Стою на кухне. Смотрю на этот угол. Мой угол.
Фёдор спит. А я стою и смотрю на табуретку в углу. На ней моя чашка. Купила её двадцать лет назад. На свою первую зарплату.
Двадцать лет... Странно, да? Как быстро пролетело.
А теперь вот — угол на кухне. Живи и радуйся.
— Лариса, ты что там делаешь? — голос Фёдора из спальни.
Из нашей спальни.
— Ничего — говорю. — Чай пью.
Вру. Чай остыл уже. Просто стою и думаю. Как это случилось? Когда именно я стала лишней в собственном доме?
Помню, как его мать первый раз пришла. «На недельку», — сказала. Недельку...
Это было три года назад.
Потом приехал его отец. «Подлечиться» — объяснил Фёдор. Подлечиться дома у нас. В нашей квартире. Которую мы покупали сразу после свадьбы.
А потом — сестра с детьми. «Временно», конечно же. Развелась, понимаешь. Некуда деваться.
И вот я. В углу на кухне. С табуреткой и чашкой.
— Лар, а где мои носки? — кричит Фёдор.
— В шкафу — отвечаю.
В том шкафу, где раньше висели мои платья. Теперь там рубашки его папаши. И ещё бог знает что.
А мои вещи... В углу. В пакете.
Смешно, правда?
Иду в комнату. Фёдор застёгивает рубашку. Мятую. Я её гладила вчера, повесила на стул, но его племянник играл рядом с гладильной доской. Так разыгрался, что рубашка чудом осталась целой...
— Слушай — говорю. — А может, правда пора что-то решать?
— О чём ты?
— О жилье. Для твоих родственников.
Он останавливается. Смотрит на меня так... Как будто я предложила выбросить их в окошко.
— Лариса, это же семья.
— А я кто?
— Ты... — он задумывается. — Ты же понимаешь.
Не понимаю. Честно.
Иду обратно на кухню. Мимо спящей на диване свекрови. Мимо детей, разбросавших игрушки по всему коридору. Мимо его отца, который читает мою книгу. Ту, что я покупала себе на день рождения.
Сажусь на табуретку. В свой угол. И тут понимаю. Это не наш дом больше. И не их.
Это какое-то общежитие получилось. Где все живут, но никто не хозяин.
Где я — квартирантка в собственной квартире.
— Тётя Лариса, а где печенье? — спрашивает племянник.
— В шкафчике — говорю.
Он лезет в шкафчик. Роняет банку с крупой. Рассыпает гречку по всему полу.
— Ой — говорит он и убегает.
Встаю. Беру веник. Подметаю.
И думаю: а что, если я просто уйду? Прямо сейчас. Возьму сумку и уйду.
Куда? Не знаю. К подруге, в гостиницу, к маме... Неважно куда.
Главное — уйду.
Но веник в руках. И гречка на полу. И привычка убирать за всеми.
— Лариса, а обед будет? — спрашивает свекровь.
— Будет — отвечаю автоматически.
И иду к холодильнику. Открываю. А там... пусто почти. Только кефир просроченный и остатки вчерашнего супа. Супа, который я варила вчера. И который закончился за полдня.
— А что на обед-то? — не отстаёт свекровь.
— Пельмени — говорю.
Хотя пельменей тоже нет. Надо идти в магазин. Опять. Тратить свои деньги. На чужих людей. Нет, не чужих. Это же семья Фёдора.
А я... я кто в этой семье?
Прислуга?
Иду в прихожую. Беру куртку. На вешалке, между курткой тестя и пальто сестры.
— Ты куда? — спрашивает Фёдор.
— В магазин. За пельменями.
— А, ну давай. И хлеба купи. И молока.
— И конфет! — кричит племянник.
Список растёт. А кошелёк тает. Выхожу на улицу. Дышу полной грудью. Тишина какая... И воздух свежий.
И никто не просит, не требует, не командует.
Иду в магазин. Медленно. Очень медленно.
И думаю: а что, если не вернуться? А что, если пройти мимо магазина? Сесть в автобус и уехать?
Далеко-далеко. Туда, где есть место для меня. Не в углу на кухне. А нормальное место. Где я — хозяйка, а не прислуга.
Останавливаюсь возле автобусной остановки.
Автобус подъезжает. Двери открываются...
— Девушка, вы садитесь? — спрашивает водитель.
Смотрю на него. На открытые двери. На дорогу, которая ведёт неизвестно куда.
И вдруг...
— Лариса! — кричит кто-то сзади.
Оборачиваюсь. Фёдор бежит ко мне. Запыхавшийся, взъерошенный.
— Ты куда?! — он хватает меня за руку.
— Никуда — говорю. — В магазин.
— А почему у остановки стоишь? Я в окно увидел побежал за тобой…
Хороший вопрос. Почему?
— Думаю — говорю честно.
— О чём?
— О нас. О доме. О том, что происходит.
Он молчит. Автобус уезжает. А мы стоим и смотрим друг на друга.
— Пойдём домой — говорит он тихо.
— Это не дом, Федя. Это общежитие.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что я имею в виду. Твоей родне — мой дом, мне — угол на кухне. Так что ли, по-твоему? Нет, дорогой. Тебе пора их в общежитие отправить, а мне — свою жизнь вернуть. Или я уйду от этого бардака и от тебя. Раз ты не хочешь ничего менять.
Он смотрит на меня. И я вижу в его глазах... что? Понимание? Или просто усталость?
— А если они не уйдут? — спрашивает он.
— Тогда уйду я. В понедельник.
— Навсегда?
— Посмотрим.
Мы идём в магазин. Молча. Покупаем пельмени, хлеб, молоко. И конфеты для племянника.
Возвращаемся домой. В наше общежитие.
Но что-то изменилось. Не знаю что. Может, воздух стал другой? Или я стала другая?
Захожу на кухню. Сажусь на свою табуретку. В свой угол.
Но теперь я знаю: этот угол — не навсегда. Это только временно. До понедельника.
Понедельник наступил быстро. Как всегда, бывает с днями, которых ждёшь.
Встаю в шесть утра. Как обычно. Иду на кухню. К своей табуретке.
Завариваю чай. Фёдор ещё спит. И все остальные тоже.
Тишина в доме. Редкая для нас тишина. Пью чай и думаю: может, не надо ничего менять? Может, ещё привыкну?
Но потом встаёт племянник. Включает телевизор. Громко.
— Тётя Лара, а завтрак?
— Сейчас — говорю автоматически.
И понимаю: нет. Не привыкну. Не хочу привыкать. Жарю яичницу. Нарезаю хлеб. Ставлю на стол.
— Мам, а где моя футболка? — спрашивает племянник у сестры Фёдора.
— Спроси у тёти Лары, она стирала.
Они даже не знают моего имени толком. Я для них просто «тётя Лара». Которая стирает, готовит, убирает.
За завтраком Фёдор молчит. Смотрит в телефон. Его отец читает газету. Свекровь жалуется на здоровье:
— И спина болит, и давление скачет...
А я сижу. На своей табуретке. В своём углу. И слушаю.
И вдруг встаю.
— Федя, мне нужно с тобой поговорить.
— Сейчас некогда, опаздываю.
— Тогда вечером.
— Вечером футбол.
— Понятно.
Он уходит на работу. Я остаюсь с его семьёй.
Убираю со стола. Мою посуду. Подметаю пол.
— Лариса, а обед во сколько? — спрашивает свекровь.
— Не знаю — говорю.
Она удивлённо смотрит на меня.
— Как не знаешь?
— А так. Не знаю.
Иду в комнату. Достаю сумку. Начинаю складывать вещи.
Немного у меня вещей оказалось. Помещаются в одну сумку.
— Лариса, ты что делаешь? — спрашивает сестра Фёдора.
— Собираюсь.
— Куда?
— Не знаю пока.
Она зовёт свекровь. Те шепчутся на кухне.
А я складываю. Платья, кофточки, нижнее бельё. Косметику. Книги.
Беру свою чашку. Заворачиваю в кофточку.
— Лариса, что происходит? — свекровь стоит в дверях.
— Переезжаю — говорю просто.
— Куда переезжаешь? Это же ваша квартира.
— Была наша.
— А сейчас чья?
— Ваша, наверное.
Она молчит. Не знает, что сказать.
А я продолжаю собираться.
Звонит телефон. Фёдор.
— Мне сказали, ты собираешься? Это шутка?
— Нет — говорю. — Не шутка.
— Лариса, ты с ума сошла!
— Может быть.
— Прекрати сейчас же!
— Мы же договаривались, Федя. Ты ничего не делаешь. Вы просто решили за меня. Все вместе.
Кладу трубку. Закрываю сумку. Оглядываюсь. Двадцать лет здесь жила. А теперь... как будто и не жила вовсе.
— Лариса, постой — говорит свекровь. — Давай поговорим.
— О чём?
— Ну... можем что-то изменить. Договориться.
— Что изменить?
Она задумывается.
— Ну... режим какой-то установить. Чтобы тебе удобнее было.
Режим в собственной квартире. Чтобы мне удобнее было. Смеюсь.
— Поздно — говорю.
Выхожу из дома. С сумкой.
Стою на улице и думаю: что дальше?
Звоню подруге Тане.
— Можно к тебе на пару дней?
— Конечно. А что случилось?
— Расскажу при встрече.
Еду к Тане.
Таня открывает дверь:
— Лар, ты как?
— Это долгая история.
Заходим. Она ставит чайник.
— Рассказывай.
Рассказываю. Всё подряд. Про угол на кухне. Про то, как стала чужой в собственном доме.
Таня слушает. Качает головой.
— И что теперь?
— Не знаю — говорю честно. — Буду думать.
— А Федя?
— А что Федя? У него большая семья. Дружная. Пусть радуется.
— Он звонил?
— Пока нет.
Но вечером звонит.
— Лариса, хватит дурить! Возвращайся домой!
— Какой дом, Федя?
— Наш дом!
— У нас нет дома. У вас есть. У твоей семьи. А у меня был угол на кухне.
— Я всё исправлю!
— Как?
Молчание.
— Вот видишь — говорю. — Ты и сам не знаешь как.
— Дай время...
— Федя, у меня нет времени. Мне сорок два года. И я не хочу провести их в углу на кухне. Через месяц если ничего не решишь и не освободишь нашу квартиру, я подам на развод и на раздел имущества. Вопрос будем решать так…
Кладу трубку. Таня смотрит на меня:
— И что дальше?
— Не знаю — говорю. — Но почему-то уверена, что Федор ничего не решит. Начну сначала, наверное.
— В сорок два?
— А что, поздно?
Она пожимает плечами:
— Не знаю. Наверное, никогда не поздно.
Ставлю свою чашку на стол.
— Хочешь чаю? — спрашивает Таня.
— Хочу.
Она заваривает чай. Разливает в красивые чашки.
А я думаю: странно получается. Ушла из дома, а чувствую себя... свободнее что ли.
Как будто груз какой-то сбросила с плеч.
Пью чай и понимаю: не вернусь я в тот угол на кухне.
Ни за что не вернусь.
Пусть даже начинать придётся с нуля.
Пусть даже страшно.
Всё равно не вернусь.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍