Улыбнись и Попробуй

— Может, ей ещё банковскую карту передать? — Кира швырнула на стол банковский конверт, который только что подняла с тумбочки в прихожей. Денис застыл в дверях кухни, стягивая шарф. За окном ноябрьский дождь барабанил по карнизу, в квартире пахло тушёной капустой и свежим хлебом. На столе дымились две тарелки с ужином, рядом — нарезанные помидоры, сметана в глиняной плошке. Уютный вечер превратился в минное поле. — Это от «Быстроденьги», — Кира ткнула пальцем в логотип микрофинансовой организации...

Утреннее солнце едва пробивалось сквозь занавески, когда Илья услышал странные звуки из кухни. Не плач, но что-то похожее на всхлипы. Он накинул халат и, стараясь не разбудить жену, прошёл по коридору. На кухне, съёжившись на стуле, сидел Петя. Перед ним стояла тарелка макарон, и мальчик торопливо запихивал в рот еду, словно опаздывал на поезд. По щекам текли редкие слёзы, которые он украдкой вытирал рукавом пижамы. — Петруша, ты чего так рано встал? — удивился Илья, присаживаясь рядом. — Макароны ешь? Ты же по утрам обычно...

Звонок в дверь застал Алину за завтраком. Она доедала овсянку, листая в телефоне рабочие чаты. На кухне всё ещё стояли коробки с посудой — переехали только неделю назад. В дверь звонили настойчиво, не переставая. Алина посмотрела в глазок — свекровь. Валентина Ивановна стояла в чёрном пальто, держала в руках клетчатую сумку. — Пора и вам отплатить добром за добро, — заявила она с порога, не здороваясь. — Что? — Алина отступила, пропуская её в прихожую. — Вы должны помочь Мише. Ему негде жить, — отчеканила Валентина Ивановна, глядя на невестку так, будто та уже была в чём-то виновата...

— Чтобы вам было где жить — мы дарим вам квартиру! Голос Маргариты Ивановны дрожал от волнения, когда она произносила эти слова в микрофон. По залу прокатилась волна восторженных криков и аплодисментов. Гости вскакивали с мест, тянулись с бокалами, чтобы чокнуться с соседями. Молодожёны — Вика в белоснежном платье и Илья в идеально сидящем костюме — бросились обнимать родителей невесты. А за дальним столиком, почти у самого выхода, сидела Анна. Старшая дочь. Её пальцы судорожно сжимали ножку бокала...

— Пап, я тут подумала, — Марина ворвалась в квартиру, словно ураган. Швырнула сумку на стул и, не снимая пальто, прошла в гостиную. Семен Степанович сидел в своем любимом кресле у окна. — Мы с Артемом решили продать квартиру и купить что-нибудь поближе к центру, — начала она без предисловий, доставая телефон. — Тут уже нашли покупателей, готовы дать хорошую цену. Семен Степанович медленно повернулся к дочери. В полумраке комнаты её лицо казалось чужим — резкие черты, поджатые губы, взгляд, скользящий по экрану смартфона...

— Мы всё решили, дети. Справедливо и по-честному. Валентина Петровна произнесла эти слова с такой уверенностью, словно объявляла о великом благе. Её худые пальцы с обручальным кольцом, потускневшим от времени, постукивали по тонкой папке с нотариальными бумагами. Настенные часы — подарок на серебряную свадьбу стариков — отмеряли секунды нарастающего напряжения. Тик-так. Тик-так. Марина сидела напротив свекрови. Рядом с Валентиной Петровной хмурился Алексей Николаевич, его взгляд блуждал где-то между окном и старым сервантом...

— Квартиру я Наташе отдам. А сама к тебе переберусь. У тебя места много. Всё равно ты одна живёшь. Анна Николаевна открыла папку с нотариальными документами. — Что, мам? — переспросила Лена, не веря ушам. — А то, — Анна Николаевна сняла очки, протёрла краем фартука. — Наташке с Витей и детьми тесно в двушке со свекровью. А моя квартира — трёхкомнатная. Им нужнее. За окном гудели машины. В соседней квартире включили телевизор — новости на полную громкость. Лена поставила чашку на стол. Руки слегка дрожали...

— Давай разведёмся. Так будет честнее. Я оформлю ипотеку на себя, а ты потом впишешься, когда выйдешь из декрета. Аня сидела у окна, поглаживая округлившийся живот, когда её муж Дмитрий произнёс эти слова. В одной руке он держал чашку чая, в другой — телефон, и говорил таким сухим, деловым тоном, будто обсуждал покупку стиральной машины. Аня подняла глаза на мужа, пытаясь найти в его лице хоть намёк на шутку, но увидела только холодную решимость. — А то ты сидеть дома будешь, а я платить. Это несправедливо, — добавил Дмитрий, не отрываясь от экрана телефона...

– Господи, за что мне это... – прошептала Мария Сергеевна, прижав ладонь к груди. Она только что переступила порог собственной квартиры, и картина, открывшаяся её взгляду, заставила сердце сжаться. На паркете расползались липкие пятна яблочного сока. По обеденному столу были рассыпаны хлебные крошки вперемешку с кусочками печенья. Кошка Муся деловито вылизывала тарелку с остатками манной каши прямо на полу у дивана. Ковёр в гостиной превратился в ми нн ое поле из кубиков, машинок и кукол. Из детской...

— Купите мне квартирку, детки. Я её сдавать буду. Чтобы не зависеть от вас. А вдруг вы не сможете помогать, а я уже старая. Голос Галины Ивановны звучал жалобно, но с той особенной твёрдостью, которую Анна научилась распознавать за три года замужества. В маленькой съёмной квартире повисла тишина. На столе остывал суп из пакетика, пара ломтиков вчерашнего хлеба лежала на общей тарелке, в старых кружках медленно остывал чай. Анна застыла с ложкой в руке, наблюдая, как Сергей медленно отодвигал свою тарелку...

Кухня заполнилась утренним солнцем и ароматом свежесваренного кофе. Анна Сергеевна медленно помешивала сахар в чашке, прижимая телефон плечом к уху. — Хорошо, что каникулы кончаются, внука буду чаще видеть! — бодрый голос матери звучал так, словно между ними никогда не было того майского вечера. Перед глазами Анны мгновенно всплыла картина: мамины руки, протягивающие аккуратно сложенный листок с колонками цифр, и внизу — жирным маркером выведенная сумма: сто пятьдесят тысяч рублей. Чай остывал. В груди поднималась волна раздражения, смешанного с горечью...

— Работать? Я? Это обязанность мужа! Пусть старается! Светлана Николаевна всё ещё слышала этот голос, хотя трубка уже лежала на кухонном столе. Её пальцы дрожали — то ли от возмущения, то ли от усталости. Шестьдесят два года, а руки всё ещё помнили, как она сама когда-то работала на двух работах, чтобы поднять детей. Маленькая кухня в панельной девятиэтажке казалась ещё теснее от тишины. Скатерть с выцветшими маками — подарок на серебряную свадьбу — покрывала стол, на котором громоздились счета за коммуналку...