После свадьбы Кира и Павел сняли небольшую квартиру. Ипотеку пока не брали: копили на первый взнос. Жили скромно, но вместе было легче. Она работала учителем в школе, он инженером на заводе. Вечерами они мечтали, как возьмут кредит, купят двушку и обустроят её для будущего ребёнка.
Казалось, всё идёт правильно. Но у Павла была мать — Валентина Ивановна. Женщина строгая, властная, привыкшая, что сын всегда делает так, как она сказала. Ещё до свадьбы она предупреждала: «Женщина приходит и уходит, а мать одна на всю жизнь». Павел отшучивался, а Кира старалась не обращать внимания.
Проблемы начались через год, когда сестра Павла — Инна — развелась. Она вернулась к матери с двумя маленькими детьми в трёхкомнатную квартиру. Стало весело, но средств стало не хватать. Сначала пытались экономить, но вскоре Валентина Ивановна нашла «выход».
— Паш, — сказала она, — ты мужчина. У тебя семья. Надо помогать. Переезжайте ко мне. Все будем вместе. И Инне легче, и ты рядом.
Павел смутился.
— Мама, у нас свои планы. Мы копим на квартиру.
— Что вы там на съемной накопите?! — фыркнула мать. — Это ещё лет пять ждать. А здесь уже всё есть. Большая кухня, комнаты. Живите, как люди.
Кира слушала этот разговор и чувствовала, как внутри поднимается тревога. Она знала характер свекрови: если переедут, хозяйкой там станет Валентина Ивановна.
На следующий день она поговорила с Павлом:
— Паша, я не смогу жить у твоей мамы. Там и так тесно, дети, твоя сестра. Да и ты знаешь — твоя мама не отступит, будет в каждую мелочь вмешиваться.
Павел почесал затылок.
— Я понимаю. Но маме трудно.
— А нам легко? Мы тоже копим, отказываем себе во многом. Я не хочу потерять наш дом, даже если он пока съёмный.
Через пару дней свекровь пришла сама. Села на диван, оглядела их скромную квартиру и сразу заявила:
— Здесь тесно, душно, кухня крошечная. Вы как в коробке. А у меня простор, детям раздолье. Сынок, если жена не согласна помочь, тогда пусть остаётся в этой халупе! А ты возвращайся домой, там семья.
Кира побледнела.
— У нас семья здесь, — сказала она тихо.
— Семья? — вспыхнула свекровь. — Семья там, где мать и сестра! А вы здесь в угол забились, как квартиранты.
Павел пытался вмешаться:
— Мама, хватит. Мы сами решим.
Но Валентина Ивановна не слушала.
— Я сына не для того растила, чтобы он с чужой бабой скитался!
После её ухода в квартире стояла тяжёлая тишина. Кира сидела на кухне, глядя в чашку чая, и думала: если Павел сдастся, всё закончится.
Вечером она сказала ему прямо:
— Паша, я не перееду к твоей маме. Эта женщина меня ненавидит. Если для тебя это условие — лучше сразу решим всё сейчас.
Он молчал долго. Потом вздохнул:
— Дай мне время. Я поговорю с ней.
Но Кира знала: это только начало.
Через несколько дней Валентина Ивановна снова объявилась. На этот раз с детьми Инны. Один мальчишка сразу забрался на диван, другой стал бегать по комнате. Свекровь, как ни в чём не бывало, открыла холодильник и достала молоко.
— Вот видите, как у вас тесно? — сказала она громко. — Даже детям развернуться негде. А у меня три комнаты. Там и спальня, и зал, и кухня в два раза больше. Надо жить вместе. Это нормально, когда семья держится одной кучей.
Кира сжала губы. Ей хотелось выгнать непрошеных гостей, но воспитание не позволяло. Павел сидел молча, только нахмурился.
— Мама, я же говорил, мы пока здесь. У нас свои планы, — попытался он мягко возразить.
— Какие планы? — перебила она. — Ты сидишь в коробке, платишь чужим людям аренду. Глупость! Надо возвращаться домой.
После ухода Кира устроила разговор:
— Павел, сколько это будет продолжаться? Твоя мама ходит к нам как к себе. Я не выдержу такого давления.
Он тяжело вздохнул:
— Я понимаю. Но если я буду резко отказывать, она воспримет это как предательство.
— А если мы переедем, предательство будет по отношению ко мне. Ты выбирай, с кем ты.
Эти слова застряли между ними. Павел промолчал.
Через пару дней он вернулся с работы мрачный.
— Мама сказала, что если я не перееду, то я ей больше не сын. Она плакала.
Кира устало ответила:
— Значит, она давит на тебя. И будет давить, пока не добьётся своего.
— Но я не могу её бросить! — вспыхнул он. — Там Инна с детьми. Ей нужна помощь.
— Так помогай, но не ценой нашей жизни, — сказала Кира. — Мы можем приезжать, помогать с детьми, покупать продукты. Но жить с ними — это конец нам.
На выходных они поехали к матери. Тамара Ивановна встретила их с обиженным видом. На кухне сидела Инна с детьми.
— Ну что? Решили? — сразу спросила свекровь.
Павел замялся.
— Мама, мы пока остаёмся на съёмной.
— Пока? — вскочила она. — А потом? Я не собираюсь вас уговаривать вечно. Ты мой сын, твой дом здесь. А если жена против, пусть катится куда хочет, хоть в ту дыру, из которой прибыли, хоть на все четыре стороны!
Кира побледнела.
— У нас своя семья. И мы решаем вместе.
Свекровь повысила голос:
— Ты разрушила моего сына! Он раньше слушал мать, а теперь пляшет под твою дудку. Ты неблагодарная!
Инна вмешалась:
— Мама, хватит. Они сами разберутся.
Но Валентина Ивановна не замолчала. Она рыдала, кричала, обвиняла. Павел сидел мрачный, не поднимая глаз. Кира чувствовала: ещё немного — и он сдастся.
Дома они снова поссорились.
— Паша, если ты поддашься, я уйду, — сказала Кира. — Я не могу жить в доме, где мной будут командовать.
Он резко ответил:
— А я не могу всю жизнь выбирать между тобой и мамой!
После этих слов они несколько дней почти не разговаривали.
Вечером Кира заметила, как Павел долго сидел в телефоне. Потом сказал:
— Мама права, платить аренду глупо. Может, реально поживём у неё год, а потом накопим быстрее?
Кира сжала кулаки.
— Год? Мы даже месяца не протянем. Завтра же будет скандал, что я не так готовлю, не так убираю. Ты знаешь свою мать.
Он молчал, но в глазах читалось сомнение.
Через пару дней свекровь позвонила Кире напрямую.
— Девочка, ты не понимаешь. У Паши семья здесь. Сестра, мать, племянники. Если ты не готова жить с нами — уходи.
— Я никуда не уйду, — сказала Кира. — У нас свой путь.
— Посмотрим, — отрезала свекровь.
Кира положила трубку и поняла: буря началась.
Она чувствовала, что теперь звонки, визиты и упрёки будут бесконечными. Валентина Ивановна не из тех, кто отступает. В её понимании сын должен вернуться в родительский дом, а жена обязана смириться.
Вечером Кира рассказала Павлу о разговоре. Он молчал, потом устало сказал:
— Мама у меня одна. Я не хочу с ней ссориться.
— А я не хочу жить под её контролем, — твёрдо ответила Кира. — У нас своя жизнь.
— Но дети Инны! Им тоже тяжело, — пытался оправдываться он.
— И мы чем виноваты? Мы тоже живём не в роскоши. Если мы потеряем свободу, что будет с нами? Ты думаешь, мама остановится? Завтра она скажет, что наша зарплата — это «общие деньги семьи». Потом будет решать, куда их тратить. Будут скидывать на меня дом и детей. Скажи я на прислугу или няньку похожа?
Павел замолчал. Но глаза его метались: он понимал правду, но сердце тянулось к матери.
Через неделю ситуация обострилась. Свекровь приехала без предупреждения и заявила:
— Всё, сынок, я решила. Переезжайте ко мне в выходные. Я освободила комнату, всё готово.
— Мама, — начал Павел, — мы не договорились ещё…
— Договариваться нечего! — перебила она. — Я мать, я лучше знаю, как правильно.
Кира встала рядом с мужем и спокойно сказала:
— Мы не переедем.
Свекровь вспыхнула:
— Хочешь оставайся в этой съёмной конуре! А сын ко мне поедет.
Павел побледнел. Кира почувствовала, как в груди поднимается злость.
— Паша взрослый человек, — сказала она твёрдо. — И решать будет он, а не вы.
После этих слов Валентина Ивановна схватила сумку и ушла, громко хлопнув дверью.
Дома воцарилась тяжёлая тишина. Павел ходил из угла в угол, не поднимая глаз. Наконец, сел на стул и сказал:
— Кира, я не знаю, что делать. С одной стороны, ты права. С другой — мама.
— Паша, выбор простой, — ответила она. — Или мы живём своей жизнью. Или ты возвращаешься к маме.
Он долго молчал. Потом прошептал:
— Мне нужно время.
Следующие дни стали для Киры испытанием. Звонки от свекрови не прекращались: то с угрозами, то с «слезами». Инна тоже звонила — просила не ругаться, но намекала, что «всем будет проще, если они поживут вместе».
Кира держалась. Она понимала: если уступит хоть раз, дороги назад не будет.
В конце недели Павел вернулся поздно. Сел за стол и сказал:
— Я подумал. Ты права. Мы не можем жить у мамы. Но и отношения я так не оставлю. Устроюсь на подработку. Буду помогать им деньгами и по выходным.
Кира вздохнула с облегчением.
— Помогать — пожалуйста. Но жить мы будем отдельно.
Он кивнул. Но в его глазах всё равно оставалась тень.
Через месяц всё устаканилось. Павел ездил к матери по выходным, помогал с детьми, привозил продукты. Но домой возвращался к Кире. Свекровь продолжала ворчать: "Зачем за чужое платить когда можно в дом родной вкладываться. Но поняла, что сын не сдастся.
Кира наконец почувствовала себя хозяйкой своей жизни. Она знала: эта борьба могла закончиться разводом. Но Павел сделал выбор. И в этот момент она поняла: самое главное — не метры и не мебель. Главное — чтобы у семьи был свой угол, где никто не указывает, как жить.