Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 6
Показываем билеты симпатичному молодому проводнику. И, честное слово, я по инерции начинаю строить ему глазки. Ну что поделать, привычка – реакция организма на всё мужское, что движется и выглядит моложе моего бывшего. Парень, наверное, лет двадцати всего, но хорошенький. В серенькой выглаженной форме, пуговицы блестят, фуражечка на макушке чуть великовата, зато кокарда сверкает так, что я ловлю себя на мысли: сейчас зажмурюсь – и он мне показался ангелом в шинели. Мордашка свежая, улыбка приклеенная, как у официанта в дорогом ресторане: всё при нём. И вроде понимаю, что из таких «петушков» толку мало – задор есть, а вот сил и опыта, скорее всего, ни на что не хватит. Но глаза всё равно предательски бегут по нему, будто я голодная кошка, а он – котлета с пылу с жару.
Пока Роман показывает документы, я делаю вид, что занята чем-то очень важным – например, изучаю интерьер вокзала. На самом деле, конечно, украдкой рассматриваю этого мальчика-проводника и мысленно хмыкаю: «Эх, сейчас бы...» Но тут же одёргиваю себя: «Не позорься, Алина. У тебя серьёзная командировка, а не турне по юным кадетам».
Стоит нам оказаться в вагоне, куда Роман, как истинный джентльмен, пропускает меня вперёд (хотя я-то прекрасно чувствую его прищур: небось хотел лишний раз полюбоваться на мою обтянутую джинсами фигурку), как вдруг через пару шагов слышу тихое мурлыканье. Сначала даже не сразу понимаю, что это за мотивчик. Потом доходит: «Раскатай губу, закатай обратно…» Да ладно! И так раза три подряд. Причём нарочито насмешливо, язвительно, будто нарочно выцарапывает мою душу этим мотивом.
Останавливаюсь как вкопанная, резко оборачиваюсь. И что же? Мурлыканье в тот же миг прекращается. Но виновник-то ясен, как день: это Роман! Конечно, он заметил, как я глазки строила молодому проводнику. Этот ещё и память у него фотографическая, ничего не упустит.
Я вспыхиваю, словно меня кто феном горячим обдало. Щёки горят, как два прожектора. И вроде бы взрослый человек, должна уметь держать лицо, но всё равно чувствую себя школьницей, застуканной за тем, что прятала в учебнике алгебры модный глянцевый журнал. Ничего не говорю. Глотаю обиду, как горячий чай без сахара. Молчу. Потому что знаю за собой одно: я умею копить недовольство, как всякая уважающая себя женщина. Терплю, терплю, улыбаюсь сквозь зубы, а потом ка-а-а-к шарахну чем-нибудь обидчика! Так, чтобы мало не показалось. Детдом меня этому научил. Там слабым не выживешь.
Вот и номер купе. Третий. Отлично, цифра красивая. Открываю дверь и… о, чудо! Это не простое купе, а самое настоящее СВ, да ещё и бизнес-класса. Мигом забываю про свои обиды. Внутри чистота, уют, цветочки в вазочке на столике, занавесочки с кружевным кантом, даже запах не железнодорожный, а какой-то… домашний. Санузел отдельный, два широких спальных места – да это ж почти мини-отель на колёсах!
Я аж прыснула от смеха, вспомнив одного кадра, с которым когда-то встречалась. Он так гордо заявлял: «У меня своя квартира в Москве!» А когда я впервые туда попала, чуть не упала от хохота. Его хвалёная «квартира» оказалась студией размером с собачий вольер. Честное слово, у моей приятельницы овчарка живёт в хоромах вдвое просторнее.
Ладно. Что уж там. Располагаемся. Я скидываю куртку, устраиваюсь у окошка, а тут меня пронзает любопытство:
– А сколько нам ехать-то?
– Трое суток, – спокойно отвечает Роман, заталкивая мой чемодан на полку.
– Сколь… кхе-кхе! – у меня аж в горле пересохло. – Сколько?!
– Трое суток, – повторяет, и глаза у него при этом смеются. – А что? Боитесь со мной так долго пробыть в этом уютном гнёздышке?
Я сглатываю. И тут же выдаю нарочито грубо:
– Нет! Просто не привыкла столько времени без дела сидеть.
– Ну, без дела не останетесь, – тянет он с улыбочкой. – Могу предложить карты. У проводника наверняка найдётся пара колод на продажу. Или шахматы. Вы ведь, небось, чемпионкой в детстве были?
– Я предпочитаю книги, – холодно отвечаю. – И вообще, не могли бы вы… удалиться? Мне нужно переодеться.
Роман слегка кланяется, будто настоящий кавалер, и спокойно выходит. Даже дверь аккуратно прикрывает. Выдыхаю с облегчением. Занимаюсь своими делами, но только собираюсь натянуть спортивный костюмчик, как вдруг дверь резко отъезжает в сторону, и появляется физиономия моего спутника. Глаза его мгновенно цепляются за мои формы – смотрит так, будто неделю в пустыне провёл. Губы при этом выдают совершенно другое:
– Лина, я тут хотел предложить…
Я замираю на секунду, а потом во весь голос, так, что стены дрожат:
– Во-о-о-он!!!
Дверь с шумом захлопывается, и я первым делом поворачиваю ключ в замке. Ну не балбесина ли я? Ведь могла это сделать сразу, с самого начала! Уж сколько раз зарекалась: в новых местах – сначала замок, потом всё остальное. А то мало ли что. С моим-то везением… И вот, как назло, именно сейчас забыла.
Одеваюсь в спешке, путаясь в рукавах, в штанинах, в складках. В голове же крутится совсем не о платьях и джинсах. Стоит перед глазами тот самый момент: скользящие по мне аквамариновые глаза Романа. Прожигающие, будто молнией. Всего лишь пара секунд – а сколько в этом взгляде было намешано! И любопытство, и восхищение, и... всё остальное. Казалось, даже воздух дрожал. Я прямо почувствовала, как сердце ударилось где-то в солнечное сплетение, и стало так странно – вроде неловко, а вроде… приятно.
Да что там скрывать? На секунду даже пожалела, что всё так быстро закончилось. «Ну и пусть бы ещё посмотрел», – шепнула бы чертовка во мне. Но нельзя. Нельзя, Алина! Встряхиваю головой, будто хочу вытрясти лишние мысли. Между нами – командировка, работа, сухие деловые отношения. Никакой вольницы. Хоть вон и поджимает внутри какой-то смешливый чертёнок.
Роман вернулся минут через десять. Постучал – вежливо, осторожно, как будто у двери не купе, а моя личная спальня. Я нехотя открыла. Заходит – сияет, улыбается, будто и не подглядывал. Становится прямо посреди купе и объявляет:
– Теперь ваша очередь, Лина.
– Какая я вам Лина, хочу спросить? – поддеваю его, в голосе нарочно капелька яда. – Вы уже не первый раз так называете. А между прочим, мы с вами на брудершафт не пили!
– Так это не проблема, – невозмутимо отвечает. – Сейчас закажем.
Я даже приподнялась от неожиданности:
– Я не бу… – начинаю, но он уже шмыгнул в коридор, – …ду!
Стою, хлопаю глазами. Вот ловкач! Натуральный прохиндей. Даже спорить не успела, а он уже добыл себе повод. И, что обиднее всего, на губах сама собой появляется глупая улыбка. Я хмыкаю: мои прежние ухажёры были куда медлительнее. Пока они решались на комплимент, можно было и кашу сварить, и бельё перегладить. А этот – стремительный, как поезд «Сапсан». «Скороспел, наверное, – мелькает ехидная мысль. – Не только в бизнесе, но и в делах более личных».
Представила и прыснула в кулак от смеха. Хорошо, что в купе пусто. Но тут дверь открывается, и вваливается он. Улыбается, будто ничего не заметил. В руках у него коробка шоколада, пара бокалов и две бутылки красного игристого. Расставляет всё на столике, как официант в ресторане.
– На чём смеёмся? – спрашивает, будто невзначай.
– Да так, – отвечаю, отмахиваясь. – Мысли забавные в голову пришли.
– Люблю, когда у девушки отличное настроение, – замечает он, не сводя глаз. Берёт бутылку, снимает проволочку, начинает раскачивать пробку. При этом улыбается широко, победоносно, как кот, который вот-вот доберётся до сметаны. Наверняка думает: «Напою девицу – и дело в шляпе». Как бы не так! У нас в детдоме была своя «академия пития» – выдержка, техника, конкурсы на выживание. Так что меня этим не прошибёшь.
Но что-то у него явно не клеится. Возится дольше обычного, ладони скользят по влажному стеклу. «Ну ты и горе луковое», – думаю. В итоге не выдерживаю, подскакиваю и выхватываю бутылку прямо у него из рук.
– Не умеешь – не берись, – цежу сквозь зубы.
Роман только рот раскрыл, чтобы достойно ответить, но тут «Чпок!» – и пробка, как из рогатки, улетает ему прямо в лоб. «Бум!» – и кавалер шмякается затылком о спинку сиденья.
– Ох ты ж! – срывается у меня.
И тут же: «Пш-ш-ш-ш-ш!» – струя шампанского, словно пожарный шланг, хлещет ему в голову. Я вцепилась в бутылку, но отвести струю не решаюсь: иначе зальёт всё купе, и нам придётся переселяться в другое. Пусть уж лучше один Роман искупается. Он сидит, запрокинувшись назад, волосы прилипли к лбу, рубашка покрыта тёмными пятнами, и при этом ухитряется облизываться, как довольный кот.
– Господи, прости меня, – вырывается у меня.
– Господи? – он приподнимает бровь. – Как приятно. Меня так ещё никто не называл.
– Ага, значит, шутить можешь. Значит, мозг не пострадал, – парирую тут же.
– Разве что репутация, – отвечает невозмутимо.
– И что с ней?
– Подмочена изрядно, – говорит с самым серьёзным видом. – Хорошо хоть я ещё не переоделся в купейное.
– В какое-какое? – не понимаю.
– Ну, это у меня с детства привычка. На долгую дорогу надевают особую одежду – удобную, мягкую. В детстве я часто так ездил с отцом.
Он поднимается, уходит в санузел. Слышу плеск воды, какое-то возня. А потом дверь распахивается – и я чуть не падаю со скамейки. Передо мной Роман, мокрый, довольный...
– Подай сумку, пожалуйста, – говорит нагло, как будто я ему жена.
У меня от наглости и мужской красоты буквально ком подступает к горлу. Я протягиваю ему сумку, дверь закрывается, и остаюсь сидеть, словно ошарашенная. Внутри всё дрожит от восхищения. О, как же он хорош! М-м-м… Ужасно, но теперь моя очередь становиться кошкой – изящной, грациозной, чуть игривой. Только вот Роман уже «макнул мордочку в сметанку», пусть и помимо воли, а я пока нет.
«Поскорее бы шампанского!» – бурлит мысль. Но Роман не спешит, выходит только когда считает нужным. И снова удивляет. Даже в такой степенной, почти официальной обстановке, он выглядит идеально: спортивный костюм из свежайшей коллекции Adidas – как будто только что снят с витрины, светло-коричневые слипоны, и всё на нём идеально сидит. Понимаю: не я его окунула в шампанское, а он сам, как по волшебству, отмылся и выпрямился. «Какой же ты красавчик», – мелькает мысль, и я молю себя, чтобы он не прочитал её в моих глазах.
– Пойдем в вагон-ресторан, – предлагает Роман, но скорее это мягкая директива, чем просьба. – Пока здесь наведут порядок.
Соглашаюсь без возражений. Идём в ресторан, и хотя оба одеты, скорее, по-домашнему, атмосфера заведения не давит. Даже забавно: обычно сюда приходят в вечернем, при полном параде. Но вечернее платье с туфлями для ужина в поезде? Серьёзно? Ни за что!
Садимся, изучаем меню. Я не слишком голодна, да и на ночь есть вредно. Роман же, похоже, пренебрегает условностями. Заказывает эскалоп из свинины с пюре. Но прежде просит принести… шампанское. – «Только откройте бутылку сами, пожалуйста», – добавляет с едва заметной усмешкой. Чувствую: это маленький вызов, камешек в мой огород.
Бутылку приносят, разливают по фужерам, пузырьки весело играют в свете ламп.
– За наше прекрасное путешествие! – поднимает тост Роман, взгляд блестит. – И разреши мне уже тебя Линой называть.
– Так и быть, позволяю, – улыбаюсь, немного кокетливо. Ну какая девушка устоит перед его обаянием?
Он смотрит на меня так, что я невольно вздрагиваю – взгляд лукавый, пронзительный, словно пытается заглянуть мне прямо в душу. Не знаю, что он там фантазирует. Мне одновременно смешно и тревожно – игра начинается, и правила, кажется, ставим мы оба.
«Нет, так нельзя! – ставлю себя на место. – Нам ехать ещё трое суток, а я от глупых желаний уже с ума схожу! Ни за что. Если я им поддамся, моя карьера будет кончена. Роман победит, станет правой рукой Жирафа и потом от меня избавится, как от конкурентки. Э, нет! То, чего я хочу, дело приятное, но не стоит его с бизнесом смешивать».
Роман будто не слышит моего внутреннего монолога, задумчиво смотрит куда-то в окно и вдруг спрашивает:
– У тебя есть прозвище?
– С чего вдруг такой вопрос? – интерес и лёгкая настороженность смешались в голосе.
– Я так понял, у вас в компании…
– Не у вас, а у нас, – поправляю его строго, но без злобы.
– Да, точно. У всех есть прозвища. Филипп Константинович – Жираф. Его секретарь – Гиена. Твоя помощница – Снежок. А ты кто?
– Конь в пальто, – отвечаю недовольно. Не стану же признаваться, что все прозвища придумала сама, но сделала так, что никто не знает об этом. Иначе можно лишиться работы.
– Скорее, милая лошадка, – парирует Роман, натыкаясь на мой острый взгляд.
– Я что, одну блогершу тебе напоминаю?
– Боже упаси! – машет руками он, будто отгоняя мысленный кошмар. – Нет, конечно! Просто ты сказала… Ну ладно.
– Вот и закроем тему, – спокойно ставлю точку.
– Банан, – неожиданно бросает он.
– Что банан? – нахмуриваюсь.
– У меня в универе прозвище было. Банан. Потом забылось, но недавно узнал, что коллеги на прошлой работе как-то прослышали и так за спиной называли, – говорит Роман, и уголки губ слегка дергаются в улыбке.
– Почему банан? – спрашиваю, а воображение уже рисует картинку.
– У меня тогда было мало денег. И я покупал бананы, они дешёвые были. Куплю связку, положу с собой штуки три и иду на занятия. Проголодаюсь – ем. Сокурсники увидели, вот и прилипло прозвище, – продолжает Роман, а глаза его сверкают весёлым воспоминанием.
– Ладно, уговорил. У меня тоже было, – соглашаюсь раскрыть маленькую тайну. – Но смотри: никому!
– Я могила! – шутливо отвечает он, и я вижу, что он наслаждается этим обменом.
– В детдоме меня звали Стрела. Потому что на месте долго сидеть не умею, мне постоянно нужны интересные занятия, проекты. Ну, и начальство учреждения не было от меня в восторге. Я никогда не бунтовала со всеми, а так… вела себя, как мне нравится.
Роман молча слушает, внимательный, будто впитывает каждое слово. В его глазах мелькает интерес. Ещё бы! Он, наверняка, домашний мальчик, про детдомы только слышал да в кино смотрел. А там – своя жизнь, свой социум, сложная система правил и иерархий. Как же ему понять всё это без опыта?
Я слегка улыбаюсь про себя. Наверное, ему любопытно, а мне приятно делиться. Внутри чувствую лёгкое тепло: эта непринужденная беседа превращает поездку в маленькое приключение, где правила формальности и дистанции постепенно растворяются.