— Так… А праздновать-то что будем? Очередную бумажку твою?
Лена замерла, держа в руках тарелку с еще горячим пирогом, который она с такой любовью пекла битый час. Аромат яблок и корицы, казалось, тоже застыл в воздухе, густой и неуместный.
Ее муж, Игорь, не счел нужным даже поднять головы. Большой палец лениво скользил по экрану телефона, пролистывая бесконечную ленту новостей. Он будто не заметил ни праздничного стола, ни ее нарядного платья, ни счастливой искры в ее глазах, которая горела там всего минуту назад.
Теперь искра гасла. Быстро, как спичка на холодном ветру.
— Игореш, я… я же диплом защитила, — тихо проговорила она, словно извиняясь. — На «отлично». В мои-то сорок два… Это же…
— Подумаешь, диплом, — равнодушно бросил он, наконец-то оторвавшись от экрана. Взгляд у него был скучающий, пустой. — Моя мама в твои годы и не с таким справлялась, еще и меня на горбу тащила. И ничего, не кричала об этом на каждом углу.
Он снова уткнулся в телефон.
Тишина, которая наступила после его слов, была оглушительной. Лена смотрела на мужа, за которого вышла замуж двадцать лет назад, и впервые видела перед собой совершенно чужого человека. Нет, не так. Она видела его таким и раньше. Сотни, тысячи раз. Но сегодня, в день ее маленького личного триумфа, это безразличие ощущалось как удар под дых.
Каждое его слово было ядом. Не тем, что убивает мгновенно, а тем, что действует медленно, накапливаясь в крови годами, отравляя душу, мысли, самооценку. Она привыкла. Привыкла, что ее суп «не такой наваристый, как у мамы», что ее повышение на работе — это «просто повезло», а ее усталость после бессонной ночи с больным ребенком — «тоже мне, трагедия, другие вон по трое рожают и не ноют».
Сначала она спорила. Пыталась доказать, объяснить. Потом — плакала по ночам в подушку. А потом… потом просто смирилась. Научилась не ждать похвалы, не искать поддержки. Она просто жила, выполняя свои функции жены, матери, хозяйки. Жила в коконе из его обесценивания, уже не замечая, как он становится все плотнее, лишая ее воздуха.
Но этот диплом… это было ее, личное. Она пошла учиться на заочное, на экономический, три года назад. Когда младший сын пошел в школу. Это было ее тайное окно в другой мир. Бессонные ночи над учебниками, волнение перед экзаменами, радость от сданной сессии. Игорь к этому относился снисходительно-насмешливо. «Ну-ну, поиграйся в студентку, лишь бы дома все сделано было».
И вот сегодня она смогла. Она доказала — в первую очередь самой себе — что она не просто приложение к мужу, кастрюлям и детям. Что она — личность. Умная. Способная.
И вот эту свою победу она принесла домой, на этот праздничный стол. А он взял и просто смахнул ее на пол, как крошки.
Что-то внутри Лены оборвалось. Та самая ниточка терпения, которая, казалось, была сплетена из стальных канатов. Она молча поставила пирог на стол, развернулась и пошла в спальню. Закрыла дверь. Села на кровать и тупо уставилась в стену. Слезы не шли. Внутри была выжженная пустыня.
*****
Через полчаса дверь приоткрылась. В щель просунулась голова Игоря.
— Ты чего, обиделась, что ль? Ну, Лен. Я ж не со зла. Ну, правда, мамка у меня… сама знаешь. Железная женщина. Ее трудно переплюнуть.
Он говорил это таким тоном, будто объяснял ребенку, почему небо голубое. Просто и непреложно. Его мать, Светлана Ивановна, была для него иконой. Женщина-кремень, прошедшая огонь, воду и девяностые. И на фоне этой иконы все достижения Лены казались ему пылью.
— Я не хочу быть твоей мамой, — глухо сказала Лена, не поворачиваясь. — Не хочу вечного соревнования с ней.
— Ой, ну началось… Не выдумывай. Пошли чай пить, пирог остынет.
И он ушел, абсолютно уверенный, что конфликт исчерпан. Обычное дело, ну, побухтит и перестанет. Куда она денется?
А Лена вдруг поняла, что больше не может. Не может дышать в этой атмосфере постоянного сравнения. Словно ее жизнь — это экзамен, который она вечно сдает на тройку, потому что кто-то когда-то уже сдал его на пять с плюсом.
Она достала с антресолей старый чемодан. И начала складывать вещи. Без истерики, без слез. С холодным, звенящим спокойствием. Футболку. Джинсы. Новую блузку, купленную к защите. Сам диплом, в красивой красной папке, она положила сверху.
Ее старшая дочь, Аня, уже полгода жила отдельно, снимала квартиру с подругой. Лена набрала ее номер.
— Анют, привет. Можно я у тебя поживу немного?
*****
Аня встретила ее на пороге своей маленькой, но уютной квартирки. Обняла крепко, заглянула в глаза и, ничего не спрашивая, повела на кухню. Поставила чайник.
— Опять отец? — коротко спросила она, когда Лена немного оттаяла от горячего чая.
Лена кивнула. Рассказывать не было сил. Да и что рассказывать? Как передать словами ту едкую кислоту, которая разъедала ее изнутри капля за каплей все эти годы? Аня, умница, и так все понимала. Она выросла в этой атмосфере.
— Мам, я сто раз тебе говорила, — тихо начала Аня. — Бабушка Света, конечно, женщина сильная. Но папа возвел ее в какой-то культ. Он не видит тебя. Он смотрит и сравнивает. А это не жизнь.
— Я знаю, дочка. Просто… сегодня чаша переполнилась.
На следующий день позвонил Игорь. Он не кричал. Не извинялся. Он говорил с недоумением.
— Лен, ты что устроила? Возвращайся домой. Ну, ляпнул я, не подумав. Что теперь, из-за каждого слова разводиться? У нас семья, дети.
— Я не вернусь, Игорь, — сказала Лена и сама удивилась твердости в своем голосе. — Пока не вернусь. Мне нужно подумать.
А потом позвонила Светлана Ивановна. Вот она не стеснялась в выражениях.
— Совсем с ума сошла на старости лет? Из-за ерунды семью рушить! Игорь — золотой мужик, не пьет, не бьет, деньги в дом носит! А ты с жиру бесишься со своими бумажками! Я в твои годы…
Лена молча нажала отбой. И впервые в жизни не почувствовала себя виноватой. Она почувствовала… свободу.
Прошла неделя. Лена немного пришла в себя. Разослала резюме. Ей позвонили из крупной компании, пригласили на собеседование. Ее диплом, ее знания вдруг оказались кому-то нужны. Ее ценили. Не за борщи и чистые рубашки, а за ее ум. За опыт. За стремления и готовность осваивать что-то новое.
И в это же время в ее голове начала зреть одна мысль. Странная, навязчивая. Почему она так мало знает о молодости Светланы Ивановны? О том самом героическом прошлом, которое ставили ей в пример всю жизнь? Она знала только версию Игоря: мама пахала на заводе, училась на вечернем отделении в институте, тащила его одна…
Однажды вечером, разбирая старые бумаги, которые привезла из дома, Лена наткнулась на коробку со старыми фотографиями. И среди них — маленькая, потертая студенческая зачетка на имя Светланы Крапивиной. Мать Игоря. Лена открыла ее из чистого любопытства.
И то, что она там увидела, заставило ее застыть на месте.
Напротив нескольких предметов стояло аккуратно выведенное ручкой «неуд.». А на последней странице, размашистым почерком декана, стояла резолюция: «Отчислена за академическую неуспеваемость со 2-го курса».
Никакого вечернего. Никакого диплома.
Вся легенда о «железной женщине» с высшим образованием, которая справлялась со всем на свете, рассыпалась в пыль от одной этой записи.
*****
Лена сидела на кухне у Ани и смотрела на старую зачетку. Мир перевернулся. Получается, вся ее жизнь была построена на сравнении с мифом. С ложью, которую Светлана Ивановна придумала, чтобы казаться лучше, значимее. А Игорь, ее сын, превратил эту ложь в оружие, которым годами терзал собственную жену.
Зачем? Чтобы поднять собственную самооценку? Чтобы контролировать? Лена не знала ответа. Но знала одно: она больше не позволит себя обесценивать. Никому.
Через два дня Игорь приехал к Ане. Он выглядел растерянным и постаревшим.
— Лен, ну хватит. Поехали домой. Мама переживает.
— Игорь, — Лена спокойно посмотрела ему в глаза. — Скажи, а твоя мама точно окончила институт?
Игорь растерянно моргнул.
— Конечно. У нее красный диплом. Она мне сто раз рассказывала.
— А вот ее зачетка говорит об обратном, — Лена протянула ему маленькую синюю книжечку.
Он взял ее, открыл с плохо скрываемым недоверием. Его лицо менялось на глазах. Он молча смотрел на страницу с резолюцией об отчислении. Потом поднял на Лену взгляд, и в нем впервые за долгие годы не было превосходства. Только растерянность.
— Она… она мне врала? — прошептал он.
— Похоже на то. Она врала тебе, а ты, Игорь, строил на этом вранье всю нашу жизнь. Ты не давал мне дышать, постоянно тыкая в ее мнимые подвиги. Ты убивал во мне все живое, любую радость, любое достижение. Всегда находился эталон, до которого я не дотягивала. Только вот эталон оказался фальшивкой.
Она говорила ровно, без злости. Просто констатировала факт. А Игорь сидел, ссутулившись, и молчал. Весь его мир, построенный на мифе о великой матери, рушился прямо на глазах.
*****
Лена не вернулась к нему. Ни в тот день, ни через неделю. Она устроилась на работу. Сняла себе небольшую квартирку. Она начала жить. Дышать полной грудью. Радоваться своим успехам, пусть и маленьким. И никто больше не говорил ей, что это «ерунда» или «бывало и лучше».
Игорь звонил. Иногда приезжал. Он пытался извиняться, говорил, что все осознал, что хочет все вернуть. Он даже начал ходить к психологу. Светлана Ивановна, говорят, слегла с давлением, когда поняла, что ее обман раскрыт. Ей было стыдно не перед Леной, а перед сыном, чей мир она разрушила.
Чем закончится их история — Лена не знала. Может, когда-нибудь она сможет его простить. Может, они даже попробуют начать сначала, но уже на других условиях — на условиях уважения. А может, и нет.
Но одно она знала точно. Токсин обесценивания больше не отравлял ее жизнь. Она нашла противоядие. Оно было в маленькой красной папке, в которой лежал ее диплом. В дипломе, который она защитила. На «отлично». И это была только ее победа. И она имела на нее полное право.
🎀Подписывайтесь на канал — впереди нас ждет еще много интересных и душевных историй!🎀