Светлана взяла ключи от машины. Волнение охватило её. В пятьдесят четыре года она впервые покупала себе автомобиль. Не мужу, не сыну — себе. На свои деньги, заработанные собственными руками.
— Мам, ты что творишь? — сын смотрел на неё так, будто она объявила о желании стать космонавтом. — Тебе же уже столько лет!
Пятьдесят четыре. Как будто это приговор.
Она помнила, как двадцать лет назад муж сказал:
— Зачем тебе права? Я же вожу.
И правда. Возил. На работу, в магазин, к врачу. По настроению. А иногда... не возил вовсе.
— У меня дела — бросал он, не поднимая глаз от телевизора.
И она шла пешком. Добиралась на транспорте два часа до больницы, где лежала мама. Через весь город. В дождь, в снег. Автобусы ходили редко, маршрутки часто ломались…
А он сидел дома. С пивом у телевизором.
— Светка, где ты пропадала? — встречал её недовольный голос у порога.
Где пропадала? У умирающей матери пропадала.
Но тогда она молчала. Всегда молчала.
Сейчас стоя возле красной «Калины», она думала: сколько лет мечтала об этом?
Продавец — мальчишка лет двадцати пяти — объяснял ей что-то про коробку передач. Светлана кивала, но понимала плохо. В ушах шумело. От волнения. От страха. От радости — такой острой, что дышать трудно.
— А вы уверены? — спрашивал продавец. — Может, с мужем посоветуетесь?
С мужем...
Она представляет эту сцену. Александр за столом, с газетой. Очки на кончике носа. — Совсем с ума сошла, — скажет он. — В твоём возрасте за руль садиться.
В её возрасте. Как будто её возраст — это болезнь.
— Нет — говорит она продавцу. — Я уверена.
Документы подписала быстро. Пока не передумала. Пока не испугалась. Пока голос мужа в голове не стал громче собственного сердца.
Ключи в руке тёплые. Металл нагрелся от её ладони.
Дома она ставит машину во дворе. Выходит, оглядывается. Соседи в окнах. Шушукаются. Показывают пальцами.
— Светка машину купила! — В её-то годы! — Мужу небось не сказала!
Муж приходит вечером. Усталый, мрачный. Останавливается у окна.
— Чья это машина во дворе?
Пауза. Длинная, как зимняя ночь.
— Моя — говорит Светлана тихо.
Он поворачивается. Медленно. Как в замедленной съёмке. Лицо каменное.
— Твоя?!
— Моя.
— На какие деньги?
Светлана молчит. На свои деньги. Которые копила три года. Откладывала с каждой зарплаты. Прятала в коробке из-под обуви. За его спиной.
— Я спрашиваю — на какие деньги?!
Голос становится громче. Руки сжимаются в кулаки.
— На свои — шепчет она.
— Свои?! — он смеётся. Зло, противно. — У тебя нет своих денег! Всё наше! Семейное!
Семейное. Двадцать пять лет брака, а у неё нет ничего своего. Даже денег, которые заработала сама.
— Продавай.
— Что?
— Продавай машину. Завтра же.
Светлана смотрит в окно. На красную «Калину». На свою мечту в железе и пластике.
— Нет!
Слово вылетает само. Короткое, твёрдое. Как камень, который летит в воду и тонет сразу, но круги от него расходятся долго.
— Что — нет?!
— Не буду продавать.
Александр подходит ближе. Нависает. Так он делал всегда, когда хотел напугать. Высокий, широкоплечий. А она маленькая, хрупкая.
— Ты забыла, кто в доме хозяин?
Раньше она бы испугалась. Согнулась бы, как трава под ветром. Но сейчас смотрит ему в глаза и думает: а кто, собственно?
Кто готовит завтрак каждое утро? Кто стирает, убирает, шьёт, зарабатывает? Кто вставал к детям по ночам, когда они были маленькими? Кто сидел в больницах, водил по врачам, делал уроки?
Хозяин — это не тот, кто приходит вечером и ложится на диван!
— Я еду к инструктору в автошколу. Она обещала мне показать некоторые нюансы вождения — говорит она.
— Куда?!
— Учиться лучше водить...
Он хватается за сердце. Театрально, наигранно.
— Ты меня в гроб вгонишь!
В гроб... Светлана вспоминает похороны мамы. Как она стояла у могилы одна. Муж остался дома — «простыл». Дети уже окончили школу и продолжали учиться в других городах. И она одна провожала самого дорогого человека.
Одна.
Как и жила все эти годы. Одна. В браке, в семье — но одна.
— Саша — говорит она мягко. — Мне пятьдесят четыре. Не семьдесят четыре. Я хочу ездить сама.
— Зачем? Я же вожу тебя!
— Когда захочешь.
— А когда не захочу — сиди дома!
Сиди дома. Как в тюрьме. Как под арестом.
Светлана подходит к окну. Гладит стекло ладонью. За стеклом её машина. Красная, как маковый цвет. Как кровь в жилах. Как свобода.
— Не буду сидеть.
Утром она отправилась в автошколу. Инструктор — женщина лет сорока — смотрит с пониманием.
— Поздно спохватились?
— Не поздно — отвечает Светлана. — Как раз вовремя.
— Ну права вы уже получили. Основы знаете. Главное не бойтесь — говорит инструктор. — Машина не кусается.
Но Светлана боится не машины. Боится того, что будет дома. Боится скандала, упрёков, молчания.
Боится... и едет.
Медленно, пока всё ещё неуверенно — но едет.
Александр неделю не разговаривает. Ест молча, смотрит телевизор молча. Даже ругает молча — взглядами, жестами.
А она ездит на эти уроки. Всё увереннее. Каждый день. Как на работу. Как на свидание. Как в новую жизнь. И чувствует себя... живой.
Впервые за много лет — живой.
— Папа, мама права — звонит дочка из Москвы. — Пусть водит...
— И ты туда же! — бросает Александр трубку.
Но Светлана слышит: дочка на её стороне. Впервые за долгие годы — на её стороне.
Через неделю инструктор жмёт руку:
— Молодец! Ездите аккуратно.
Дома Александр смотрит, хмурится.
— И что теперь?
— Теперь я буду ездить сама.
— А если разобьёшься?
— А если не разобьюсь?
Поначалу, конечно же, руки потеют, в зеркалах мелькают чужие машины. Но она теперь водит всё увереннее. Сама. Без сопровождения.
Паркуется долго. Другие водители сигналят, но она не торопится. Своя машина, своё время, свой темп.
В магазине покупает цветы. Просто так. Потому что может. Потому что у неё есть машина, и она сама довезёт их домой.
Александр встречает с вопросом:
— Как съездила?
— Хорошо.
— Не страшно было?
— Нет.
Он ждёт подробностей, жалоб, просьб о помощи. Но их нет. Есть только уверенная женщина с цветами в руках и ключами в кармане.
— Завтра поеду к Ане — говорит Светлана за ужином.
Аня — подруга детства. Живёт в соседнем городе. Они не виделись два года — далеко, неудобно добираться.
— На чём поедешь?
— На машине.
— Одна?!
— Одна.
Александр молчит. Жуёт медленно, думает. Светлана видит: он привыкает. К её самостоятельности, к её решениям.
К тому, что она больше не спрашивает разрешения.
Дорога к Ане занимает полтора часа. Светлана едет не спеша, слушает радио. В окнах мелькают поля, леса, деревни. Мир больше, чем казался из автобуса. Шире, просторнее. Свободнее.
Аня встречает с восторгом:
— Светка! Сама приехала! На своей машине!
Они сидят на кухне, пьют чай. Говорят, о жизни, о детях, о мужьях.
— А мой до сих пор не может привыкнуть — смеётся Светлана. — Думает, я с ума сошла.
— Может, и сошла, — подмигивает Аня. — Но в хорошую сторону.
Домой Светлана едет в сумерках. Включает фары, музыку. Чувствует себя... счастливой.
Когда последний раз была счастливой?
Дома Александр ждёт у окна. Волнуется — это видно по напряжённым плечам, по тому, как он ходит по комнате.
— Как доехала? — спрашивает, когда она входит.
— Хорошо.
— Не устала?
— Нет.
Он помогает снять куртку. Впервые за много лет — помогает.
— Аня как?
— Хорошо. Передавала привет.
Они разговаривают. Не ругаются, не молчат — разговаривают. О дороге, о погоде, о подруге.
Как будто она вернулась не из соседнего города, а из далёкого путешествия. И в каком-то смысле — так и есть.
Месяц спустя Александр говорит:
— Может, съездим вместе на дачу?
— На моей машине?
— Ну... да.
Светлана смотрит на него. Муж, с которым прожила двадцать пять лет. Который запрещал ей водить, ездить, решать.
А теперь просит.
— Хорошо — говорит она. — Съездим.
За руль садится сама. И он не протестует. Пристёгивает ремень, откидывается в кресле.
— Осторожнее на поворотах — говорит негромко.
— Я аккуратно езжу.
— Знаю.
Они едут молча. Но это другое молчание. Не тяжёлое, не враждебное. Спокойное.
На даче Александр говорит: — Ты изменилась.
— В плохую сторону?
— В... другую.
Светлана понимает. Она стала другой. Уверенней, самостоятельней. Не спрашивает разрешения, не ждёт указаний. Живёт.
— А ты боялся, что я изменюсь?
— Боялся.
— А теперь?
Александр молчит долго. Смотрит на неё — на женщину в джинсах и кроссовках, с ключами от машины в кармане.
— Теперь понимаю — ты имела право.
Право. На машину, на решения, на свободу передвижения. На новую жизнь.
Вечером они едут домой. Светлана за рулём, Александр рядом. Он не даёт советов, не критикует. Просто сидит.
И она понимает: они учатся жить заново. В пятьдесят четыре года. Он — отпускать, она — не бояться свободы.
Машина несёт их по знакомой дороге. Красная «Калина», которая изменила всё.
Не просто машина. Мостик в новую жизнь.
В жизнь, где у неё есть право на руль. И право на выбор, куда ехать.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍