— Что вы сидите в этой конуре? Продали бы квартиру Ани — и уже жили бы в просторной трёшке! В семье не должно быть «моё» и «твоё»!
Анна застыла в коридоре, прижавшись спиной к стене. В руках она сжимала пакет с продуктами — только что вернулась из магазина. Голос свекрови доносился из кухни громко и уверенно, как всегда.
Сквозь приоткрытую дверь она видела спину Дмитрия. Он сидел за столом, склонив голову, а Валентина Николаевна стояла рядом, энергично жестикулируя. На столе дымилась её фирменная картошка с грибами — свекровь любила приходить со своей едой, подчёркивая, что Анна готовит «не так».
— Мам, ну хватит уже об этом, — устало отозвался Дима.
— Как хватит? Вы ютитесь в однушке, а могли бы...
Внутри у Анны всё закипело. Её квартира — подарок отца, единственная настоящая опора — снова стала разменной монетой в чужих планах.
***
Анна тихо поставила пакет на пол и прошла в кухню. Валентина Николаевна тут же замолчала, окинув невестку долгим, оценивающим взглядом.
— А, пришла. Я Диме принесла нормальной еды, а то вы всё на полуфабрикатах сидите, — сказала она, открывая крышку контейнера с борщом.
Анна молча начала раскладывать продукты в холодильник. Знакомый запах супа наполнил тесную кухню, и от этого ей стало ещё теснее. Квартира досталась ей от отца пять лет назад — тридцать два квадрата в панельной многоэтажке, но своё жильё, своя крепость. «Пусть у тебя всегда будет угол, что бы ни случилось», — сказал отец тогда. Анна вспоминала эти слова часто.
С Дмитрием они были женаты три года. Он работал программистом, она — бухгалтером. Жили скромно, но откладывали на будущее: на двушку или трёшку, где можно будет спокойно растить детей. План был простой и честный — копить, не торопиться с долгами.
Но Валентина Николаевна видела всё иначе.
— Мам, мы же обсуждали это сто раз, — Дмитрий потёр переносицу. — У нас свой план.
— Планы, планы… — махнула рукой свекровь. — Мне шестьдесят, а внуков всё нет. Вы в этой коробке и ребёнка не заведёте!
Анна нахмурилась, но промолчала. Ей вспомнился прошлый год, когда свекровь ещё ходила без звонка. Один раз она застала её в своей спальне, раскладывающей вещи «по порядку». Тогда Анна впервые жёстко поставила границу. Ключи вернули, визиты теперь только по договорённости.
Свекровь обиделась, потом переключилась на новую тему. И теперь эта тема звучала при каждом удобном случае.
— Продайте квартиру Ани, добавите ипотеку — и сразу в трёшку переедете. Чего тянуть-то?
— Мам, это квартира Ани. Это её решение, — Дмитрий пытался говорить спокойно.
— Вот именно — «её»! — повысила голос Валентина Николаевна. — Вы семья или как?
Анна почувствовала, как в груди снова поднимается волна раздражения.
***
После ухода Валентины Николаевны Анна молча убирала со стола. Картошка с грибами так и осталась нетронутой — аппетит пропал у обоих.
— Слушай, — Дмитрий откинулся на спинку стула, — а может, мама в чём-то права? Математика простая: продаём твою однушку, берём ипотеку, и через месяц уже в трёшке.
Анна замерла с тарелкой в руках. Вот оно началось.
— Дим, мы же договорились — копим первоначальный взнос, потом берём ипотеку.
— Копим, копим... Ещё года два минимум. А цены растут быстрее, чем мы откладываем.
Он встал, подошёл к окну. На подоконнике стояла его кружка с надписью «Лучший программист» — Анна подарила на прошлый день рождения.
— Мама каждую неделю об этом талдычит. Честно говоря, за дол бала уже, — он почесал затылок. — Но логика в её словах есть.
Анна почувствовала, как внутри поднимается тревога. Ещё месяц назад он отмахивался от материнских советов, а теперь уже «логика есть». Валентина Николаевна умела долбить в одну точку — методично, настойчиво, пока не добьётся своего.
— Дим, это моя квартира. Моя подушка безопасности.
— Наша, Ань. Мы же семья.
Она посмотрела на мужа. Если он так легко поддаётся материнскому давлению в этом вопросе, что будет дальше? Когда родятся дети? Валентина Николаевна и там найдёт, что покритиковать.
***
Две недели спустя они сидели за длинным столом у Диминой тётки Ларисы — отмечали её шестидесятилетие. На столе теснились селёдка под шубой, холодец и тарелки с домашними пирожками. Анна на кухне нарезала оливье, когда сквозь смех и звон бокалов прорезался знакомый голос Валентины Николаевны:
— Да что там копить! У Ани же квартира есть. Но она не хочет делиться — ей важнее её квартирка, чем общее будущее с моим сыном.
Анна застыла с ножом в руке. Даже шумные разговоры в гостиной стихли — гости переваривали услышанное. Она медленно вышла, держа салатник, будто щит.
— Это семейное дело, мам, — негромко сказал Дмитрий. Но по его лицу было видно: слова матери его задели.
— Какое семейное? — Валентина Николаевна повысила голос. — Семья — это когда всё общее! А у вас до сих пор «моё» и «твоё»!
Тётя Лариса неловко закашлялась и подняла бокал:
— Может, выпьем уже за именинницу?
Но свекровь не унималась:
— Вот Марина с Серёжей — те да, семья! Всё пополам, вместе купили квартиру.
Анна поставила салатник на стол и села рядом с мужем. Под столом нашла его руку — холодная, напряжённая ладонь.
Остаток вечера прошёл под вязким слоем недосказанности. Смех звучал натянуто, тосты — торопливо. Анна почти не ела, только перекладывала кусочки по тарелке.
Дорога домой тянулась молчанием. В машине свет фар резал темноту, дворники лениво скребли по стеклу. Дмитрий первым нарушил тишину:
— Может, мама права? Мы три года женаты, а у тебя до сих пор запасной аэродром.
Анна резко повернулась к нему:
— Дим, это не аэро дром. Это страховка. Для нас обоих. И для будущих детей.
— Страховка от чего? От меня?
— От жизни, — тихо сказала она. — Если ты заболеешь, потеряешь работу… или я уйду в декрет. Квартиру не отнимут. Это крыша, и она всегда будет с нами.
Он молчал, крепко сжимая руль. На панели мигал зелёный поворотник, а разговор повис между ними тяжёлым грузом.
***
Дома Дмитрий молча прошёл в спальню. Анна слышала, как он меняет рубашку, потом шум воды в душе заглушил её мысли. Она поставила чайник, заварила его любимый чай с бергамотом и оставила кружку напротив себя.
Он вышел в старой футболке и спортивных штанах, волосы ещё влажные. Сел за стол, обхватил кружку ладонями, будто ему было холодно.
— Ань, я хочу понять. Объясни нормально, без обид.
Анна глубоко вдохнула:
— Дим, я боюсь остаться без опоры. Помнишь Ленку, мою однокурсницу? Они с мужем продали её квартиру, вложились в бизнес. Всё прогорело. Сейчас она с ребёнком снимает комнату у знакомых, а муж спивается. Я не хочу так.
— Но я же не собираюсь в бизнес… — растерянно сказал он.
— Тут не в бизнесе дело, — перебила она. — Если мы продадим, у нас останется только долг. А так у нас будет крыша над головой. Даже если жизнь повернётся не так.
Дмитрий нахмурился:
— То есть ты мне не доверяешь?
— Доверяю, — спокойно ответила Анна. — Но я хочу, чтобы и у наших детей была гарантия, что они не окажутся на улице. Это не против тебя, Дим. Это за нас.
Он отставил кружку, провёл рукой по лицу. Долго молчал, потом тихо усмехнулся:
— Знаешь, а ведь ты права. Батя тоже всегда держал заначку. Мама ругалась, но он говорил: «Пусть будет хоть что-то своё».
Анна почувствовала, как у неё внутри отпустило. Впервые за долгое время они наконец оказались на одной стороне.
***
На следующий день Дмитрий позвонил матери. Анна слышала разговор из кухни — он специально не закрыл дверь в комнату.
— Мам, нам нужно поговорить… Нет, не о квартире. О границах.
Анна перестала резать морковь, затаила дыхание.
— Мы с Аней сами разберёмся с жильём. И прошу тебя больше не поднимать эту тему. Ни наедине, ни при родственниках.
В трубке что-то возмущённо затрещало. Дмитрий сидел на диване, свободной рукой массируя виски.
— Мам, я не спрашиваю. Я ставлю тебя в известность. Это наше решение.
Валентина Николаевна, судя по голосу, перешла на привычные жалобы и обиды. Дмитрий выдохнул, сказал твёрдо:
— Ты всегда желанный гость. Но только если уважаешь наш выбор.
После разговора он вышел на кухню, обнял Анну сзади, положив подбородок ей на плечо.
— Пообижается пару недель. Потом отойдёт.
— А если нет? — тихо спросила Анна.
— Отойдёт. Она внуков хочет, а их без нас не получить, — он усмехнулся, стараясь разрядить напряжение.
В квартире стало необычно тихо. Ни звонков, ни упрёков, ни «случайных» визитов. Валентина Николаевна действительно исчезла из их жизни на пару недель. Анна даже ловила себя на том, что стала просыпаться спокойнее, без ожидания нового конфликта.
А потом, словно ничего не случилось, раздался звонок: бодрый голос свекрови поинтересовался рецептом пирога. Ни слова про квартиру, ни намёка на прежние разговоры. Словно и не было тех бурь. Но в этой показной непринуждённости чувствовалась тишина настороженная — как перед грозой. Анна понимала: спор затих, но не исчез.
***
Прошло три месяца. Анна стояла у плиты, помешивая борщ — Валентина Николаевна научила её своему фирменному рецепту ещё в прошлом году. Ирония судьбы.
— Мама опять звонила, — Дмитрий вошёл в кухню, положил телефон на стол. — Советует нам присмотреть дачу. Говорит, ребёнку нужен свежий воздух.
— Ребёнку? — Анна подняла бровь.
— Ну, будущему. Когда-нибудь.
Они переглянулись и рассмеялись. Валентина Николаевна не изменилась — просто сменила тему атак. Но теперь это звучало как белый шум.
— Кстати, я подсчитал, — Дмитрий открыл ноутбук. — Если откладывать по нашему плану, через год соберём на первоначальный взнос. Без продажи твоей квартиры.
— Нашей страховки, — поправила Анна.
— Да, нашей страховки.
Борщ забулькал. Анна сняла кастрюлю с огня, разлила по тарелкам. Обычный вечер обычной семьи. Только теперь она знала: борьба за границы — это марафон, а не спринт. И главное — они бегут его вместе, в одной команде.
В телефоне пришло сообщение от свекрови: «Видела объявление, продают дачу недорого!»
Анна улыбнулась и выключила звук.
Рекомендуем к прочтению: