Роман «Два флага, один окоп»
Задание на бумаге выглядело буднично. «Разведка боем». Эти два слова на фронтовом языке означали контролируемый тычок в неизвестность.
Прощупать оборону противника на одном из флангов под Часовым Яром, вскрыть огневые точки, по возможности нанести урон и отойти. Рутина.
Но каждый солдат знал: любая рутина на войне может в секунду обернуться последним боем в твоей жизни.
На построении перед выходом командир взвода был краток. Тыкал пальцем в карту, обозначал маршрут, цели, сигналы. Лица у бойцов были сосредоточенными, каменными. Никто не шутил.
Иван, проверяя снаряжение Майкла, двигался молча, с деловитой основательностью. Он подтянул ремень на его разгрузке, проверил, плотно ли сидят в подсумках магазины.
— Жгуты проверь, — его голос был тихим, почти шёпотом. — Чтобы под рукой были. Лишними не будут.
Майкл кивнул, похлопав по кармашку на плече, где лежали два резиновых жгута. Он уже не был тем наивным идеалистом, что приехал в Россию. Он был солдатом 137-го полка ВДВ, и он знал цену этой резине. Цена — жизнь.
— Прорвёмся, Вань, — тихо сказал он.
— А куда мы денемся, Майкл, — так же тихо ответил Иван. — Куда мы с этой подводной лодки денемся.
***
Они выдвинулись на рассвете, растворяясь в рваных клочьях тумана, цеплявшегося за мёртвые ветви деревьев. Шли тихо, цепью, вслушиваясь в каждый шорох. Мир сузился до спины впереди и сектора ответственности справа и слева. Воздух был влажным, пах мокрой землёй и тревогой.
Целью был небольшой хутор, несколько полуразрушенных домов, отмеченный на карте как возможное место расположения вражеского наблюдательного пункта. Когда они подошли к нему, их встретила мёртвая тишина. Слишком мёртвая.
— Не нравится мне это, — прошептал Иван командиру. — Тихо, как в гробу.
— Осторожно, входим, — отдал приказ тот.
Они вошли. И ловушка захлопнулась.
Первым ударил пулемёт из окна крайнего дома. Плотный, злой огонь прижал половину взвода к земле. Почти сразу же с фланга, из «зелёнки», заработал второй, отсекая их от пути к отступлению. А через мгновение воздух завыл, и рядом начали рваться мины.
— Залечь! — заорал командир.
Майкл упал за невысокий полуразрушенный забор, чувствуя, как горячие комья земли бьют по спине. Он вскинул автомат и дал несколько очередей в сторону дома, откуда бил пулемёт. Рядом, матерясь сквозь зубы, вёл огонь Иван.
Радист, пытавшийся вызвать поддержку, дёрнулся и затих, рация рядом с ним превратилась в груду разбитого пластика. Они были одни. В западне.
Вот оно. То самое, о чём они никогда не говорили, но всегда знали. Момент, когда всё зависит только от того, кто сидит с тобой в одной яме.
— Рыжий! Трёхсотый! — раздался крик.
Майкл повернул голову. Тот самый веснушчатый паренёк, который расспрашивал его про американских девчонок, лежал на открытом месте, пытаясь зажать рану в ноге. До него было метров десять смертельного, простреливаемого пространства.
— Я прикрою! — заорал Иван Майклу. — Огонь по окну!
Иван не ждал ответа. Он выдохнул, сгруппировался, а Майкл в это время впился пальцами в рукоять автомата и дал длинную, яростную очередь по амбразуре, откуда огрызался пулемёт. Он не целился. Он просто лил огонь, заставляя врага вжать голову, выигрывая для друга драгоценные секунды.
Он видел, как Иван в два прыжка долетел до раненого, схватил его за разгрузку и потащил назад, в укрытие. Пули щёлкали вокруг, вздымая фонтанчики грязи. Дотащив Рыжего, Иван упал рядом с Майклом, тяжело дыша.
— Спасибо.
— Мы же договорились, — выдохнул Майкл. —
Прикрывать друг друга.
Патроны таяли. Обстрел не ослабевал. Кто-то из молодых запаниковал, начал кричать, что они все умрут.
— Заткнись! — рявкнул на него Иван так, что тот вжал голову в плечи. — Умрёшь, когда прикажут. А пока — работай!
Но Майкл видел, как отчаяние начинает расползаться по лицам бойцов. И тогда он сделал то, чего никто не ожидал. В короткой паузе между очередями он повернулся к перепуганному молодому солдату.
— Эй, как тебя?
— К-коля...
— Коля, смотри, — Майкл улыбнулся. Улыбка на его грязном, покрытом копотью лице выглядела дико. — Представь, что мы в кино. Мы — главные герои. А главные герои, Коля, не умирают в середине фильма. Так что давай, покажи им Голливуд.
Эта нелепая, абсурдная шутка в аду перестрелки сработала. Парень вздрогнул, посмотрел на него, и в его глазах появился осмысленный блеск. Он кивнул и крепче сжал автомат. Даже в самые тяжёлые минуты Майкл умудрялся создавать атмосферу, которая не давала людям сломаться.
— Пулемёт справа надо убирать, — сказал Иван, перезаряжая магазин. — Иначе нам не выйти. Я пойду слева, через сарай. Буду отвлекать. Ты, как он на меня переключится, — бей по нему. Всё, что есть.
— Ты с ума сошёл? — Майкл схватил его за руку. — Тебя же снимут!
— Другого выхода нет, — Иван посмотрел ему прямо в глаза. —
Враг у нас один. И он сейчас сидит в той «зелёнке». Прикрой меня, брат.
Это было первое и последнее слово, которым Иван его назвал. Брат.
И снова, как в замедленном кино, Майкл видел, как Иван, пригибаясь, короткими перебежками бросился к развалинам сарая. Пулемёт в «зелёнке» молчал, выжидая. Майкл замер, поймав в прицел место, откуда он должен был ударить.
Иван добежал. И тут же с его стороны полетела граната в сторону пулемётного гнезда, а следом он дал короткую очередь. Это был вызов. И пулемётчик его принял. Он развернул ствол и обрушил на сарай шквал огня, кроша кирпичи и дерево.
Это был шанс Майкла. Он глубоко вдохнул, задержал дыхание и плавно нажал на спуск. Он всадил в это гнездо весь магазин, целясь чуть ниже вспышек. Пулемёт захлебнулся и замолчал.
— Вперёд! На прорыв! Раненых не бросать! — раздалась команда уцелевшего командира.
Это был не прорыв. Это была кровавая мясорубка. Они бежали, отстреливаясь, тащили на себе раненых, падали и снова поднимались. Майкл и Иван двигались как единый организм. Плечом к плечу.
Один стреляет — другой бежит. Другой стреляет — первый меняет позицию. Они не говорили. Они дышали в унисон. Они были двумя руками одного воина.
Они вышли. Вернее, вырвались. Из всего взвода до своих позиций добралась едва ли половина. Грязные, окровавленные, обессиленные, они падали на дно родного окопа, и никто не мог вымолвить ни слова.
Майкл сидел, прислонившись спиной к стенке траншеи. Адреналин отступил, оставив после себя звенящую пустоту и тошноту. Он посмотрел на свои руки — они были в чужой крови. Он посмотрел на Ивана. Тот сидел напротив, пытаясь перевязать содранную осколком кожу на предплечье.
Майкл молча достал из подсумка свой индивидуальный перевязочный пакет, подвинулся к Ивану и, отодвинув его руки, стал сам обрабатывать и перевязывать рану.
Они сидели так близко, что чувствовали дыхание друг друга.
— Спасибо, что вытащил Рыжего, — тихо сказал Иван.
— Спасибо, что вытащил меня, — так же тихо ответил Майкл.
Он закончил перевязку. Их глаза встретились. И в этом взгляде было всё. Боль потерь. Ярость боя. И твёрдое, несокрушимое осознание того, что отныне они связаны чем-то большим, чем дружба. Они были повязаны кровью.
В тот день они поняли, что закон «прикрывать друг друга» — это не просто красивые слова. Это единственный закон, который работает на войне. И они будут верны ему до самого конца.
В следующей главе: «Последний рассвет». Апрель 2024 года. Взвод готовят к масштабному штурму под Раздоловкой. В воздухе висит предчувствие решающего боя. Последний разговор Майкла и Ивана, последние шутки и обещания.
И тот самый бой 4 апреля, когда их колонна попадёт под смертельный обстрел. Глава о мужестве перед лицом неминуемой гибели и о дружбе, которая оказалась сильнее самой смерти.