Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 7
Первая бутылочка игристого даром не прошла. Мы с Романом расслабились, разговорились, стали больше улыбаться друг другу, и сама мысль о том, что придётся провести в поезде трое суток, уже не казалась пыткой. Я даже поймала себя на том, что мне начинает нравиться – это путешествие, его компания, этот поезд.
Вагон-ресторан оказался на удивление уютным. Я-то ожидала, что там будут пластиковые стулья и запах пережаренных котлет, но нет: мягкие кресла, скатерти в мелкую клеточку, на столах крохотные вазочки с искусственными розами. Пахло не столовской едой, а чем-то ванильным, сладковатым. Мы сели у окошка, напротив друг друга. Я заказала что-то лёгкое – овощной салат, да и есть-то особо не хотелось. Роман же, конечно, проявил мужскую натуру и заказал эскалоп с пюре. Но главное – шампанское. Причём он специально попросил официанта открыть бутылку за столом. «Только аккуратно», – сказал и на меня посмотрел. Ну понятно, камень в мой огород.
Когда фужеры наполнились, Роман поднял свой бокал:
– За наше прекрасное путешествие! – торжественно произнёс он. – И разреши мне уже называть тебя Линой.
Я сделала вид, что колеблюсь, потом махнула рукой:
– Ладно уж, позволяю.
Мы чокнулись. Пузырьки в бокалах весело заиграли, а в голове уже приятно шумело от первой бутылки.
– Знаете, Лика, – сказал Роман, и глаза у него блестели, – с вами не соскучишься. Кажется, вы способны превратить даже скучный переезд в целое приключение.
– Это только начало, – отвечаю я, и у самой в голове уже вертится мысль: «А ну, проверим, выдержит ли он мой характер». И вдруг, сама не знаю почему, мне захотелось поделиться историей. Может, игристое так подействовало, может, просто атмосфера благоприятствовала.
– Хотите, расскажу один случай из моей практики? Это было в самом начале моей карьеры.
– Конечно, – говорит он. – Мне даже интересно, что там у вас могло приключиться.
– Ну слушайте. Я была юна, зелена, только устроилась работать в рекламное агентство. И вот однажды приходит клиент. Мужчина средних лет, строгий, с «дипломатом». Знаете, такой классический типаж советского бизнесмена. Ставит дипломат рядом, садится, здоровается. И сразу начинает мяться. Говорит, мол, нужен ему рекламный контракт. Я спрашиваю: какой у вас бизнес, чем занимаетесь? А он смущается и глаза отводит. И вдруг выдаёт: «А можно мне… мужчину-менеджера?»
Я смотрю на него в полном недоумении. Он красный, как рак, руки мелко дрожат. Я сижу и думаю: что за тайна такая? Может, запрещенные препараты? Может, оружие? Уже подташнивает от мысли, что сейчас втянут в какую-то криминальную схему. И тут у него вдруг… зажужжало в «дипломате»!
– Что, прям зажужжало? – Роман наклоняется вперёд, глаза искрятся.
– Да! – подтверждаю я. – Громко так, настойчиво. Я чуть со стула не свалилась, сердце ухнуло вниз. Думаю: всё, там у него бомба! Сейчас взорвётся! Он и сам побледнел. Лезет в этот чемодан, суетится. Жужжание вдруг стихает. Я выдавливаю: «Что у вас там такое?» А он мямлит: «Ну… бизнес у меня такой».
– И что? – Роман уже давится от смеха.
– А то! Открывает дипломат и достаёт оттуда… – я делаю паузу, выдерживаю драматический момент. – Огромный будильник в резиновом ребристом корпусе.
Роман на секунду замирает, а потом запрокидывает голову и начинает хохотать так, что на нас оглядываются соседи по залу.
– Ты серьёзно?! – сквозь смех говорит он, опять переходя на фамильярный тон.
– Серьёзнее некуда! – подтверждаю я. – Он его случайно выронил, и эта штуковина – ж-ж-ж-ж-ж! – прямо ко мне поскакала! Я, конечно, вскрикнула, отодвинулась, а мои коллеги из-за перегородки выглянули и как увидели… Ржут, чуть не падают! Клиент красный, я бледная, будильник на столе вибрирует, как бешеный! Картина маслом.
Роман уже держится за живот, а я, глядя на него, тоже начинаю смеяться. И в этот момент официант подходит, кашляет в кулак и строго так говорит:
– Господа, прошу вас потише, пожалуйста, у нас всё-таки ресторан.
А мы как школьники, которых застали за шалостью, переглянулись и опять прыснули. Я даже слёзы вытерла салфеткой. И тут Роман сказал тихо, но серьёзно:
– Лина, я не знаю, сколько ещё впереди этих трое суток, но одно я понял точно – скучно со мной тебе не будет.
Мы с Романом расслабились, стали чаще смеяться, и даже поезд вдруг перестал казаться металлической клеткой на колёсах. Ресторанный вагон, в который мы заглянули, был освещён мягким светом, от штор тянуло лёгким запахом стирального порошка, а официанты ходили с таким видом, будто каждый день встречают министров. Смешно: мы сидели тут в полудомашнем виде, но ощущали себя куда органичнее, чем парочка нарядных дам за соседним столиком, чьи каблуки, кажется, так и впивались в линолеум.
Я, подперев щёку рукой, решила развлечь собеседника историей из далёкого прошлого. Пусть посмеётся, а заодно проверю, способен ли этот красавчик выдержать не только лестные слова, но и настоящие житейские нелепости.
– Клиент унял своего зверя, подвинул к себе поближе, но на моём столе оставил, – начинаю с видом драматической актрисы. – «Вот, – говорит, – это и есть мой бизнес. Я продаю такие… часовые приборы-массажёры». А я сижу, смотрю то на резинотехническое чудо, то на мужчину, и никак не могу понять: это розыгрыш или он всерьёз? Спрашиваю: «И что вы хотите, чтобы я с этим сделала?» Девчонки, сидевшие рядом, захихикали так громко, что пришлось шикнуть на них.
Роман уже улыбается, глаза щурит, предчувствуя развязку.
– «Чтобы вы сделали рекламу», – заявляет он. И тут же называет себя: Александр Ральников. Ну конечно, слышу за спиной ехидное: «Хи-хи-хи…» и добавляют в начале букву, из-за чего фамилия приобретает неприятный смысл. Но виду не подаю. Профессионализм превыше всего. Начинаю уточнять: какую рекламу? Видео, радио, печать? А он, краснея, лепечет: «По радио! Чтобы ехал человек в машине, слушал, и вдруг голос сообщает: приборы от фирмы «Точка Бэ»! Покупайте только у нас! И… вставайте на здоровье!»
– Почему «Бэ»?
– Потому что «Будильник».
– А точка?
– Ну, концепция такая: будильник покрыт толстой резиной, его можно швырять, – не сломается, а еще по полу весело прыгает. Да, и еще Ральников сказал: если прикладывать к телу, можно использовать, как массажёр, вибрирует же. Два в одном!
На этих словах Роман уже не выдерживает. Смеётся так, что даже официант за соседним столиком обернулся, а бокал в его руке опасно качнулся.
– Дальше лучше, – продолжаю, не щадя его. – У Ральникова, он сам рассказал, дома целая комната этими «товарами» забита. Привезли их, включились сами собой, и как давай жужжать! Кот его чуть коньки не откинул от испуга. Пришлось каждый вручную выключать. «Дышать, – говорит, – нечем, резиной воняет!»
Роман в этот момент как раз отпивает шампанское и, конечно же, давится. Газированные пузырьки улетают не туда, куда планировалось, и вот он уже, брутальный красавчик, утирает нос салфеткой, а я с трудом сдерживаю улыбку.
– И что, помогла реклама? – выдыхает он, когда снова обретает дар речи.
– О да, – отвечаю торжественно. – Я придумала стишок. Слушай:
«Есть от «Точки Бэ» прибор.
Конкурентам нос утёр!
Покупай, чтоб утром встать,
На работу не проспать!»
– И это пустили по радио?! – округляет глаза мой собеседник.
– Конечно! Там, где я тогда работала, такое считалось верхом креатива. Продажи взлетели, Ральников пришёл через неделю сияющий, с конфетами. Десять коробок «Рафаэлло» подарил, порадовал наш коллектив.
– Поднялся мужчина на резиновых будильниках-массажёрах, – прыскает Роман и снова смеётся.
– Главное знать, куда прикладывать, – парирую, и мы оба разражаемся новым приступом смеха. Ах, шампанское, ты коварный напиток! Стираешь границы, делаешь незнакомцев приятелями, а приятелей почти союзниками. В этот момент официант, молодой парень с серьёзным видом, подходит и уточняет, всё ли нам нравится. Мы киваем так чинно, что со стороны могли бы показаться важной делегацией. Но стоит ему отойти, как Роман наклоняется ко мне и вдруг совершенно спокойно говорит:
– Тебе говорили, что ты очень красивая?
Я чуть не поперхнулась сама. Вот нахал! Только что хохотал до слёз, а теперь строит из себя дон Жуана.
– Говорили. И не раз. К чему это? – отвечаю сухо, но губы сами собой изгибаются в улыбке.
– Просто так, – он поднимает ладони вверх.
– Глупышом изволите прикидываться, господин Орловский?
– Хотел бы…
– Не прикидываться, а быть? – подхватываю, хищно щурясь.
– Конечно. Господином.
Вот тут уже моя очередь изогнуть бровь.
– А я в рабыни не записывалась.
– В них и не записывают. Так берут. Без спроса.
Ох, как самоуверенно прозвучало! Но мне только этого и надо: чтобы я могла уколоть в ответ.
– И много у тебя таких рабынь?
– Кто не рискует… – Роман театрально пожимает плечами.
– Фантазёр, – заключаю и откидываюсь на спинку сиденья.
– Что поделать, – усмехается он, – если та, чьим господином я не прочь стать, сидит прямо передо мной.
А я беру его за подбородок и смотрю в глаза, словно проверяю, не врёт ли. В аквамариновом блеске столько наглости и игры, что внутри меня всё кипит. Но я не сдаюсь:
– Слышал поговорку: много званых, да мало избранных? Так вот, Романчик, если ты решил победить меня, просто сделав своей близкой подружкой, то ты жестоко ошибаешься.
Это я сказала почти шёпотом, но со всей твёрдостью, на которую способна. Пусть запомнит.
– Не поговорка, а цитата из Нового Завета, – улыбается Роман, и в его глазах мелькает лукавый огонёк. Вот же изворотливый тип! Приходится отпустить его мордашку. Но, признаться честно, ощущение от его лица остаётся у меня на пальцах – кожа тёплая, гладкая, приятная, будто шёлк.
– Пусть и цитата, – улыбаюсь, пряча смущение за легкой бравадой. – Неважно. Так мне дальше рассказывать?
Роман кивает. Вроде слушает, но я не уверена, действительно ли ему это интересно. Да и плевать. Я хочу поделиться, никогда ещё никому эту историю не рассказывала. А если уж решила, то отступать не стану. Недаром меня в детдоме Стрелой прозвали: уперлась – и полетела к цели.
– Знаешь, что потом было? – спрашиваю и, не дождавшись ответа, выпаливаю: – Меня уволили!
– Как? – округляет глаза Роман. – Лучшего рекламщика вашей конторы?
– Ага! – говорю с таким видом, словно рассказываю о праздничном событии. – Надзорный орган решил, что мы под видом «резинового будильника-массажёра» прорекламировали товар для взрослых. Нам устроили скандал: или штраф огромный, или голову на плаху. Руководство выбрало второе, найдя козу отпущения. Да и ладно! Через месяц я нашла работу куда лучше.
Рассказываю легко, словно это не мой провал, а забавный эпизод из биографии. Роман слушает внимательно, не перебивает, только глаза у него меняются. Не те, вожделеющие, которыми мужчины обычно на меня смотрят, а серьёзные, внимательные. Словно он действительно увидел во мне не девчонку, которую можно уболтать, а личность. Это приятно, но верится с трудом.
Про Орловского я слышала много. Истории ходят самые разные. Однажды, говорят, он обольстил юную девушку, а та оказалась дочкой армейского генерала. На семейном ужине проболталась папаше, и тот, разъярённый, схватил пистолет и примчался к Роману. Якобы обещал пристрелить, если тот не женится. А он и не женился. Как выкрутился? Никто не знает. Но одно ясно: у этого человека язык подвешен. И не только для комплиментов – он умеет повернуть любую ситуацию себе на пользу. Даже не самый блестящий проект он так подаст заказчику, что тот в итоге подпишет контракт и останется доволен. Вот бы мне так научиться!
Я замолкаю, допиваю шампанское маленьким глотком, и в ресторане становится чуть тише – будто сами стены вслушиваются в паузу.
– Скажи, а кем ты была в детдоме? – неожиданно спрашивает Роман. – Я слышал, там есть своя иерархия среди воспитанников. Погоди… дай угадаю. Ты была бунтаркой.
– Я особо не старалась всем досаждать, – отвечаю после короткой паузы. – Но да, ты прав. Я всегда оставалась человеком вольным.
– Потому и не замужем до сих пор, – кивает собеседник, будто делает логический вывод.
– А вот тут ошибка, – усмехаюсь. – Причина совсем в другом.
– В чём же? Подожди, дай угадаю… – он щурится, словно играет в шарады. – Не нашёлся тот, кто смог бы тебя понять? Или… может, всё проще: все мужики…
– Тебе не идёт.
– Что? Костюм? – он оглядывает себя с наигранным ужасом. – Чёрт, думал же, что сидит идеально.
– Глупым прикидываться, – говорю строго, и губы дрогнули от едва заметной улыбки.
– Не понял?
Я тяжело вздыхаю. Ах, шампанское… Ты прекрасно, когда пьёшь его с друзьями, с теми, кому можно излить душу, и будет только весело, тепло и легко. Но здесь всё иначе. С этим красавчиком настроение то поднимается до неба, то рушится вниз. Вроде бы умный, остроумный, харизматичный – а в следующий миг начинает тупить, будто перегрелся. То ли выпил лишнего, то ли просто решил испытать меня на прочность.
– Я потом не замужем, что не нашла избранного, – говорю Роману безо всякой надежды на понимание с его стороны.
– Избранного, – тянет он по слогам, будто пробует слово на вкус. – Надо же.
– Да, так. Ну а ты почему? Дай угадаю: в списке побед слишком много пустых строчек? Решил побить славу Петра Лесовицкого?
– Это кто? – искренне или нарочно удивляется Роман.
– Ой, только не надо мне ля-ля, – щурюсь, но улыбаюсь. – Все мужчины знают, кто это такой.
– Я – исключение.
– Режиссёр специфического кино, вот кто. Скажешь, ни разу не смотрел его творения? – тяну, сверля недоверчивым прищуром.
– Никогда, – спокойно отвечает он.
Я, конечно, не верю. Слишком уж гладко звучит. Да есть ли вообще мужчина на свете, который не заглядывал в этот потаённый мир? Разве что монахи да фанатики. А впрочем… может, он и врет, но делает это так убедительно, что спорить не хочется.
– Ладно, поверю на слово. Так почему не женат? Или был, но не понравилось?
– А я как ты, – Роман чуть откидывается на спинку кресла. – Не нашёл своей избранной.
– Плохо искал, наверное, – бросаю ехидно, заранее готовясь к ответу в духе «ты тоже плохо искала». Но он, к моему удивлению, сдержан. Вместо колкости Роман поднимает бокал.
– Алина, – его глаза блестят, но уже без прежнего пафоса. – Давай выпьем за наше знакомство. Я и правда не ожидал, что встречу в «Проспекте» достойного соперника. Думал, разгромлю там всех своим обаянием и талантом, и Жираф сразу меня на должность назначит. Всё оказалось куда интереснее. И я рад, что нам предстоит совместное путешествие и работа.
Мне аж зевота в горло подступает. Штампы, штампы, штампы… Терпеть их не могу. Ожидала большего от «гениального» Орловского. Тост, и тот не может сказать оригинально! Видимо, он догадался, что я разочарована, но уже поздно. Поезд ушёл. Приходится пить. Мы чокаемся, делаем глоток. И тут у меня язык, предатель проклятый, срывается в самую пропасть:
– Расскажи, как ты стал мужчиной.
Я произношу это вслух и тут же понимаю: вот же ляпнула! Нельзя же так, Алина. Это слишком личное. Но поздно: слова повисли между нами, как оголённый провод. Шампанское бурлит во мне, как ведьмовское зелье, и разум бессилен.
Орловский молчит и смотрит на меня чуть удивлённо, словно не ожидал такой наглости. И именно в этот миг понимаю, что всё – зашла слишком далеко. Сейчас он скажет что-то грубое, отшутится или нахамит
Но вместо этого Роман откидывается назад, делает паузу, словно растягивает удовольствие, и неторопливо допивает остатки шампанского. Ставит фужер на стол, поворачивается ко мне, прищуривает глаза. В этом взгляде уже не мальчишеская игра, а что-то взрослое, чуть опасное.
– Уверена, что хочешь услышать? – произносит он.
От его голоса у меня по коже мурашки. Горячо становится, будто кто-то подбавил в комнату жара. Конечно, уверена! Но язык заплетается, дыхание сбивается. Неловко ёрзаю на стуле.
– Да! – вырывается слишком громко, почти крик.
Щёки пылают, сердце бьётся в висках. Я переступила черту, уже и скрывать бессмысленно. «Ну кто меня за язык тянул?!», – думаю, кусая губу и стараясь сделать вид, будто мне абсолютно всё равно.