Часть 9. Глава 58
В тот день Сухой довольно быстро помог девушке, которая назвалась Ларисой Байкаловой. Ничего не было сложного в том, чтобы вытащить запасное колесо из ее внедорожника, поставить домкрат и поднять тачку, а дальше провести несколько несложных манипуляций. Пока возился, девушка рассказала молодому мужчине, что она ехала домой от бабушки, которая живёт здесь, в этом дачном посёлке.
– Надо же, – улыбнулся Сухой. – Оказывается, мы с ней соседи. А как ее зовут?
– Александра Максимовна Онежская.
Мужчина подумал, потом отрицательно помотал головой.
– Не знаю такую, простите.
– Ну что вы, – коротко улыбнулась Лариса, хотя ее глаза при этом остались грустными. – Здесь много людей живёт, вы же не обязаны знать всех и каждого.
– Тоже верно, – ответил Сухой, напрягая мышцы, чтобы справиться с прикипевшим болтом посредством баллонного ключа. Пришлось навалиться всем телом, и тогда металл, заскрипев, поддался.
– Они такие ржавые, – оценила состояние Лариса. – Может, надо смазать?
– Что вы, ни в коем случае, – усмехнулся Сухой. – Иначе открутятся прямо во время движения. Я однажды видел, как у впереди идущей машины заднее колесо отвалилось. Хорошо, движение на дороге было слабым, и водителю удалось свернуть к обочине и остановиться, ни в кого не врезавшись.
– Вы хорошо разбираетесь в автомобилях? – спросила Байкалова.
– Не так чтобы очень… – уклонился Сухой от прямого ответа. Он даже растерялся немного. В самом деле, а кем себя называть? Людям же свойственно интересоваться профессиями тех, с кем они общаются, пусть и кратковременно. Ему же прежде делать этого не доводилось: всё один, да один. Заказы получал по интернету, с «объектами» лично, само собой, не контактировал. Продавщицы в магазинах и на заправочных автостанциях в долгие разговоры не пускались, видя перед собой молчаливого клиента, а потребность в женском обществе Сухой решал, нанимая девушек на час-другой.
– Ну всё-таки, кем вы работаете? – продолжила любопытничать Лариса. Впервые с момента, как ей позвонила доктор Печерская и сообщила, что с Никитой Граниным случилось несчастье, Байкалова ощутила потребность отвлечься от тяжёлых мыслей о любимом человеке. С бабушкой, конечно, было хорошо, она всегда умела поддержать, но теперь хотелось просто поговорить с кем-нибудь, пусть даже совершенно чужим.
– Да я, можно сказать, специалист широкого профиля, – ответил Сухой. – Немного слесарь, немного плотник, чуть-чуть газовщик и электрик, сантехник и сварщик. На все руки от скуки. Раньше работал на заводе, потом он закрылся, и я никак не могу найти себе хорошую работу. Перебиваюсь небольшими заказами.
– Вы живёте в Питере?
– Нет, здесь, в этом дачном посёлке, – ответил Сухой. – От родителей, они оба померли давно, домик достался, я его до ума довёл, вот, теперь обитаю. В Питер езжу по делам, когда заказы случаются. У меня там дальняя родственница живёт, в самом центре, неподалёку от набережной Фонтанки. Когда бываю в городе, у нее останавливаюсь.
Мужчина продолжил возиться с колесом. Спущенное осмотрел, потом показал Ларисе на торчащий из покрышки толстый ржавый гвоздь:
– Вот и причина нашлась. Доставать его не буду, пусть это на шиномонтажке сделают, мало ли что там внутри.
Затем убрал колесо в просторный багажник, достал запаску, стал прилаживать.
– А вы где работаете, если не секрет? – спросил Ларису.
Не то чтобы Сухому это было особенно интересно. Но он очень высоко оценил эффектную внешность девушки: на девять из десяти. Один балл снял за то, что была немного бледная, с красноватыми, явно заплаканными глазами. Лезть ей в душу киллер не собирался, а насчёт работы поинтересовался так, больше для поддержания разговора.
– В комитете по здравоохранению, – ответила Байкалова.
– Так вы доктор?
– Нет, я юрист. Помощница начальника юридического отдела.
– Ого, крутая должность. В первый раз так близко вижу высокопоставленную чиновницу.
– Ну что вы, – Лариса рассмеялась. – Какая же я высокопоставленная? Напротив, мелкая госслужащая. Притом даже не федерального уровня, а всего лишь регионального.
– Ну, вы как хотите, а для меня это, как… ну не знаю, – пожал плечом Сухой. – Всё равно круто. Вон на какой тачке ездите. Наверное, и зарплата большая. Простите, если лезу не в своё дело.
Он снова солгал. Конечно, видел чиновников и раньше, притом и куда повыше рангом, чем Лариса. Только поговорить не доводилось. Обычно после встречи с Сухим те люди, а точнее «объекты» вообще навсегда лишались возможности рот раскрывать.
– Нет, эта машина куплена не на зарплату чиновницы, – помолчав, сказала Байкалова.
Сухой бросил на нее короткий заинтересованный взгляд, и девушка поняла, что фраза прозвучала довольно двусмысленно.
– Вы не подумайте, я взяток не беру, – поспешила оправдаться Байкалова, сама не понимая, зачем это делает. – Машину мне подарила бабушка. Но это не ее деньги, а моего отца. Только я никогда его не видела. Он оставил нас с мамой до моего рождения. Во время родов она умерла, а папа потом, перед своим уходом, оставил мне большое наследство, – новой семьи так и не создал.
– Ну, вот и готово, – сказал Сухой, поднимаясь и убирая домкрат и ключ в багажник внедорожника. – Только я рекомендую вам прямо отсюда ехать в шиномонтажку. На запаске нельзя много ездить, она же докатка, по сути.
– Это как? – спросила Лариса.
– Ну, чтобы докатиться до места, где поставят прежнее колесо. На докатке нельзя развивать большую скорость, потому как она не прошла балансировку, да и покрышки от других колес отличаются. Тачку может начать немного болтать на трассе. Опасно, в общем.
Лариса растерянно посмотрела вокруг, потом на Тимура. Достала смартфон, включила карты и начала искать ближайшую шиномонтажную мастерскую. Потом поджала губы:
– Не находит. GPS не работает.
– ГЛОНАСС тоже, – заметил Сухой. – Это власти специально так делают. Из-за опасности дронов. Чтобы враги не могли их наводить по сигналам сотовых вышек. Такая военная хитрость.
– А нам теперь мучиться… – проворчала Лариса.
– Что поделать, – ответил киллер.
– Может быть, вы мне поможете? – с мольбой в голосе спросила Байкалова. – Я тут только и знаю, что к бабушке ездить, а что вокруг – не имею понятия. Ой… может, я вас от дел отрываю, от семьи?
– Нет, я в продуктовый шёл, – усмехнулся Сухой. – И семьи у меня нет. Была жена, но мы несколько лет расстались. Изменила мне, пока в командировку был. Я не смог простить. Она и сына забрала с собой, – придумал он.
– Что же вы не остановили ее?
– Она всё-таки мать.
– Простите, я не хотела, – отвела Лариса взгляд.
– Ничего, уже не так сильно болит, как прежде, – серьезно сказал киллер. – Если хотите, то могу вас довезти до ближайшей шиномонтажки. Только с условием…
– Вы насчёт денег? Конечно, я заплачу, не вопрос! Сколько… – девушка потянулась к салону, где лежала сумочка.
– Нет, я не об этом, – усмехнулся Сухой. – Денег с вас я не возьму. Просто вы потом меня отвезите обратно, к продуктовому. А то топать долго придётся.
– Да-да, разумеется! – воскликнула Байкалова. – Садитесь, конечно!
До ближайшей шиномонтажки оказалось всего ничего – пара километров по пустой просёлочной дороге. Лариса вела машину осторожно, опасаясь, что запаска лопнет и сбросит машину прямо на обочину. Сухой сидел рядом, небрежно откинувшись на спинку сиденья, и молчал, глядя в окно.
– Знаете, я недавно в Париж ездила, – неожиданно заговорила Байкалова, захотев подбодрить себя разговором. – В командировку.
– Париж… – спутник повернул голову и посмотрел с интересом. – Никогда там не был.
Само собой, тоже враньё. Бывал, притом трижды. Во Франции для него тоже работа находилась.
– А я гуляла по Елисейским полям, – Лариса улыбнулась, но глаза всё ещё оставались чуть грустными. – Знаете, это совсем не так, как на картинках. Широкие, шумные, со всеми этими витринами и туристами. Но есть какое-то особое очарование. Я даже ела настоящие французские булки, – она тихо рассмеялась. – Те самые, про которые в песне поётся. Они действительно хрустят, представляете?
Сухой пожал плечами:
– Ну, хлеб и хлеб.
– Нет, – возразила Лариса, и в голосе её прозвучало детское упрямство. – Это совсем другое. Там хруст особенный, звонкий, как будто у тебя в руках не булка, а музыка.
Она немного замолчала, потом продолжила:
– А ещё я забралась на Эйфелеву башню. Представляете, какая очередь? Я простояла больше часа. Но оно того стоило. Когда поднимаешься наверх, и город весь лежит у ног… крыши, мосты, огни… – Лариса мечтательно улыбнулась. – У меня даже дыхание перехватило.
Сухой хмыкнул:
– Значит, красиво там?
– Да, очень. Но почему-то мне всё время хотелось, чтобы рядом был кто-то… свой, – девушка быстро бросила взгляд на попутчика, словно испугалась, что сказала лишнего. – А так я просто стояла одна, смотрела вниз и думала: город огромный, красивый, но чужой.
Машина покачнулась на выбоине. Сухой покивал и отозвался:
– Чужим он и останется. Париж, Лондон, хоть Питер – все города одинаковые, если в них некому ждать.
Лариса чуть вздохнула, но больше ничего не сказала. И в тишине, которую сопровождал только ровный гул мотора, они скоро свернули к маленькой шиномонтажке, возле которой сидел на колёсном штампованном диске скучающий мужик в засаленной робе. Заведение выглядело так, будто здесь ничего не изменилось с 60-х годов прошлого столетия: пара десятков старых покрышек, сложенных штабелями, облупившаяся вывеска с выцветшими буквами. Рядом железный вагончик-бытовка, из дверцы которого доносился запах дешёвого табака и машинного масла.
Мужик лениво оглядел их машину. Несмотря на внушительные размеры и красоту мощного зверя, она впечатления на него не произвела. Видимо, всякие повидал.
– Вам чего? – спросил он усталым голосом, хотя сегодня клиентов у него, судя по всему, было раз да обчёлся.
Лариса, которая вышла первой, слегка поёжилась от ветра, подошла, поздоровалась и показала на машину:
– Колесо спустило. Вы не поможете?
– Где колесо-то? – мужик лениво поднялся, пошёл к внедорожнику.
Сухой молча достал из багажника проколотую шину и спустил на землю, показав пробитое место.
– Ого, гвоздь, – мастер присвистнул. – Классика. Ща сделаем. Минут двадцать, не больше.
Он покатил колесо к вагончику, Лариса с Сухим остались у машины. Девушка невольно поправила волосы, посмотрела на свои ладони и сказала:
– Знаете, во Франции всё иначе. Там всё блестит, формы строгие, техника новенькая. А тут… – она кивнула в сторону вагончика. – Будто время остановилось.
Сухой усмехнулся:
– А мне так даже лучше. Там всё для туристов, а здесь для людей.
– Для людей? – переспросила Лариса. – Да здесь же всё разваливается.
– Ну и что? – пожал киллер широкими плечами. – Главное, чтоб человек человеку не волк, а друг, товарищ и брат.
Байкалова хмыкнула, чуть улыбнулась. Впервые за весь разговор взгляд её стал теплее, без той застывшей печали, что пряталась в глубине красивых глаз.
Вскоре мастер закончил, притащил колесо обратно и поставил его у машины:
– Всё, готово. Будет ездить, как новенькое. Сейчас поставлю, и нормалёк.
Он провозился еще минут десять, после чего Лариса поблагодарила и протянула ему тысячу рублей, даже не спросив, сколько стоят услуги. Тот взял, стал шарить по карманам в поисках сдачи.
– Не нужно, – сказала Байкалова.
– Хозяин барин, – откликнулся мужик и вернулся на свой «табурет».
Лариса с облегчением выдохнула, посмотрев на Сухого:
– Спасибо вам, Тимур… Я в тот момент так сильно испугалась…
– Ничего, всё нормально.
Она внимательно посмотрела на него, будто хотела что-то спросить, но передумала. Потом кивнула в сторону дороги:
– Поехали, отвезу вас к вашему продуктовому.
Они снова оказались в машине. Лариса всё так же аккуратно вывела внедорожник на дорогу, и они покатили обратно. Сухой устроился в кресле, глядя в окно на дачные заборы, дома и редкие фигуры прохожих.
Лариса украдкой посматривала на попутчика. Он сидел спокойно, почти неподвижно, и в его лице было что-то такое, что притягивало внимание. Не красота в привычном смысле, не ухоженность – скорее суровая собранность, внутренняя сила.
– Вы знаете, – заговорила Байкалова после долгой паузы, – с вами… как-то спокойно. Обычно я боюсь общаться с незнакомыми мужчинами. А тут даже странно: будто вы всегда были рядом, всё знаете и умеете.
Сухой усмехнулся уголками губ:
– Во мне ничего такого особенного. Я такой же, как все.
– Нет, – покачала головой Лариса. – Не такой. У вас взгляд… будто вы многое видели. И многое пережили.
Он чуть прищурился, не ответил. Киллеру стало непривычно – чтобы женщина, почти незнакомая, пыталась заглянуть ему в душу. Этого никто и никогда не делал. Да и кому подобным заниматься? Объектам? Сухой их и за людей-то не считал. Так, мишени.
– Видеть много – это не всегда достоинство, – сказал он наконец. – Иногда лучше и не знать.
Машина мягко подпрыгнула на неровностях. Лариса замолчала, а потом неожиданно рассмеялась:
– Вы как мой университетский преподаватель философии! Только у него слов было больше, а смысла меньше.
Сухой покосился на неё, на лице мелькнула тень улыбки.
– А у вас хороший смех, – сказал он негромко. – Тёплый.
Байкалова смутилась, отвернулась к дороге, но щеки её слегка зарозовели. Секунду помолчала, потом тихо добавила:
– Спасибо. Мне… очень приятно.
Машина тем временем приближалась к месту назначения. Сухой показал рукой:
– Вот здесь меня и высадите.
– Да, конечно, – кивнула Лариса. В её голосе помимо воли послышалась лёгкая тень разочарования, словно она хотела, чтобы дорога длилась чуть дольше.
Машина плавно остановилась у небольшого продуктового магазина, где возле крыльца стояли пластиковые ящики с овощами и фруктами, у стены на табурете скучал подросток-продавец, уткнувшийся в телефон.
Сухой отстегнул ремень, собрался выйти. Лариса неожиданно заговорила:
– Подождите… – она чуть наклонилась вперёд, обеими руками держась за руль, и чтобы Тимур не видел ее смущённого лица. – Я хотела сказать… спасибо. Не только за колесо. За то, что не оставили. Сейчас редко встретишь людей, которые просто так помогают.
Киллер пожал плечами:
– Я просто шёл мимо.
– Нет, – мягко возразила Лариса. – Вы могли и не остановиться.
Сухой посмотрел на неё пристальнее. В глазах у девушки ещё виднелась усталость, краснота пережитых слёз, но под ней угадывалось что-то живое, упрямое – словно огонёк, который не погас даже после сильного ветра.
– Ну, значит, так надо было, – сказал он наконец и потянулся к дверце.
Лариса вдруг чуть наклонилась вперёд, её волосы упали на плечо.
– Скажите… – голос её прозвучал несмело, – мы ещё увидимся?
Сухой задержал ладонь на ручке двери. Его глаза сузились: он привык, что встречи с ним обычно для кого-то означают конец земного пути, а не продолжение знакомства. Но сейчас было иначе. Он посмотрел на Ларису и заметил, как та невольно прикусила губу, ожидая ответа.
– Дачный посёлок маленький, – медленно произнёс он. – Тут все друг друга встречают.
Байкалова улыбнулась, впервые искренне, без грусти.
– Тогда я надеюсь, что это будет скоро.
Сухой коротко кивнул и вышел. Дверь хлопнула, Лариса ещё пару секунд смотрела в лобовое стекло, прежде чем тронуться с места. Сухой же задержался у магазина, глядя на уезжающий внедорожник. В груди его кольнуло непривычное чувство – не раздражение, не усталость и даже не пустота. Что-то другое. Слишком живое для него.
Тем же вечером начальник службы безопасности вора в законе Бурана, бывший подполковник полиции Алексей Германович Савин получил доклад от двоих парней в одинаковых кожаных куртках, под которыми виднелись спортивные костюмы. Те сообщили о знакомстве Ларисы (оба понятия не имели, что это дочь криминального авторитета, просто исполняли приказ) с каким-то мужиком, который помог ей поменять колесо. На стол легла флэшка с фотографии, сделанными тайком из салона машины при помощи мощного объектива.
Савин пролистывал снимки спокойно, но на одном из них задержался. Взгляд стал жёстким. На фото был он. Киллер Сухой собственной персоной. Алексей Германович не сразу пошевелился. Потом медленно снял очки, протёр их платком и снова посмотрел на снимок, словно надеялся, что ошибся. Сомнений не было.
– Откуда он там взялся? – спросил Савин хрипло.
Парни переглянулись, но промолчали. Оба понятия не имели, о ком речь. Бывший подполковник уставился на снимок. Лицо напряглось, челюсти сжались.
– Всё, свободны, – коротко бросил он.
Парни вышли, закрыв за собой дверь. В кабинете повисла тишина. Только тиканье настенных часов да гул компьютерного кулера. Савин откинулся в кресле. «Сухой… Чёрт бы тебя побрал… Сказал же заныкаться поглубже и подальше». Он снова посмотрел на снимок. Ошибка исключалась. Перед ним был тот самый человек, о котором в своё время ходили легенды по управлению. Тот, кого искали годами и так и не поймали. «Что ты забыл рядом с Ларисой? Случайность? Не верю. Таких совпадений не бывает».
Савин поёрзал в кресле. Решение напрашивалось само собой: пока молчать. Бурану сообщать рано. Сначала нужно самому понять, зачем призрак вынырнул здесь, в глухом дачном посёлке. Он отодвинул кружку с остывшим кофе. Вспомнился приказ Бурана: принести ему голову киллера, совершившего неудачное покушение на доктора Гранина. Теперь Алексей Германович думал, как поступить.
Он долго сидел, не двигаясь, глядя на стену напротив. В голове вертелись варианты, каждый из которых имел свои риски. С одной стороны, выполнить приказ Бурана было единственным надёжным способом доказать верность, в которой вор в законе явно засомневался. Но киллер Сухой не тот человек, кого легко завалить. И что, если попытка обернётся катастрофой?
С другой стороны, промолчать и понаблюдать – шанс понять, зачем он появился рядом с Ларисой. И, возможно, использовать это в свою пользу. Но если Буран узнает, что Алексей Германович «держал в себе» информацию, это будет расценено как неповиновение. Бывший полицейский сделал глоток кофе и скривился: холодный кофе имел горький привкус, будто напоминание, чем всё для него может обернуться.
«Нужно вычислить, зачем Сухой оказался рядом с Байкаловой, – подумал он. – И понять, что задумал». Было странное ощущение, что киллер каким-то образом узнал про объявленную на него охоту и решил нанести предупреждающий удар. Савин снова стал смотреть в его лицо. В этом взгляде была холодная и безжалостная тишина, которая не давала расслабиться. Если такой, как Сухой, из дичи превратился в охотника… Алексей Германович понимал: надо как-то себя обезопасить от грядущего.