Мамы не стало от рака, папа не пережил потери и ушел через полгода. Небольшая двушка в сталинке, но в самом центре города — их единственное богатство, которое они копили всю жизнь.
Когда я получила ключи, то долго стояла в пустых комнатах и плакала. Здесь пахло маминым кремом и папиными духами, здесь каждый угол хранил воспоминания детства.
Обои с мелкими розочками, которые мама выбирала в далеких девяностых, старый паркет, который папа сам укладывал, когда я была подростком.
Квартира досталась мне от родителей два года назад.
Через месяц я познакомилась с Андреем. Он работал в соседнем офисном центре, часто покупал кофе в том же кафе, где я обедала.
Высокий, симпатичный, с улыбкой и легким характером. Говорил, что я похожа на французскую актрису, и это звучало так мило после месяцев одиночества и горя.
Мы встречались полгода, а потом он сделал предложение. Простое, без пафоса — принес кольцо в том же кафе, где мы познакомились.
— Валя, я хочу, чтобы мы были семьей, — сказал он тогда. — Хочу просыпаться рядом с тобой каждое утро.
Я согласилась не раздумывая. После потери родителей мне так хотелось снова чувствовать себя нужной, любимой, частью чего-то большего, чем просто я сама.
Свадьбу играли скромно — в кафе на двадцать человек. Андрей настаивал, что не стоит тратиться на пышное торжество, лучше потратить деньги на ремонт квартиры. И я согласилась — действительно, родительский дом нуждался в обновлении.
— Это будет наше гнездышко, — говорил Андрей, обнимая меня среди строительного мусора. — Наш маленький мир.
Он переехал ко мне сразу после свадьбы. Его собственная квартира была съемной, однокомнатной, на окраине. Зачем тратить деньги на аренду, если есть собственное жилье?
Первые месяцы брака были счастливыми. Мы делали ремонт вместе — он сносил старые перегородки и клеил обои, я выбирала мебель и цвета. По вечерам лежали на матрасе в комнате, где пахло свежей краской, и строили планы.
— Тут будет детская, — показывала я на маленькую комнату. — А здесь мы поставим большой обеденный стол для семейных ужинов.
— И елку на Новый год, — добавлял Андрей. — Огромную, до потолка.
Я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. У меня есть дом, муж, планы на будущее. Казалось, что горе осталось позади, а впереди только радость.
На ремонт ушли все мои сбережения — наследство от продажи дачи родителей и накопления с зарплаты. Андрей помогал, но его зарплата была меньше моей, да и свадьба съела его резерв. Я не обижалась — главное, что мы делаем это вместе.
Проблемы начались через год после свадьбы. Сначала мелкие, почти незаметные.
Когда я говорила "наша квартира", Андрей поправлял: "твоя квартира". Когда упоминала "наш дом", он усмехался: "ну, формально-то он твой". Сначала это казалось просто педантичностью — мол, документы оформлены на меня, вот он и уточняет.
Потом начались странности с деньгами. Продукты мы покупали вместе, но если я забывала кошелек, Андрей мог сказать: "Ну так это же ты для себя только покупаешь - мне это не надо". Если просила скинуться на мелкие покупки для дома — лампочки, средства для уборки — он удивлялся: "А зачем? Ты же хозяйка".
— Андрей, мы же семья, — говорила я. — При чем тут "твое" и "мое"?
— Конечно, семья, — соглашался он. — Но квартира все-таки твоя. Я просто живу у тебя.
"Живу у тебя". Эта фраза резала слух. Не "мы живем в нашем доме", а "я живу у тебя". Как квартирант, как временный жилец.
Я пыталась объяснить ему, что для меня это болезненная тема. После родителей мне хотелось создать новую семью, новый дом, где мы будем вместе строить быт и планы. А получалось, что я живу одна, просто с соседом по комнате.
— Ты преувеличиваешь, — отмахивался Андрей. — Я же тебя люблю, живу с тобой. При чем тут формальности?
Но формальности имели значение. Они говорили о том, как он видит наши отношения.
Свекровь, Марина Степановна, поначалу вела себя мило. Приходила в гости, хвалила ремонт, расспрашивала о моей работе. Но я замечала, как внимательно она осматривает квартиру, какие вопросы задает.
— Ирочка, а документы на квартиру где хранятся? — спросила она как-то за чаем. — Надо же в надежном месте держать, мало ли что.
— В сейфе в банке, — ответила я.
— Правильно, правильно, — кивнула она. — А Андрей доступ имеет?
— А зачем ему доступ? — удивилась я.
— Ну как же, он же муж. Вдруг что с тобой случится, не дай бог. Муж должен знать, где важные документы лежат.
Тогда это показалось логичным.
Переломный момент наступил в январе, когда пришли счета за коммунальные услуги и уведомление о капитальном ремонте. Зима выдалась суровой, отопление работало на полную мощность, счета были внушительными. Плюс взнос на капремонт — сорок тысяч рублей.
Я сидела на кухне, раскладывала квитанции и подсчитывала сумму. Получалось около пятидесяти тысяч —намного больше половины моей зарплаты.
— Андрей, — позвала я, — иди сюда, посмотри на счета.
Он вошел на кухню, все еще в рабочей рубашке, уставший после долгого дня.
— Что там? — спросил он, заглядывая через мое плечо.
— Коммуналка за январь — десять тысяч, — показала я квитанцию. — И вот это пришло — взнос на капремонт, сорок тысяч. Давай разделим расходы пополам?
Андрей выпрямился и посмотрел на меня так, словно я предложила ему что-то неприличное.
— Как это — пополам?
— Ну, мы же вместе живем, — объяснила я. — Вместе пользуемся отоплением, водой, лифтом. Справедливо будет разделить.
— Ира, — он покачал головой, — это твоя квартира. На твое имя оформлена.
— И что? — я не понимала его логики. — Мы же семья. Семья делит расходы.
— Какая семья? — голос его стал резче. — Документы на кого? На тебя. Собственник кто? Ты. Значит, и платить должна ты.
Я почувствовала, как внутри начинает закипать возмущение.
— Андрей, ты серьезно? Ты живешь здесь уже полтора года, пользуешься всеми удобствами, и не считаешь нужным участвовать в расходах?
— Я не просил меня сюда приглашать! — вспылил он. — Это твоя квартира, твое решение тут жить!
— Как это не просил? — я встала из-за стола. — Ты сам предложил переехать сюда после свадьбы! Говорил, что зачем тратить деньги на съемную, если есть собственная!
— Ну так и живи в своей собственной! — Андрей стал повышать голос. — И плати за нее сама!
— То есть ты считаешь себя здесь гостем? — я не могла поверить в то, что слышу. — Временным жильцом?
— А кем еще? — он развел руками. — Квартира твоя, наследство твое. Я тут никто!
— Ты мой муж! — закричала я. — Мой муж, понимаешь? Не "никто", а муж!
— Муж, но не собственник! — рявкнул он в ответ. — И не обязан содержать чужую недвижимость!
Эти слова ударили. "Чужая недвижимость". Дом, в котором мы спали в одной кровати, ели за одним столом, где я мечтала растить наших детей, для него был "чужой недвижимостью".
— Понятно, — сказала я тихо. — Все понятно.
— И что тебе понятно? — не унимался Андрей. — То, что я не буду платить за то, что мне не принадлежит? То, что я не баран какой-то, который содержит чужие счета?
— То, что для тебя этот дом никогда не был нашим, — ответила я. — Что ты никогда не считал нас семьей.
— Не неси чушь! — он замахал руками. — При чем тут семья? Семья — это одно, а собственность — другое!
— Для семьи нет "твоего" и "моего", Андрей. Есть "наше".
— Красиво звучит, — он язвительно усмехнулся. — А на практике получается, что я должен оплачивать расходы на эту - не мою квартиру. Очень удобно!
— Андрей, послушай меня внимательно, — я попыталась говорить спокойно. — Я не прошу тебя содержать меня. Я предлагаю разделить расходы на жилье, в котором мы живем. Понимаешь, МЫ. Это справедливо.
— Справедливо? — он фыркнул. — А справедливо ли то, что ты владеешь квартирой, а я нет? Что в случае развода я останусь ни с чем?
— При чем тут развод? — я опешила. — Мы же не разводимся!
— Это ты не разводишься, — зло сказал он. — А я пока не решил. Особенно глядя на то, как ты себя ведешь!
Эта фраза прозвучала как выстрел. Он угрожает мне разводом из-за того, что я прошу разделить коммунальные платежи?
— Знаешь что, Андрей, — я почувствовала, как во мне поднимается ярость, — а вот и прекрасно! Разводись! И не надо будет платить за "чужую недвижимость"!
— Отлично! — рявкнул он. — Я тебе не обязан ничего оплачивать!
Он выхватил из кармана чек из продуктового магазина — мы покупали ужин по дороге домой — и швырнул мне под ноги.
— Вот! Сама и плати за все! За свою квартиру, за свои продукты, за свою жизнь!
Бумажка упала на пол, и я увидела распечатку: "Молоко 3,2% — 68 руб., хлеб белый — 45 руб., творог 9% — 120 руб., яйца С1 — 95 руб." Мелочь, которую мы покупали на ужин, внезапно стала символом нашего краха.
— И живи одна в своем дворце! — добавил Андрей, направляясь к выходу. — Раз я тут никто!
Хлопнула входная дверь. Я стояла посреди кухни с чеком в руках и не могла поверить в то, что только что произошло. Мужчина, за которого я вышла замуж, с которым делила постель и планы на будущее, только что назвал меня чужой. Дом, который я считала нашим, для него оказался "дворцом", где он "никто".
Первые сутки я злилась. Ходила по квартире, разговаривала сама с собой, доказывала невидимому Андрею, какой он эгоист и наглец.
Как можно жить в семье и не участвовать в расходах? Как можно швырять чеками в жену? Как можно сразу угрожать разводом?
На второй день злость сменилась болью. Может, я действительно была не права? Может, не стоило требовать от него денег? Квартира ведь и правда моя, наследство от родителей. А он что, должен содержать чужую собственность?
Но здравый смысл подсказывал: если живешь в семье, то участвуешь в семейных тратах. Это азы совместного быта.
На третий день я начала анализировать наши отношения и поняла, что тревожные звоночки звенели давно. Андрей никогда не чувствовал себя хозяином в этом доме. Всегда держался как гость, как временный жилец. И дело было не только в документах на квартиру — дело было в том, как он видел наш брак.
Я позвонила подруге Лене и рассказала о ссоре.
— Ира, ты что, серьезно? — возмутилась она. — Он живет в твоей квартире полтора года и ни копейки не платит за коммуналку?
— Ну, продукты мы покупаем вместе...
— Продукты! — фыркнула Лена. — А отопление, электричество, вода? Он что, не пользуется?
— Пользуется, конечно.
— Ира, да он же паразит! Любой нормальный мужик считает своим долгом участвовать в семейных расходах. А твой еще и возмущается, когда его об этом просят!
— Но квартира ведь моя...
— И что? — перебила Лена. — Значит, он имеет право жить бесплатно? Слушай, а может, он специально на тебе женился? Ради бесплатного жилья?
Эта мысль пронзила меня. Неужели? Неужели Андрей рассчитывал с самого начала?
На работе я рассказала о ситуации коллеге Марине. Она выслушала и покачала головой:
— Ира, у меня муж зарабатывает в два раза больше меня, но мы все равно делим расходы поровну. Это называется семейный бюджет. А у вас получается, что ты его содержишь.
— Но я же не содержу! Он работает, зарабатывает...
— На что? На свои развлечения? На бензин? А за квартиру платишь ты одна. Получается, что все его зарплата — это карманные деньги. Очень удобно жить!
Вечером я сидела одна в пустой квартире и думала. Три дня Андрей не появлялся, не звонил, не писал. Видимо, ночевал у матери. И это тоже было показательно — при первой серьезной ссоре он сбежал к мамочке, а не остался разбираться со мной.
Я вспоминала его слова: "В случае развода я останусь ни с чем". Значит, он об этом думал? Размышлял, что получит при разводе? Какой муж думает о разводе, когда жена просит помочь с коммунальными платежами?
На четвертый день, вечером, я услышала звук ключа в замке. Сердце забилось чаще — Андрей вернулся. Но какой будет его настрой? Продолжит скандал или попытается помириться?
Он стоял в дверях с букетом — большим, ярким, из тех, что продают у метро. Лицо у него было такое, что хоть на картинку помещай: брови домиком, глаза щенячьи.
— Милая, — сказал он, протягивая цветы, — я полный ду...к.
Ну да, конечно. Четыре дня назад орал, что я ему ничего не должна, швырялся чеками, а сейчас вот — с розочками.
— Представляешь, какой я не хороший человек, — он сел рядом, придвинулся ближе. — Нагрубил тебе, сбежал... Да меня любой психолог в учебник по баранам внесет.
— Андрей, — осторожно сказала я, — а что так резко изменилось? Четыре дня назад ты говорил, что не собираешься оплачивать "чужую недвижимость"...
— Остыл, подумал, — он взял мою руку в свои. — Понял, какой же я был неправ. Мы же семья, Ира. Семья! А в семье все должно быть общим.
Это звучало правильно, но слишком уж кардинально он изменил позицию.
— Конечно, я буду участвовать в оплате коммунальных услуг, — торжественно заявил он. — И капремонт тоже разделим пополам. Ты же у меня самая родная, самая любимая.
— А что тебя так быстро переубедило? — спросила я.
— Время, размышления, — он пожал плечами. — И мама, если честно. Отчитала меня по полной программе. Сказала: "Как ты можешь так с женой обращаться? Семья — это святое!"
Упоминание о свекрови удивило меня больше всего. Марина Степановна всегда была вежливой, но холодноватой. Не могла представить, чтобы она заступилась за меня перед сыном.
— Мама сказала, что я веду себя как эгоист, — продолжал Андрей. — Что жена предлагает справедливое разделение расходов, а я устраиваю скандалы. "Андрей, — говорит, — ты же не нахлебник какой-то. Участвуй в семейном бюджете, как положено мужчине!"
Это было очень странно. Я знала свекровь уже два года, и никогда не слышала от нее таких прогрессивных взглядов на семейные отношения.
— Даже сказала, что стыдно за меня, — добавил Андрей. — Что воспитывала не так, раз я не понимаю элементарных вещей о семейной жизни.
Я хотела поверить. Очень хотела. После четырех дней одиночества и переживаний хотелось, чтобы все наладилось, чтобы мы снова стали семьей.
Андрей обнял меня
— Я понимаю, что вел себя ужасно. Но давай начнем сначала? Я исправлюсь, обещаю. Буду настоящим мужем, настоящим партнером.
Он целовал мою руку, смотрел в глаза так искренне, что хотелось поверить каждому слову.
— Завтра же переведу тебе деньги за коммуналку, — обещал он. — И за капремонт тоже. Все честно, все пополам.
— Хорошо, — согласилась я. — Попробуем еще раз.
Мы провели вечер тихо, мирно. Андрей рассказывал, как скучал, как понял свою неправоту. Я слушала и пыталась забыть его слова о том, что в случае развода он останется "ни с чем". Люди говорят глупости в запале, не стоит придавать этому значение.
Но что-то меня беспокоило.
Слишком уж резко Андрей изменился. То кричал про "чужую недвижимость", сегодня готов платить за "наш дом". Обычно люди не меняют взгляды за четыре дня.
И история со свекровью тоже выглядела странно. Марина Степановна никогда не отличалась особой теплотой ко мне. Вежливая, корректная, но всегда держала дистанцию. И вдруг заступилась за меня перед сыном?
Ночью я лежала без сна рядом с мирно посапывающим Андреем и анализировала ситуацию. Что могло так быстро изменить его мнение? Что сказала мать, чтобы он из ярого противника семейного бюджета превратился в его сторонника?
А может, ничего и не говорила? Может, он сам придумал эту историю, чтобы объяснить свою перемену позиции? Но зачем? Если он действительно понял свою неправоту, то почему не сказать об этом честно?
Утром Андрей встал в прекрасном настроении, варил кофе, напевал. Вел себя как образцовый муж после ссоры.
— Сегодня переведу тебе двадцать пять тысяч, — объявил он за завтраком. — За коммуналку и половину капремонта.
— Спасибо, — сказала я. — Это честно.
— А как же иначе? — он улыбнулся. — Мы же команда.
Команда. Это слово звучало правильно. Именно этого мне и хотелось — чувствовать, что мы команда, а не я одна против всех проблем.
На работе я рассказала Лене о примирении.
— Ну и хорошо, — сказала она. — Главное, чтобы понял наконец. А то ведет себя как нахлебник.
— Говорит, мать его отчитала.
— Свекровь? — удивилась Лена.
— Вот и я удивилась.
— Может, просто не хотела, чтобы сын остался без жилья, — предположила Лена. — Все-таки развод — это хлопотно, дорого. Проще уж сыну доплачивать за коммуналку.
Эти слова заставили меня еще больше задуматься. А что, если дело не в справедливости и семейных ценностях? Что, если Марина Степановна просто рассчитала выгоду?
Но я отогнала дурные мысли. Зачем искать подвох там, где его может и не быть? Андрей извинился, готов платить — этого достаточно.
В ту ночь я снова не могла уснуть. Ворочалась, думала о чем-то своем. Андрей спал рядом, его телефон лежал на тумбочке и вдруг мигнул — пришло сообщение.
Я машинально взглянула на экран и увидела имя отправителя: "Мама". Сообщение было длинное, видна была только первая строчка: "Андрюша, я же говорила тебе..."
Любопытство пересилило принципы. Я осторожно взяла телефон — знала пароль, он никогда не скрывал — и открыла переписку с матерью.
То, что я увидела, заставило меня похолодеть.
Мама (21:45): "Андрюша, я же говорила тебе — нельзя так грубо себя вести. Теперь она может вообще тебя выгнать."
Андрей (22:03): "Понял. Завтра еще куплю цветы"
Мама (22:05): "Вот и молодец. Купи цветы, извинись красиво. Скажи, что я тебя опять отчитала. Женщины это любят — когда свекровь на их стороне."
Андрей (22:07): "А что, если она все равно захочет развода?"
Мама (22:10): "Не захочет. Она в тебя влюблена, это видно. Главное — не дай ей остыть. А там видно будет. Может, через пару лет сама предложит переписать квартиру на двоих. В семейной жизни надо быть хитрее, Андрей."
Я перечитывала сообщения и чувствовала, как внутри все переворачивается. "Будь хитрее", "держись за квартиру", "получишь свою половину"... Они меня просчитали, как недвижимость, которую надо прибрать к рукам.
Значит, он извинился не потому, что понял свою неправоту. Не потому, что любит меня и хочет сохранить семью. А потому, что мамочка объяснила ему, как действовать выгоднее.
"Она в тебя влюблена, это видно" — даже мои чувства для них были просто инструментом манипуляций.
Руки дрожали, когда я пролистывала переписку дальше. Там были и более ранние сообщения, которые я читала со все возрастающим ужасом.
Две недели назад: Мама: "Как дела с квартирным вопросом?" Андрей: "Пока никак. Она не предлагает меня в документы вписать." Мама: "Время терпит. Главное — показывай, что вкладываешься в дом. Делай ремонт, покупай мебель. Потом будет легче доказать права."
Месяц назад: Мама: "Ты должен стать полноправным хозяином в этой квартире. Пока ты там гость — ты никто."
Три месяца назад: Мама: "В случае развода ты останешься ни с чем. Надо что-то придумать с жильем."
Я всю ночь не спала, листая их переписку. К утру в голове сложилась четкая картина. Женитьба на мне была сознательным планом. Андрей изначально рассчитывал на мою квартиру. А свекровь была главным стратегом этой операции.
Проснувшись, Андрей потянулся ко мне с улыбкой:
— Доброе утро, любимая. Как спалось?
Я молча положила его телефон ему на грудь.
— Прочитала твою переписку с мамой, — сказала я ровным голосом.
Он побледнел, схватил телефон.
— Ира, это не то, что ты думаешь...
— А что я думаю, Андрей? — я села на кровати. — Что ты извинился не потому, что понял свою ошибку, а потому, что мама научила тебя "быть хитрее"? Что вы с самого начала рассматриваете меня как способ получить жилье?
— Ира, ну это же просто разговоры! — он пытался оправдываться.
— "Я тебе не обязан ничего оплачивать!" — процитировала я его недавние слова. — Помнишь? А потом вдруг — цветочки, извинения, готовность делить расходы. Только не потому, что полюбил меня сильнее, а потому что так выгоднее для получения доли в квартире.
Андрей попытался меня обнять, но я отстранилась.
— "Держись за квартиру", "получишь свою половину", "будь хитрее" — это ваши семейные ценности, да?
— Ира, не накручивай себя, — он выглядел растерянным. — Я же сказал, что буду участвовать в расходах...
— Из расчета, Андрей. Из чистого расчета. Чтобы потом заявить права на мою квартиру. "При длительном совместном проживании и ведении общего хозяйства" — помнишь, как писала твоя мама?
Я встала с кровати и начала доставать его вещи из шкафа.
— Что ты делаешь? — испугался он.
— То, что должна была сделать четыре дня назад, когда ты швырнул в меня чеком, — я складывала его одежду в сумку. — Ты сказал тогда, что тут "никто". Вот и будь никем где-нибудь в другом месте.
— Ира, ты не можешь меня выгонять! — он вскочил с кровати. — Мы же муж и жена!
— Муж не швыряет в жену чеками со словами "я тебе ничего не должен". Муж не строит планы с мамочкой, как отобрать у жены квартиру. А ты именно этим и занимался.
— Но куда я пойду?
— К маме. Она умная женщина, придумает тебе новый план, как "быть хитрее".
Я дошла до кухни и достала телефон. Нашла номер Марины Степановны и быстро набрала сообщение:
"Марина Степановна, ваш план с треском провалился. Андрей возвращается к вам. А квартира так и останется моей. Больше не пишите и не звоните."
Отправила и заблокировала номер.
Через час Андрей собрал вещи и ушел, все еще пытаясь что-то объяснить про "недопонимание" и "неправильную интерпретацию". Я закрыла за ним дверь на все замки.
В квартире стало тихо. Но не пугающе тихо, как четыре дня назад, а спокойно. Как будто дом вздохнул с облегчением, освободившись от фальши.
Я подошла к окну и посмотрела на улицу. Родители оставили мне не просто квартиру — они оставили мне дом. Место, где я должна чувствовать себя защищенной и любимой. А я чуть не отдала его людям, которые видели во мне не жену и невестку, а ключ к бесплатному жилью.
На столе стояли вчерашние розы. Я взяла букет и выбросила в мусорное ведро. Цветы, купленные из расчета, а не из любви, не должны стоять в моем доме.
На телефоне мигнуло сообщение с незнакомого номера: "Ира, это мама Андрея. Давайте встретимся, поговорим как женщины. Уверена, мы найдем решение..."
Я удалила сообщение, не дочитав, и заблокировала номер. Какое еще "решение"? Они уже показали, что думают обо мне и моей квартире.
Завтра я пойду к юристу. Узнаю, как лучше защитить свою собственность на случай, если Андрей попытается через суд что-то доказать. Потом подам на развод.
А сегодня просто побуду в своем доме. В доме, который снова стал только моим.
Вот это хитрец - мамочка его на путь истинный направила, а телефон заблокировать не хватило хитрости. КАК ВАМ ЭКЗЕМПЛЯР? НАПИШИТЕ
ОБЯЗАТЕЛЬНО не забудьте ПОДПИСАТЬСЯ