Феликс откинулся на спинку дивана и посмотрел на будущую тёщу таким взглядом, каким обычно смотрят на человека, только что предложившего продать почку ради покупки золотой клетки для канарейки. В гостиной их съёмной квартиры воцарилась такая тишина, что было слышно, как в соседней комнате жужжит принтер, распечатывая документы для завтрашней встречи в банке.
Евлалия Фёдоровна Крутоярская, женщина пятидесяти восьми лет с причёской, напоминающей архитектурное сооружение эпохи барокко, медленно поставила чашку с липовым чаем на журнальный столик. Её дочь, Милолика, сидела между ними, переводя взгляд с матери на жениха и обратно, словно зритель на теннисном матче.
— Феликс, милый, — начала Евлалия Фёдоровна тоном, которым обычно объясняют трёхлетнему ребёнку, почему нельзя есть песок, — мы же хотели вам помочь. Банкетный зал «Золотой павлин» — это же мечта любой невесты!
— Мама, — тихо произнесла Милолика, — мы уже говорили, что планировали скромную церемонию в загородном доме Феликса. Максимум тридцать человек.
— Тридцать человек! — воскликнула Евлалия Фёдоровна так, будто услышала предложение отпраздновать свадьбу в подвале заброшенного завода. — Дочка, у нас же семья огромная! Только со стороны твоего дяди Вениамина — пятнадцать человек! А Жмуркины из Владивостока? А мои подруги из книжного клуба?
Феликс достал из кармана телефон и показал экран с банковской выпиской.
— Евлалия Фёдоровна, вы сняли с нашей карты, которую Милолика дала вам для экстренных случаев, восемьсот тысяч рублей. Это были наши сбережения на первый взнос по ипотеке.
— Но зал же надо было бронировать срочно! — защищалась женщина. — Там такая очередь! И декоратор Эвелина Пшик — она же гений! Её ждут месяцами!
— Мама, ты взяла наши деньги без спроса, — Милолика старалась говорить спокойно. — Это же... это же воровство получается.
Евлалия Фёдоровна вскочила с дивана так резко, что её монументальная причёска покачнулась.
— Воровство?! Я — воровка?! Да я тебя растила, ночей не спала! Помнишь, как ты в пятом классе захотела заниматься верховой ездой? Кто тебе это оплачивал? А репетиторы по английскому?
— Это было двадцать лет назад, мама, — Милолика встала и подошла к окну. За стеклом виднелись крыши соседних домов и кусочек вечернего неба. — И это не даёт тебе права распоряжаться нашими деньгами.
В этот момент входная дверь хлопнула, и в квартиру вошёл Спиридон Крутоярский — отец Милолики. Высокий седой мужчина с лицом человека, который всю жизнь проработал главным инженером на заводе и привык, что его слушаются.
— Что за крики? — спросил он, снимая пальто. — Соседи в лифте спрашивают, не нужна ли помощь.
— Спиря, — Евлалия Фёдоровна бросилась к мужу, — твоя дочь назвала меня воровкой! Я хотела устроить им красивую свадьбу, а они...
Спиридон Крутоярский посмотрел на дочь, потом на жениха, потом на жену.
— Так, давайте по порядку. Что произошло?
Феликс встал и протянул руку для приветствия, но Спиридон её проигнорировал.
— Ваша супруга, Спиридон Евграфович, без нашего ведома сняла с карты Милолики восемьсот тысяч и забронировала банкетный зал на двести человек, декоратора и, судя по распечатками из банка, ещё и ведущего.
— И фотографа с видеографом! — гордо добавила Евлалия Фёдоровна. — Команда Кукушкина! Они снимали свадьбу дочери депутата Хряпова!
Спиридон нахмурился.
— Лялечка, ты же обещала не вмешиваться в их дела.
— Но Спиря! Наша единственная дочь выходит замуж! Это же позор — справлять свадьбу в каком-то сарае!
— Это не сарай, а отреставрированная усадьба девятнадцатого века, — поправил Феликс. — Моя семья владеет ей уже три поколения.
— Ой, да что там смотреть в вашей усадьбе! — отмахнулась Евлалия Фёдоровна. — Старый дом с протекающей крышей, наверное.
— Мама! — возмутилась дочь. — Ты же там никогда не была!
— И не собираюсь! — отрезала Евлалия Фёдоровна. — Если вы такие самостоятельные, справляйтесь сами! Спиридон, мы уходим!
— Лялечка, может, стоит поговорить спокойно... — начал было Спиридон, но жена уже накинула на плечи свою лисью шубу.
— Нет уж! Раз мы такие плохие родители, раз мы — воры, то нечего нам тут делать! Пусть твоя дочь сама разбирается со своей свадьбой! И с этим... — она презрительно посмотрела на Феликса, — художником!
— Я владелец галереи современного искусства, — спокойно поправил Феликс.
— Галереи! — фыркнула Евлалия Фёдоровна. — Небось, в подвале какого-нибудь бизнес-центра.
— В особняке на Остоженке, если вам интересно, — Феликс достал визитку и протянул её Спиридону. — «Галерея Жмурко». Можете загуглить.
Спиридон взял визитку и внимательно её изучил.
— Впечатляет, — признал он. — Лялечка, может...
— Никаких «может»! — Евлалия Фёдоровна распахнула дверь. — Спиридон, идём! А ты, — она ткнула пальцем в дочь, — можешь даже не звонить! Раз мы такие ужасные родители, живите сами!
И с этими словами она вышла, громко хлопнув дверью. Спиридон постоял несколько секунд, потом вздохнул.
— Милолика, она отойдёт. Ты же знаешь маму.
— Папа, она УКРАЛА наши деньги, — Милолика села на диван и закрыла лицо руками. — Как она могла?
— Верну я вам деньги, — Спиридон полез за бумажником. — Сколько там?
— Восемьсот тысяч, — ответил Феликс. — Но дело не в деньгах, Спиридон Евграфович. Дело в уважении. Или в его отсутствии.
Спиридон кивнул.
— Понимаю. Прости, дочка. Я поговорю с мамой.
Он ушёл, оставив молодых людей одних. Милолика прижалась к жениху.
— Может, я была слишком резкой?
— Нет, — Феликс обнял её. — Ты имеешь право на свою жизнь. На свои решения. На свою свадьбу.
— Но она же моя мама...
— И это не даёт ей права использовать твои деньги не поговорив с тобой.
Следующие две недели прошли в странной тишине. Евлалия Фёдоровна не звонила, не писала сообщений. Спиридон пару раз присылал СМС с вопросом «Как дела?», но на предложение встретиться отвечал, что пока не время.
Милолика страдала. Она привыкла созваниваться с мамой каждый день, делиться новостями, спрашивать советов. Теперь же в телефоне царило молчание.
— Может, мне позвонить? — спрашивала она Феликса каждый вечер.
— Если хочешь — звони. Но не извиняйся. Тебе не за что извиняться.
На третью неделю позвонила Капитолина — младшая сестра Милолики.
— Лика, что у вас произошло? Мама ходит как туча, папа молчит, а когда я спрашиваю про тебя, она начинает плакать и говорить, что у неё больше нет старшей дочери.
— Капа, она взяла наши деньги без спроса. Восемьсот тысяч. Забронировала банкетный зал, которого мы не хотели.
— Ого! — присвистнула Капитолина. — Круто закрутила. Слушай, а можно мне прийти к вам? Я тут с Макаром поругалась, хочется с кем-то нормальным поговорить.
Макар был женихом Капитолины, личностью творческой и непостоянной. Он называл себя «создателем перформансов», хотя по факту просто устраивал странные представления в подземных переходах.
Капитолина пришла вечером, принесла бутылку вина и коробку эклеров.
— Расскажи всё подробно, — попросила она, устраиваясь на кухне.
Милолика рассказала. О том, как они с Феликсом планировали скромную свадьбу. Как копили деньги на квартиру. Как мама всё испортила.
— М-да, — Капитолина откусила эклер. — Мамуля перегнула палку. Хотя, чего удивляться? Помнишь, как она мне жениха выбирала?
— Того бухгалтера Севастьяна?
— Ага. Севастьян Пупырышкин. Представляешь, какая была бы у меня фамилия? Капитолина Пупырышкина!
Милолика рассмеялась.
— А помнишь, как она тебе работу искала? — продолжала Капитолина. — Договорилась с какой-то своей подругой, что ты будешь работать в их конторе секретарём.
— О боже, да! Я тогда уже в университете преподавала, а она решила, что секретарём надёжнее.
— Вот именно. Мама не умеет отпускать. Она до сих пор думает, что мы маленькие девочки, которые без неё пропадут.
В дверь позвонили. Феликс пошёл открывать.
— Добрый вечер, — раздался незнакомый мужской голос. — Я ищу господина Жмурко. Феликса Аристарховича.
— Это я, — ответил Феликс. — А вы?
— Северин Мокроусов, частный детектив. Меня наняла госпожа Крутоярская. Евлалия Фёдоровна.
Милолика и Капитолина переглянулись и вышли в прихожую.
— Детектив? — переспросила Милолика. — Зачем?
Северин Мокроусов, невысокий полноватый мужчина в мятом костюме, достал папку.
— Госпожа Крутоярская наняла меня, чтобы я собрал информацию о вашем женихе. Она была уверена, что он... как она выразилась... «альфонс и проходимец».
— Что?! — воскликнули сёстры одновременно.
— И что вы выяснили? — спокойно спросил Феликс.
— Что вы владеете галереей с годовым оборотом в сто двадцать миллионов рублей, недвижимостью в Москве и области общей стоимостью около трёхсот миллионов, а также являетесь совладельцем арт-фонда «Новое искусство». Ваше состояние оценивается примерно в полмиллиарда рублей.
В прихожей повисла тишина.
— Полмиллиарда? — тихо переспросила Капитолина.
— Я не афиширую, — пожал плечами Феликс. — Не люблю, когда ко мне относятся из-за денег.
— Так вот, — продолжил детектив, — когда я предоставил эту информацию госпоже Крутоярской, она... эм... расстроилась. И попросила меня копать дальше. Искать компромат, так сказать.
— И? — Милолика скрестила руки на груди.
— И я отказался. Потому что искать компромат на честного человека — это не моя работа. Я пришёл предупредить вас. Госпожа Крутоярская наняла другого человека. Некоего Модеста Крысобоя. Он... специалист по грязным делам.
— Спасибо за предупреждение, — поблагодарил Феликс. — Могу я чем-то отблагодарить вас?
— Не стоит. Я просто делаю свою работу. Честно. Удачи вам.
Детектив ушёл, оставив троих в полном замешательстве.
— Мама совсем с ума сошла, — Капитолина села прямо на пол в прихожей. — Детективов нанимает!
— Надо поговорить с папой, — решила Милолика.
Но отец не отвечал на звонки. Только на следующий день прислал сообщение: «Не могу говорить. Мама рядом. Будьте осторожны».
А через три дня началось.
Сначала в галерею Феликса пришла налоговая проверка. Внеплановая, тщательная, с требованием предоставить документы за последние пять лет.
— Это ваша мама? — спросил Феликс вечером.
— Не знаю. Может быть. У неё есть знакомые везде.
Потом Милолику вызвали к декану университета.
— Милолика Спиридоновна, — декан, Виктор Афанасьевич, выглядел смущённым, — мне поступила жалоба. Анонимная. О том, что вы якобы берёте взятки со студентов за экзамены.
— Что? Это абсурд!
— Я понимаю. И не верю в это. Но проверку провести придётся. Такой порядок.
Милолика вышла из кабинета декана в полном отчаянии. Её репутация, которую она создавала годами, могла рухнуть в один момент.
Дома её ждал Феликс с бутылкой вина и новостями.
— Мне звонил Северин Мокроусов. Тот детектив. Говорит, Модест Крысобой распространяет обо мне слухи в арт-сообществе. Что я якобы продаю подделки.
— Господи, Феликс! Что же делать?
— Бороться. У меня есть хорошие юристы. И связи тоже есть. Не переживай, прорвёмся.
Но Милолика переживала. Её мама, родная мама, пыталась разрушить их жизнь. Из-за чего? Из-за уязвлённой гордости?
Неделю спустя ситуация обострилась. К Милолике домой пришла полиция.
— Вы обвиняетесь в мошенничестве, — заявил следователь. — Некая гражданка Жабкина утверждает, что вы взяли у неё деньги за частные уроки и не провели их.
— Какая ещё Жабкина? Я не знаю никакой Жабкиной!
— У неё есть расписка. С вашей подписью.
Расписка оказалась поддельной, но пока это выяснялось, Милолику таскали на допросы, её имя мелькало в университетских сплетнях.
Феликсу тоже досталось. Какой-то «искусствовед» написал разгромную статью о его галерее, обвиняя в отмывании денег и связях с криминалом.
— Это переходит все границы, — Феликс швырнул на стол распечатку статьи. — Я подаю в суд. На всех. И на твою мать тоже.
— Нет, подожди, — Милолика взяла его за руку. — Давай попробуем ещё раз поговорить. Может, через сестру?
Капитолина согласилась быть посредником. Она встретилась с матерью в кафе неподалёку от их дома.
— Мама, ты должна это прекратить, — сказала она без предисловий.
— Что прекратить? — Евлалия Фёдоровна делала вид, что не понимает.
— Мама, я всё знаю. Про детектива, про Крысобоя, про налоговую и полицию.
— Не знаю, о чём ты.
— Мама! — Капитолина повысила голос. — Ты разрушаешь жизнь собственной дочери! Из-за чего? Из-за того, что она не захотела твою свадьбу?
— Она назвала меня воровкой!
— Потому что ты взяла их деньги без спроса! Это и есть воровство!
Евлалия Фёдоровна встала из-за столика.
— Я вижу, ты на её стороне. Что ж, оставайтесь вдвоём. Предательницы!
И она ушла, оставив Капитолину одну.
В тот же вечер Феликс принял решение.
— Всё. Хватит. Завтра я иду к своему адвокату, и мы подаём заявление в полицию. На твою мать, на этого Крысобоя, на всех.
— Феликс...
— Милолика, она переступила черту. Это уже не семейный конфликт, это криминал. Клевета, подделка документов, ложные обвинения. Она должна ответить.
Милолика понимала, что он прав. Но сердце разрывалось. Её собственная мать...
На следующий день адвокат Феликса, Ефрем Громобой, человек с внешностью викинга и повадками питбуля, выслушал всю историю и присвистнул.
— Дело серьёзное. У вас есть доказательства, что за всем этим стоит именно она?
— Детектив Мокроусов готов дать показания. Плюс мы нашли связь между Крысобоем и налоговой проверкой — оказывается, он родственник одного из проверяющих.
— Отлично. Пишем заявление. И сразу — иск о возмещении морального вреда. Миллионов на двадцать потянет.
— Двадцать миллионов? — ахнула Милолика.
— А что вы хотели? Вашу репутацию пытались уничтожить. Это дорого стоит.
Заявление написали. Но подавать его Феликс не спешил.
— Давай дадим твоей матери последний шанс. Пусть Спиридон Евграфович узнает, что мы собираемся делать. Может, он её образумит.
Спиридон перезвонил через час после того, как Милолика отправила ему копию заявления.
— Доченька, это правда? Вы хотите подать на маму в суд?
— Папа, она не оставляет нам выбора. Она наняла бандита, который распространяет про нас клевету!
— Я знаю. Я пытался её остановить, но... Слушай, давай встретимся. Втроём. Ты, я и Феликс. Без мамы.
Встретились в парке. Спиридон выглядел так, будто постарел лет на десять.
— Ребята, я прошу вас, не подавайте заявление. Я верну вам все деньги, оплачу все расходы на адвокатов, всё что угодно.
— Спиридон Евграфович, дело не в деньгах, — Феликс покачал головой. — Ваша жена пыталась уничтожить нас. Это не прощается.
— Я понимаю. Но... она больная.
— Что? — дочь схватила отца за руку. — Папа, что ты имеешь в виду?
— У мамы обнаружили... отклонения. Психиатр сказал, что это похоже на биполярное расстройство. Она не контролирует свои поступки в периоды обострения.
— Папа, почему ты раньше не сказал?
— Она запретила. Сказала, что если я хоть кому-то расскажу, она... — Спиридон не договорил.
— Что она сделает?
— Неважно. Главное, теперь вы знаете. Прошу вас, не подавайте в суд. Я увезу её на лечение. У нас есть хорошая клиника.
Феликс и Милолика переглянулись.
— Хорошо, — сказал Феликс. — Но с условием. Она прекращает все свои атаки немедленно. И проходит лечение.
— Конечно. Спасибо вам.
Дочь ушёл сгорбленным, постаревшим. Милолика смотрела ему вслед со слезами на глазах.
— Бедный папа. Он столько лет это скрывал.
— Твоя мама больна, но это не оправдывает её поступков, — Феликс обнял невесту. — Она могла нас уничтожить.
Следующие несколько дней прошли спокойно. Налоговая проверка закончилась ничем, обвинения в мошенничестве с Милолики сняли, статью о галерее Феликса опровергли.
А потом позвонила Капитолина.
— Лика! Срочно включай новости!
На экране телевизора показывали сюжет о крупной афере. Группа мошенников под руководством некоего Модеста Крысобоя обманула несколько десятков пенсионеров, выманив у них в общей сложности более пятидесяти миллионов рублей. Среди пострадавших оказалась и Евлалия Фёдоровна Крутоярская.
— Что?! — Милолика схватилась за телефон. — Папа!
Спиридон ответил не сразу.
— Да, это правда. Твоя мама дала этому Крысобою денег. Много денег. Якобы на «операцию против Феликса». А он просто исчез с ними.
— Сколько?
— Пятьсот тысяч. Все наши сбережения. И ещё она взяла кредит.
Милолика почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Папа, но это же... вы же разоритесь!
— Дом придётся продать. Или машину. Или дачу. Но это не самое страшное. Маму положили в больницу. У неё нервный срыв.
В больнице Евлалия Фёдоровна лежала под капельницей. Увидев дочь, она отвернулась к стене.
— Мама, — Милолика села на край кровати. — Мама, посмотри на меня.
— Уйди. Ты теперь не моя дочь.
— Мама, этот Крысобой — мошенник. Он обманул тебя, как и других людей.
— Это ты во всём виновата! — Евлалия Фёдоровна резко повернулась. — Если бы ты вышла за нормального человека, а не за этого...
— Мама, Феликс — нормальный человек. Более того, он готов помочь. Оплатить твоё лечение, помочь с долгами.
— Не нужна мне его помощь!
— Мама, у вас с папой больше ничего нет. Крысобой забрал всё.
Евлалия Фёдоровна замолчала. По её щекам потекли слёзы.
— Я хотела... я хотела только, чтобы у тебя была красивая свадьба. Как у людей. Чтобы все видели, какая у меня замечательная дочь.
— Я знаю, мама. Но ты пыталась разрушить мою семью. Из-за своих представлений о том, как должна выглядеть свадьба.
Евлалия Фёдоровна долго молчала, глядя в потолок. Потом тихо сказала:
— Я боялась, что потеряю тебя. Что ты уйдёшь к нему и забудешь обо мне. Поэтому хотела устроить такую свадьбу, чтобы все видели — у меня замечательная дочь, и я хорошая мать.
— Мама, я никуда не собиралась уходить. Просто хотела свою собственную свадьбу.
Через неделю Евлалия Фёдоровна вышла из больницы. Первым делом она пришла к дочери и зятю.
— Феликс, — она стояла на пороге, держа в руках букет ромашек. — Прости меня. Я была не права. Совершенно не права.
— Евлалия Фёдоровна, проходите. Давайте поговорим.
За чаем мать наконец произнесла слова, которые так долго не могла выговорить:
— Вы можете устроить свадьбу где захотите. В вашей усадьбе, на тридцать человек. Я не буду вмешиваться.
— Мама, — дочь взяла её за руку, — но зал «Золотой павлин» уже оплачен. И декоратор, и фотограф...
— Эвелина Пшик согласилась перенести все украшения в вашу усадьбу, — неожиданно сказал Феликс. — А команда Кукушкина может снимать и на природе. Получится красиво.
— Ты договорился с ними? — удивилась Милолика.
— Когда мама лежала в больнице. Подумал, что было бы несправедливо совсем терять те деньги. К тому же, — он улыбнулся Евлалии Фёдоровне, — кое-что из маминых идей действительно хорошие.
Свадьба получилась удивительной. Старинная усадьба утопала в цветах от Эвелины Пшик, команда Кукушкина снимала церемонию на фоне вековых лип, а за столами в саду сидели именно те люди, которых хотели видеть молодые — близкие родственники и настоящие друзья.
Евлалия Фёдоровна, в элегантном платье цвета пыльной розы, тихо сидела рядом с мужем и не пыталась руководить процессом. Только иногда украдкой вытирала слёзы, глядя на счастливую дочь.
— Красивая свадьба, — сказал Спиридон, обнимая жену за плечи.
— Да, — согласилась она. — И знаешь что самое главное? Милолика счастлива. По-настоящему счастлива.
Феликс и Милолика танцевали первый танец под звёздным небом, в окружении друзей и семьи, которая наконец научилась их принимать такими, какие они есть.
Автор: Владимир Шорохов © Книги автора на ЛитРес