Трое возвращались из многодневного маршрута. Усталость свинцом давила на плечи. Резиновые сапоги монотонно месили водянистую жижу мари.
Вот и долгожданный лагерь. В сумерках смутно проступал контур одинокой палатки. По мере приближения, радость возвращения сменялась неясной тревогой и предчувствием беды. Лагерь был пуст. Могильный холод кострища и хлопающий полог палатки только усиливали ужас очевидного: людей здесь нет, нет уже несколько дней, возможно с того самого момента, когда трое ушли в маршрут. Вернее, исчез только один человек - геолог Юра. Это он оставался здесь на эти дни один - составлять разрезы. И вот, его нет.
Вынужденные хлопоты с костром и ужином несколько отвлекли от тяжелых мыслей, но реальность действительности давила своей неизвестностью.
Продукты и спальный мешок были на месте. На импровизированном столе пухлой стопкой лежали секретные топографические карты. Все. Все без исключения. Не хватало только самого Юры.
Давность исчезновения делала бессмысленными ритуальные крики и пускание сигнальных ракет. Поиски, логично, относились на утро.
И только чаепитие принесло некоторую, хоть и эфемерную ясность: в палатке под блоком радиостанции обнаружилась записка от исчезнувшего. Лист из пикетажной книжки емко гласил: "Я ушел в Харьков". Это хоть как-то объясняло случившееся. Хотя, здравый смысл отказывался связать воедино Восточный Саян и это "ушел в Харьков". Саяны они вот здесь, вокруг, а Харьков - где-то там, далеко - далеко за Уралом. Вернее, очень далеко - почти в цивилизованной Европе.
Постепенно шок от адреналинового удара стал уступать место логике и, все стало становиться на свои места. Версия трагической случайности стала уверенно замещаться житейской действительностью. А более трезвые и спокойные размышления позволили совсем отказаться даже от планирования утренних поисковых работ.
Дабы несведущему читателю стал понятен столь резкий перепад в помыслах и действиях встревоженных коллег-геологов, следует сделать некоторый экскурс в историю бытия нашего исчезнувшего друга.
Семейная пара харьковских геологов, объединенная общей фамилией и геологическими наклонностями - одна из многих в нашей богом забытой экспедиции. Как и все прочие, они совершали ежегодный цикличный ритуал: сначала - подготовка к полевому сезону, а через полгода, после завершения того же сезона - процесс восстановления порядком остывшего семейного гнезда.
Первый заключался в весенней переправке детей к дедушкам-бабушкам в более обжитые районы страны, последний - в позднеосеннем возвращении чад назад, в мондинскую глухомань.
Следует подчеркнуть то, что вторая часть перемещений, как правило, проходила тяжело: не все дети радостно меняли дедо - бабушкин рай на суровую родительскую действительность. Порой только щедрые подношения и посулы позволяли как-то решать эту проблему.
У Валюх, такая фамилия была у наших героев, все это происходило так же, как и у всех, но с некоторыми своими нюансами. Вернее, несколько отличалась своеобразностью её весенняя стадия.
За зиму отпрыски вновь привыкали к своему, пусть и к суровому, но дому. И ехали в сторону благодатной Украины без особого трепета. Да и отец с матерью были рядом.
А вот процесс расставания с оставляемыми на месяцы чадами давался тяжело. Особенно маме Валюхе, точнее Вале Валюхе. Как-то так случалось, что эти несколько дней на теплой родине подрывали ее трудовой пыл и, она, в конечном счете, никак не хотела возвращаться в суровые бурятские горы. С каждым годом обратный отъезд превращался во всё более тяжелую проблему звенящих нервов и горячих слез.
Вот и в этот раз, обратная дорога представляла собой тракт плача длиною в добрую половину огромного Союза....
В Мондах Валюх закрутил водоворот производственных проблем. В конечном счете, в результате организационных перетрубаций, такое было не редкость - они оказались в разных отрядах: он – в самом удаленном, она – вблизи унылого бурятского улуса, хоть и удаленного, но все-таки населенного пункта.
Вот это того факта разделения и так осиротившей семьи, не смогла вынести Валюха.....
Горечь разлуки с детьми и обида на мужа, такого послушного ситуации, сподвигнули её на отчаянный шаг - бросить работу и уехать к детям…
Для времен социализма это выглядело очень смело и, аморально... Это был безумный вызов советской системе и подрыв целостности единого порыва рабочего класса и трудовой интеллигенции в эпохальном поступательном движении к коммунизму...
Руководство экспедиции было крайне обескуражено и озабочено произошедшим, но поразмыслив, списало все на «бандеровскую сущность западной хохлуши» со всеми проистекающими выводами.
Так может быть все на этом бы и закончилось, но сердобольный экспедиционный радист втихаря, благо связь была голосовая, сообщил Юре о произошедшем. Далее последовало уже известное.
Прошел месяц с описанных событий и вдруг в столичном селе материализовалась цветущая чета Валюх. Умиротворенная и счастливая, готовая к новым трудовым подвигам во славу всемогущего и нерушимого Союза.
Полевые работы продолжились, но уже никто не рисковал даже подумать отправлять их в разные партии. И это было мудрое решение, надолго укрепившее трудовую дисциплину: к весне у Валюх родился долгожданный наследник Тарасик. И жизнь потекла спокойно и монотонно в направлении дальнейшего совершенствования «социализма с человеческим лицом»...
#монды #горы #саяны #экспедиция #геологи #мемуары #рассказы