ирочка, открывай! Это я с девочками! Мы тут гуляли в твоём парке и решили тебя проведать!
Сердце Ирины ухнуло куда-то в пятки.
— Мама, я не могу! — закричала она в трубку. — У меня через полчаса важнейшая встреча по работе, по видео!
— Ну и что? — ничуть не смутившись, ответила Лариса. — Мы на кухне посидим, шуметь не будем. Ты даже не заметишь! Мы всё равно уже к твоему подъезду подошли! Открывай!
Ирина, бледная, с трясущимися руками, открыла.
Она впустила их, эту весёлую, гомонящую компанию, провела на кухню. А сама, как побитая собака, поплелась в свою комнату. Она понимала, что провести встречу в таких условиях невозможно. Смех, разговоры, звон чашек — всё это будет слышно.
Сгорая от стыда и унижения, она написала заказчикам письмо, в котором, сославшись на «внезапные технические проблемы», попросила перенести встречу. Она знала, что второго шанса ей, скорее всего, не дадут.
Ирина просидела в своей комнате всё то время, пока на её кухне шло очередное чаепитие. Она не слышала их разговоров. Она слышала только, как рушится её карьера, как рушится её самоуважение.
Когда гости ушли, Ирина долго сидела в тишине. А потом позвонила маме. И состоялся тот самый разговор. Разговор, в котором она не кричала, не обвиняла. А просто спокойно, методично, с душащими её слезами, рассказала о том, что она чувствует.
О том, что её дом перестал быть её домом.
О том, что её работа, которая для неё важна, обесценивается.
О том, что она отменила встречу, от которой зависело её будущее.
О том, что она больше не может и не хочет жить в режиме вечной, незваной гостьи в своей собственной квартире.
В ответ — предсказуемый взрыв обиды, упрёки в чёрствости и брошенная трубка.
Наступило затишье. Ирина с головой ушла в работу и с удивлением обнаружила, что мир не рухнул. Наоборот, впервые за долгое время она почувствовала себя хозяйкой своей жизни. Мать не звонила. Её подруги тоже исчезли с радаров. «Обижаются», — думала Ирина, но вместо вины чувствовала лишь облегчение.
***
Примерно через месяц в дверь позвонили. На пороге стоял незнакомый мужчина в летах в дорогом пальто и с букетом цветов.
— Можно Ирину? — спросил он с улыбкой.
— Я Ирина, — удивлённо ответила она.
— А я Олег Петрович, — представился мужчина. — Мы с вами познакомились в прошлом месяце, у вас дома. Я был с Антониной Павловной. Вы ещё угощали нас совершенно потрясающим чаем с бергамотом.
Ирина растерянно смотрела на него, пытаясь вспомнить. В череде бесчисленных маминых гостей лица сливались в одно.
— Вы извините, я, наверное, не помню…
— Не страшно, — добродушно рассмеялся Олег. — Я, собственно, по делу. Лариса Игоревна не отвечает на звонки. Я заплатил ей за три встречи, а была только одна. У вас. Я подумал, может, следующая снова здесь? Я готов доплатить за неудобства.
Ирина замерла, держась за дверную ручку.
— Заплатили? За какие встречи?
Мужчина посмотрел на неё с искренним недоумением.
— Как за какие? За знакомство. Лариса Игоревна ведь ведёт клуб «Вечерние огни». Для состоявшихся, но одиноких людей. Она — лучшая сваха в городе! Ваши посиделки — это же её фирменный метод. Непринуждённая домашняя обстановка, милая, интеллигентная дочь в качестве фона… Это создаёт доверие.
Намного лучше, чем в ресторане. Я заплатил за «пакет», чтобы познакомиться с тремя дамами из её каталога. С Антониной Павловной вот не сложилось, я хотел бы встретиться с двумя другими.
Он говорил, а у Ирины земля уходила из-под ног. Её уютная квартира. Её «гостеприимство». Её работа, которую можно «отложить». Всё это было не просто бесцеремонностью. Это была декорация. Бизнес-проект.
Она была не просто дочерью, а частью антуража, бесплатным реквизитом в брачном агентстве своей матери. А шумные «девочки» и их кавалеры были клиентами, оплатившими билет на спектакль под названием «уютный семейный вечер».
— Так что, — с надеждой переспросил Олег, — мы можем договориться на следующую неделю? Я принесу другой торт.
Ирина медленно закрыла перед его носом дверь. Она прислонилась к ней спиной и сползла на пол. В ушах шумело. Это был не гнев и не обида. Это было чувство ирреальности, словно её собственная жизнь оказалась чьим-то хорошо продуманным, циничным сценарием.
Она отстояла своё право на тишину. Вот только теперь эта тишина казалась оглушительной, звенящей от одного единственного вопроса: кем на самом деле была женщина, которую она всю жизнь называла мамой?
_____________________________
Подписывайтесь и читайте ещё интересные истории:
© Copyright 2025 Свидетельство о публикации
КОПИРОВАНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТЕКСТА БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА ЗАПРЕЩЕНО!