Валентина Ивановна стояла у распахнутой калитки дачного домика и смотрела на заросшую травой дорожку, что вела к лесу. Ветер шелестел листьями старых берёз, и в этом шелесте слышались голоса прошлого. Дача пустовала уже третий год после смерти мужа, и теперь женщина приехала сюда впервые за всё это время.
— Ну что, мам, заходим внутрь? — дочка Света осторожно тронула её за плечо. — На улице прохладно, а дом нужно проветрить.
— Подожди немного, — тихо ответила Валентина Ивановна. — Смотрю на эту тропинку и вспоминаю, как мы с папой по ней в лес ходили. Он всегда говорил, что есть дорожки, которые ведут только вперёд, а есть такие, что возвращают нас в прошлое.
Света вздохнула. Мать после смерти отца стала слишком сентиментальной, постоянно что-то вспоминала, перебирала старые фотографии.
— Мама, давай лучше зайдём в дом. Посмотрим, что там с водой, с электричеством. Нужно решить, что делать с дачей дальше.
— Да-да, конечно, — Валентина Ивановна встряхнулась и направилась к крыльцу.
Дом встретил их затхлым воздухом и пылью. Мебель стояла накрытая простынями, окна были плотно закрыты. Валентина Ивановна прошла в гостиную и сдёрнула ткань с любимого кресла мужа. На мгновение ей показалось, что сейчас в дверях появится Николай Петрович с газетой в руках, как это бывало каждое утро.
— Света, открой окна, пожалуйста, — попросила она, присаживаясь в кресло.
— Мам, ты как? Не расстраивайся так, — дочь заботливо посмотрела на неё. — Может, не стоило сюда приезжать?
— Стоило. Обязательно стоило, — Валентина Ивановна провела рукой по потёртому подлокотнику. — Знаешь, я всю зиму думала об этом месте. Снились сны, будто папа зовёт меня сюда. Говорит, что есть что-то важное, что я должна найти.
Света покачала головой.
— Мама, это просто сны. Горе играет с нашим сознанием.
— Не всё так просто, доченька. Не всё.
Валентина Ивановна встала и подошла к окну. Та самая тропинка была отчётливо видна отсюда. Трава на ней примята не полностью — видно, кто-то всё же изредка по ней ходил. Соседи, наверное.
— А помнишь, как папа рассказывал про эту тропку? — спросила она у дочери. — Говорил, что она особенная, что ведёт к месту, где можно найти ответы на любые вопросы.
— Мам, ну это же его сказки были. Он любил всякие истории придумывать.
— Может и сказки. А может, и правда.
В дом ворвался свежий воздух, когда Света открыла окна. Вместе с ним прилетел звук голосов с соседнего участка.
— О, это же Валя приехала! — донёсся громкий женский голос. — Света, Светочка!
Через несколько минут калитка скрипнула, и во двор вошла соседка Зинаида Фёдоровна с корзинкой в руках.
— Валечка, родная моя! — она обняла Валентину Ивановну. — Как же я рада тебя видеть! Всё думала, когда ты наконец приедешь.
— Здравствуй, Зина. Вот решилась наконец.
— Правильно сделала. Дача без хозяев совсем заброшенная стала. Я, конечно, приглядывала, но это не то.
Зинаида Фёдоровна поставила корзинку на стол и достала оттуда домашние пирожки, банку варенья, огурцы.
— Угощайтесь, — сказала она. — А то небось с дороги голодные.
— Спасибо, Зиночка. Садись с нами чай пить.
Пока Света возилась на кухне, готовя чай, женщины разговорились.
— Зина, скажи честно — всё ли тут спокойно было эти годы? — спросила Валентина Ивановна.
— А что ты имеешь в виду?
— Да просто чувствую я что-то... Будто дом живой, будто ждёт чего-то.
Зинаида Фёдоровна помолчала, потом осторожно произнесла:
— Валь, а ты знаешь, что Николай Петрович в последние месяцы перед... ну, перед тем, как заболел, часто один в лес уходил? По той тропинке, что от вашего участка начинается.
— Как это один? Мы же всегда вместе ходили.
— Вот в том-то и дело, что один. Я несколько раз видела из окна — рано утром, когда ты ещё спала, он выходил и шёл по тропинке. А возвращался только к обеду. И вид у него был... задумчивый какой-то.
Валентина Ивановна нахмурилась. Муж действительно в последние месяцы стал более замкнутым, но она списывала это на усталость от работы.
— И что он там делал, как ты думаешь?
— Не знаю, Валя. Но однажды он подходил ко мне и спрашивал, не помню ли я, как эта тропинка появилась. Я говорю: «Коля, да она всегда тут была, сколько я помню». А он качает головой: «Нет, Зина, не всегда. Её кто-то проложил с определённой целью».
Света вернулась с чаем, и разговор перешёл на более привычные темы — урожай, погоду, дачные дела. Но мысли Валентины Ивановны крутились вокруг слов соседки. Что мог искать в лесу её Николай Петрович? О чём думал во время тех загадочных прогулок?
Когда Зинаида Фёдоровна ушла, Света принялась за уборку дома, а мать села в кресло мужа и задумалась. В памяти всплывали картины совместной жизни. Николай Петрович всегда был человеком скрытным, не любил делиться своими переживаниями. Но в последнее время его молчаливость стала особенно заметной.
— Мам, я нашла кое-что интересное, — Света вошла в комнату, держа в руках небольшую записную книжку. — Лежала в ящике папиного стола.
Валентина Ивановна взяла книжку. Почерк мужа, знакомые неровные буквы. На первых страницах были обычные записи — телефоны, адреса, напоминания о делах. Но ближе к концу записи становились странными.
«Тропинка помнит всё», — было написано на одной из страниц.
«Нужно найти то место. Время уходит».
«Если что случится — Валя должна знать правду».
— Что это значит? — тихо спросила Света.
— Не знаю, доченька. Совсем не знаю.
Валентина Ивановна перелистнула страницу. Там была нарисована схема — тропинка, от неё отходящие в разные стороны ответвления, а в конце один путь был обведён несколько раз.
— Смотри, он рисовал карту, — показала она дочери.
— Карту чего?
— Наверное, леса. Видишь, здесь наш дом, — она указала на прямоугольник в начале схемы. — А вот эта линия — тропинка. И куда-то она его вела.
На последней исписанной странице было всего несколько слов: «Большой дуб. Три шага на восток. Под камнем».
— Мама, по-моему, папа что-то там спрятал, — сказала Света. — И хотел, чтобы ты это нашла.
— Но зачем? И что это может быть?
— Не знаю. Но может, стоит пройти по тропинке и поискать этот дуб?
Валентина Ивановна посмотрела в окно. Солнце клонилось к закату, но времени ещё оставалось достаточно.
— А ты со мной пойдёшь?
— Конечно, мам. Только давай быстрее, пока светло.
Они оделись и вышли из дома. Тропинка начиналась сразу за калиткой и вела в глубь леса. Трава под ногами была мягкой, примятой. Кто-то действительно ходил здесь регулярно.
— Как красиво, — сказала Света, оглядываясь по сторонам. — Я забыла, какой тут лес.
Валентина Ивановна шла молча, вслушиваясь в звуки вокруг. Шелест листьев, треск сухих веток под ногами, где-то вдали стук дятла. Всё это было таким знакомым, родным. Сколько раз они с мужем гуляли по этим местам!
— Мам, смотри, тропинка раздваивается, — Света остановилась на развилке. — Куда идём?
Валентина Ивановна достала записную книжку и сверилась со схемой.
— По-моему, налево. Видишь, тут папа нарисовал поворот.
Они свернули на левую тропку. Лес становился гуще, деревья выше. Воздух пах прелой листвой и грибами. Где-то впереди послышался шум воды — наверное, ручей.
— А вон и большой дуб! — воскликнула Света, указывая на могучее дерево метрах в двадцати от тропинки.
Дуб действительно был огромным, гораздо больше окружающих деревьев. Его ствол был таким широким, что его едва могли бы обхватить три человека. Корни выступали из земли, образуя причудливые узоры.
— Три шага на восток, — прочитала вслух Валентина Ивановна. — А где восток?
— Солнце садится на западе, значит, восток там, — Света показала направление.
Они отмерили три больших шага от дуба и принялись искать камень. Долго искать не пришлось — под слоем опавшей листвы обнаружился плоский серый камень размером с крышку от кастрюли.
— Попробуем его поднять, — сказала Света.
Камень поддался не сразу, но усилиями двоих женщин они смогли его сдвинуть. Под ним была выкопана небольшая ямка, а в ней лежал завёрнутый в полиэтилен свёрток.
Валентина Ивановна бережно достала находку. Руки дрожали от волнения. Что мог спрятать здесь Николай Петрович?
— Давай дома откроем, — предложила Света. — Здесь уже темнеет.
— Нет, — решительно сказала мать. — Здесь. Он хотел, чтобы я нашла это здесь, значит, здесь и должна посмотреть.
Она осторожно развернула полиэтилен. Внутри оказались несколько фотографий, письмо и ещё какие-то бумаги.
Первая фотография заставила её ахнуть от удивления. На ней была она сама, совсем молодая, лет двадцати пяти. Стояла рядом с этим же дубом, только тогда он был гораздо меньше. А рядом с ней — мужчина, которого она не узнавала.
— Мам, кто это? — спросила Света, заглядывая через плечо.
— Не знаю. Не помню такого человека.
Она перевернула фотографию. На обороте рукой мужа было написано: «Валя и Андрей. Место нашей первой встречи. 1973 год».
— Андрей? — переспросила Света. — Мама, а кто такой Андрей?
Валентина Ивановна смотрела на фотографию и чувствовала, как что-то шевелится в глубине памяти. Лицо мужчины казалось знакомым, но она никак не могла вспомнить, где могла его видеть.
— Не помню, — тихо сказала она. — Совсем не помню.
Света взяла письмо.
— Мам, здесь написано: «Моей любимой Вале». Это папа писал.
Валентина Ивановна развернула листок. Знакомый почерк, дрожащие от болезни буквы.
«Валечка, если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом. Знаю, тебе будет больно узнать правду, но ты должна знать. Андрей жив. Он живёт в соседнем городе и часто спрашивает о тебе. Когда-то вы любили друг друга, но жизнь разлучила вас. Я знал об этом всегда, но молчал, потому что боялся тебя потерять. Теперь я понимаю — это было неправильно. Ты имела право выбирать. Прости меня. В конверте его адрес. Реши сама, нужна ли тебе эта встреча. Но знай — он тебя никогда не забывал. Твой Николай».
Рука с письмом медленно опустилась. Валентина Ивановна смотрела на фотографию и чувствовала, как память постепенно возвращается. Андрей... Да, был такой молодой человек. Они встречались незадолго до знакомства с Николаем Петровичем. Потом он куда-то исчез, и она решила, что он просто охладел к ней.
— Мама, ты помнишь его? — осторожно спросила Света.
— Начинаю помнить, — прошептала Валентина Ивановна. — Господи, сколько лет прошло...
В лесу становилось темно. Где-то ухнула сова, зашелестели листья. Тропинка, по которой они пришли, уже плохо различалась в сумерках.
— Мам, нам пора домой, — сказала Света. — А дома спокойно всё обдумаем.
Валентина Ивановна бережно завернула находку обратно в полиэтилен. В голове крутились мысли, воспоминания путались с настоящим. Получается, всю жизнь рядом с ней был человек, который знал о её прошлом то, о чём она сама забыла. И молчал. Молчал из любви или из страха?
Они медленно шли обратно по тропинке. Валентина Ивановна оглянулась на дуб, который растворялся в темноте. Место первой встречи... Интересно, что чувствовал Николай Петрович, когда приходил сюда один? О чём думал, глядя на это дерево?
Читайте еще: