Дочерний долг
Но вся эта загадочная история хранилась в глубочайшей тайне, родители Лизы, довольно рано покинув этот свет, унесли ее с собой, а на могилку к Ленечке Елизавета всегда ходила одна, иногда тайком. Муж знал о ее потере, но ему раз и навсегда запрещалось об этом говорить или даже заикаться.
- Это моя боль, мой крест, и я хочу нести его одна до конца дней моих, - заявила она мужу, рассказав однажды в подробностях всю историю своей несчастной первой любви и потери одного из сыновей.
Но вот она все же проговорилась, первый раз в жизни! Поделилась с малознакомым человеком своей тайной, и на ту беду приемная дочь услышала ее откровения.
Татьяна до сих пор помнила этот разговор мамы с Максимом, но у нее не было шанса поговорить с ней об этом. Как скажешь, как такое спросишь? Да и мама не искала близости с дочерью, была в ее присутствии угрюма, молчалива, и холодна.
После свадьбы мама уехала. Эдик и Лика забрали ее с собой, как и собирались, а у Татьяны на душе остался след то ли грусти, то ли разочарования. Ей казалось, что она чего-то не доделала, что-то упустила. И это чувство долго не отпускало ее.
А Максим при всем при этом был очень счастлив, всегда весел и любвеобилен. Да, он оказался хорошим мужем, верным другом, нежным, любящим и надежным партнером в жизни.
Татьяна с головой окунулась в работу и почувствовала себя намного увереннее. В первый ее рабочий день в магазин доставили огромную корзину роз изумительной красоты.
К букету прилагалась поздравительная открытка от Франко Грюони:
«Моим хорошим друзьям, моей очаровательной партнерше по бизнесу Татьяне и моему помощнику в деле Максу, в честь их бракосочетания!»
Это был неожиданный подарок. Корзина с розами просто классически вписалась в интерьер, была установлена на самом видном месте, и, отражаясь в зеркалах, наполнила зал тонким ароматом.
Максим, заехавший вечером за женой, оценил подарок по достоинству, сделал фото роз и, прочитав поздравление, удовлетворенно хмыкнул:
- Молодец, Франко. Проявил должное внимание. Уважаю.
Наступило лето, неожиданно жаркое для Москвы. На улицах было знойно и пыльно, с утра город омывали струями свежей воды, но к обеду от этой свежести не оставалось и следа.
Татьяна целый день спасалась в магазине, где неустанно работали кондиционеры, создавая комфортную прохладу, а вечерами жара спадала и становилось терпимее.
Максим заговорил об отпуске.
- У нас даже свадебного путешествия не было, дорогая. Давай все бросим к лешему и махнем куда-нибудь. На Мальдивы, например. Хочешь, путевки достану?
- Максим, ну подожди. Я и так работала спустя рукава последний месяц, то мама, то свадьба, теперь отпуск. Нет, дай мне все взять в свои руки, влиться в бизнес по-хорошему, отпустить Изольду в отпуск, она уже намекала. А потом уж и мы с тобой съездим. Где-нибудь в августе-сентябре.
Максим сник и приуныл. Ему хотелось моря, солнца, пляжа и любимую женщину, которой он может владеть безраздельно, наслаждаясь своей, а самое главное, ее любовью. Но этих радостных дней еще ждать и ждать.
За окном изнывал от июньского зноя изрядно поднадоевший город, вливаться в рабочий процесс приходилось с полной отдачей, а вечерами, усталые и разморенные жарой, молодые супруги валились с ног, едва переступив порог дома и утолив жажду холодным пивом или минералкой.
Спасали выходные дни, когда им удавалось выбраться на природу, к воде или окунуться в подмосковную лесную прохладу. У них было несколько любимых местечек, куда они и наезжали каждый свободный выходной.
Но и это удовольствие продлилось недолго. Жара спала, стала легче дышать, но зато зачастили дожди. Татьяна, правда, мало обращала внимания на капризы погоды, ей было не до этого. Она старалась выполнить намеченный ею и Франко план по продажам, а продажи шли как раз не очень хорошо.
Время отпусков, богатенькая публика разъехалась по курортам, а приезжих гостей столицы больше интересовали необъятные московские рынки, нежели эксклюзивные бутики.
Да и реклама уже, вероятно, примелькалась. Нужно было придумывать что-то новое, и Татьяна задумала показ моделей с распродажей.
Нужно было помещение, опять-таки широкая реклама этого мероприятия, подготовка пригласительных билетов, буклетов. И всем этим они вплотную занялись с Изольдой, как только та вернулась из отпуска.
Татьяна уже знала, что девушка провела его в Милане. Вернулась она оттуда респектабельно-красивой, но немного грустной и задумчивой.
- Что-то не так? – спросила ее как-то Татьяна. – Ты грустишь все время, или мне показалось? Как Франко? Нога прошла, гипс сняли?
- Да, прошла, и гипс сняли, но наложили тугую повязку. Он все еще прихрамывает слегка.
- Но надеюсь, он смог показать тебе Италию, вы с ним съездили куда-нибудь, или только в Милане провели время?
- Да, мы побывали в Вероне и в Венеции. А в Рим не смогли выбраться. Далековато, а Франко занят вечно, им какие-то новые идеи обуревают.
- Ты его вдохновляла, наверное.
- Не думаю. Он какой-то странный был в этот раз. Куда-то все спешил, пропадал, а взамен этого дарил мне наряды, то одно, то другое. Я, конечно, не отказывалась, но…
Изольда замолчала, а Татьяна додумала ее мысль: «… но рассчитывала на большее».
- Не грусти. Франко - мужчина своеобразный. Он добрый, любит красивых женщин и красивую жизнь. Ты ему ее скрасила своим появлением. Будут у вас еще встречи, я думаю. Сюда-то он не собирался? Я с ним уже давно не разговаривала.
Изольда неопределенно пожала плечами, и разговор на этом закончился.
В конце августа в Гостином дворе намечалась очередная неделя моды в Москве, нужно было спешить. По правде говоря, они немного припозднились с заявкой, пришлось поднапрячься, заручившись официальным запросом самого господина Грюони, имя которого было уже на слуху в московском мире моды.
Да и Максим постарался, привлек свои связи. Так или иначе, они на это престижное мероприятие попали, но с настоятельной просьбой присутствия самого «маэстро».
Татьяна немного растерялась. Но Максим конечно же поддержал эту инициативу и стал настаивать на немедленном звонке в Милан.
- Во-первых, тебе деньги нужны, чтобы все проплатить не из кассы, а из специального источника, пусть Франко выделяет средства. Во-вторых, чем раньше ты его пригласишь, тем больше времени у него будет, чтобы организовать свою поездку. Не тяни, Танюша, звони давай.
Пришлось подчиниться. Франко страшно обрадовался ее звонку. Про участие в неделе моды в Москве он уже знал из ее электронного письма, но разговор, как ни странно, начал ни с этого.
- Как ты живешь, сеньора далла фолла? Я скучаю. Я создал две уникальные модели, специально под твой стиль и фигуру. Ты у меня все время перед глазами, когда я что-то этакое придумываю.
- Франко, я счастлива, правда. Быть музой такого мастера, как ты – это дорогого стоит.
- Ничего это не стоит! Это называется вдохновение, Танечка.
Татьяна хотела сказать что-то о новых нарядах Изольды, которые она привезла из Милана. Они тоже созданы под вдохновением? Но сдержалась. Эти мелочные женские разборки были не в ее характере.
- Франко, послушай, мы попали на неделю моды, уже точно, но организаторы хотели бы, чтобы ты почтил их своим присутствием. И я их понимаю. Мы будем демонстрировать твои эксклюзивные модели, ты выступишь, как создатель, а затем они попадут на распродажу и при твоем непосредственном участии существенно подскочат в цене. Ты сможешь приехать?
Франко Грюони долго не раздумывал, он дал свое согласие и дальше разговор потек по деловому руслу: деньги, вложения, реклама, и все по давно накатанной схеме.
Бизнес есть бизнес, и он прежде всего. От этого золотого правила Татьяна старалась не отступать.
Наступил август, до недели моды оставалось совсем немного времени, шла усиленная подготовка этого мероприятия, основной частью которой являлся набор девушек для показа.
Работа интересная, кропотливая, и Татьяна поручила ее Изольде. Были отобраны модели одежды, которые будут представлены, и Миллер должна была подобрать профессиональных манекенщиц.
Все шло своим чередом, удивительно гладко, без сучка, без задоринки, как говорят. Татьяна с Максимом ушли с головой в подготовку к мероприятию, как вдруг однажды поздним субботним вечером позвонил Эдик.
- Танюша, а я к тебе с просьбой. Понимаешь, нам с Ликой тур подвернулся на две недели, круиз по Средиземному морю. Со скидкой. Ты не смогла бы вырваться, чтобы с мамой побыть? С Натальей она оставаться боится. Уж чего, не знаю, но я ее не уговорил. Про поездку к тебе в Москву она и слышать не хочет.
У Татьяны опустились руки.
- Когда, Эдик?
- Ну вот со следующей недели, а двадцать пятого августа мы уже вернемся.
«Как раз перед самым показом», - мелькнуло у Тани в голове, и она ужасно расстроилась.
- Эдик, послушай, - сказала она просящим тоном, - вы не могли бы перенести свой круиз ну хотя бы на начало сентября. Понимаешь, я не могу сейчас.
Но как оказалось, путевки были уже выкуплены, а так как со скидкой, то возврату и обмену не подлежали. Татьяна вновь попала в жесткую вилку: любимая и интересная работа или выполнение дочернего долга.
Конечно, с учетом всех известных обстоятельств, она бы выбрала первое, но она любила брата, она не могла его так серьезно подставить. В конце концов, на показ она попадает, ну а всю подготовку уже придется проводить без нее. Она полностью ляжет на плечи Изольды и Максима.
Хорошего во всем этом было, конечно, мало. Но как часто в жизни нам приходится делать выбор не в свою пользу. Обстоятельства бывают сильнее нас, а больная мама – это вообще не обсуждается. Надо все бросать, ехать и помогать.
Эту мысль она донесла до Максима тем же вечером, когда они сидели в ночном кафе после напряженного трудового дня, пили легкое вино и закусывали сыром и фруктами.
- Понимаешь, у меня в эту неделю будет очень много работы в редакции, так как потом я уже откомандирован на освещение недели моды в Гостином. До этого надо кое-что доделать, подчистить и сдать главному. Он уже и так косо смотрит, говорит, что я совсем уже перешел на службу к своей жене. Шутка, конечно, но в каждой шутке, сама знаешь, есть лишь доля шутки.
- Понимаю, ты и не обязан пропадать в бутике. Занимайся своими делами. Просто, если что, Изольда могла бы обратиться к тебе за помощью.
Вечер получился немного напряженным и грустным, а через пару дней Татьяна уже уехала в свой родной город, чтобы скрасить маме одиночество в отсутствие сына с невесткой.
По дороге она как раз подумала о том, что надо будет вывести маму на разговор о своем прошлом, о своих родителях. Только как его начать? Мама ведь не тот человек, который охотно раскроет перед ней все свои тайны. Но другого случая ей может не представиться!
С этими тяжелыми думами Татьяна наконец добралась до дома брата и была встречена очень тепло и радостно. Лика подбежала к ней с сияющими глазами, в которых все-таки проглядывала усталость и озабоченность, она крепко обняла Таню и поцеловала в щеку.
- Спасибо тебе, Танечка. Извини нас, ладно?
- Мы больше так не будем, - шутливым голосом пробасил Эдик и тоже расцеловал сестру.
Она была очень рада видеть своих родных, но тут сверху спустилась мама, заботливо поддерживаемая под локоть посторонней женщиной, Натальей судя по всему. Мама подошла к Тане вплотную, вгляделась в ее лицо и проговорила:
- А, это вы опять? Вы что же, без предупреждения в гости нагрянули?
Таня сразу не нашлась, что сказать, Лика закатила глаза, а Эдик ответил:
- Мама, наша Таня приехала, ты спросонья не узнала ее, что ли?
Елизавета Тимофеевна небрежно пожала ей руку, затем развернулась и пошла в сторону столовой.
- Сварите мне кофе, Наталья, - попросила она скрипучим, будто уставшим голосом и уселась за стол.
Эдик подхватил Татьяну под руку и повел в гостевую комнату, которая одновременно служила кабинетом. Там стоял удобный диван, поэтому спать было можно, и даже с комфортом.
- Когда мы уедем, можешь перебраться в нашу спальню, там тебе будет намного удобнее, - сказал ей брат, а Таня все же не выдержала и спросила:
- Эдик, вот что я тут делаю, а? Мама меня даже не узнает. Как я буду принимать участие в процессе ухода за ней? Она что, даст себя помыть или покормить?
- Танечка, ну перестань, она больной человек. Ну не можем же мы ее совсем на чужую женщину бросить? Тем более Наталья по договору имеет два дня выходных в неделю. Они у нее не фиксированные, она сама дни выбирает.
- Час от часу не легче! – высказалась Таня, а про себя все же решила, набраться терпения и отслужить свою вахту добросовестно. – Как Хома Брут в церкви с панночкой, честное слово! Боюсь, не хочу, а надо.
- Ну и сравнения у тебя, - посмеявшись, сказал Эдик. – Я надеюсь, все будет не так ужасно. У мамы бывают приливы хорошего, благодушного настроения, и довольно часто, между прочим. А если ссора какая или недовольство, не переживай, она через час уже и не вспомнит.
- Ладно, пошли вниз, надо, чтобы она ко мне привыкала потихоньку. Ты уж ей как-нибудь внуши, пожалуйста, что я дочь, приехала повидаться и побыть с ней в ваше отсутствие, чтобы она хоть понимала, кто есть кто, и что к чему.
Эдик согласно закивал и они спустились вниз, где мама с Ликой уже пили кофе и мирно беседовали.
Эдик с Таней присоединились к ним, и мама неожиданно сказала:
- Я с Анжелой сейчас поговорила, извини, дочь, я не узнала тебя сразу. Какое-то помутнение нашло. У меня бывает последнее время.
- Ну что ты, мамочка, я понимаю, - ответила Таня и обняла маму. – Я приехала погостить, мы с тобой побудем вдвоем, пока Эдик с Ликой съездят отдохнуть, а Наталья нам поможет.
- Да я знаю, мне Лика сейчас все рассказала, - заявила мама, как будто только что обо всем узнала.
Но это было не так страшно, самое главное, она называла всех по именам и понимала, что происходит. Таня воспряла духом. Они еще с час просидели все вместе, поужинали и разошлись спать.
Следующий день предстоял хлопотный, сборы в дорогу, последние наставления. Наталья взяла выходной, чтобы не путаться под ногами, поэтому забота о маме в этот день полностью ложилась на Танины плечи.
В день отъезда Эдика и Лики мама неожиданно расплакалась.
- Я не увижу тебя больше, сыночек, - проговорила она сквозь слезы и всем своим немощным телом прижалась к Эдику.
Все опешили. Таня подошла к маме, приобняла ее за плечи и постаралась отвезти в сторону.
- Мамочка, не расстраивай Эдика, им в Москву надо ехать, потом на самолете лететь, у них трудный день. Они скоро вернутся, ты и соскучиться не успеешь, - увещевала Татьяна, разговаривая спокойным и ласковым тоном.
Елизавета Тимофеевна как ни странно послушалась, отошла от сына, потом размашисто перекрестила его и Лику и, утирая слезы платочком, вплотную приблизилась к Тане, прижавшись к ней плечом. Так и стояли они, мать и дочь, пока за молодыми Садовскими не захлопнулась дверь.
- Ну что, пойдем позавтракаем? Наталья нам булочек уже напекла и кофе тебе сварила, - сказала Татьяна и, взяв маму под руку, повела ее в столовую.
Завтрак был очень вкусным, Наталья готовила хорошо, с душой. Но ели молча, Таня лишь иногда приглядывала за мамой, но та не нуждалась ни в помощи, ни в ухаживании. Ела медленно, спокойно, а кофе пила с таким упоением, что дочь даже позавидовала ей.
Сама она с удовольствием пила чай, крепкий и душистый и думала, как здорово все-таки иметь такую хорошую домработницу, которая и готовит вкусно и вовремя, и дом содержит в чистоте, да еще и за пожилым больным человеком присматривает. На душе было спокойно, она старалась не думать о плохом.
- Мамочка, смотри, какое утро солнечное! И не жарко еще. Хочешь по саду прогуляться? – спросила Таня после завтрака, и мама неожиданно согласилась, правда ответ ее снова немного озадачил:
- Пойдемте, Татьяна, - сказала она и сама направилась к дверям.
Они шли по дорожке, покрытой гравием, медленно, не спеша, и Таню прямо подмывало начать волнующий ее разговор. Но беспокоило то, что, если он выведет маму из равновесия и испортит ее благодушное настроение, то это может затянуться на все оставшиеся дни.
«Лучше попозже, ближе к возвращению Эдика», - решила про себя Татьяна и разговор не начинала.
Но эта мысль все равно не давала ей покоя. И тогда она придумала другой ход. Кода они дошли до пруда и присели на скамейку в тени раскидистого дерева, Татьяна попросила:
- Мама, расскажи мне о себе немного. Какой ты была в юности, как вы с папой познакомились? Он у нас хороший был, и как человек, и как отец.
Елизавета Тимофеевна слегка напряглась. Отвечать стала не сразу, но все же поделилась с дочерью сокровенным:
- Он был старше меня, а до этого я встречалась с Николаем, тот был летчиком. Но мы расстались.
- А почему? Разлюбили друг друга?
- Он погиб, - сказала мама, а затем подумала немного и продолжила мысль: - по-моему. Я точно не знаю. Мои родители его не любили.
- Надо же. А что потом? Ты встретила папу?
Молчание. Мама будто ушла в себя, она смотрела в одну точку и ничего не говорила. Таня в ожидании продолжения беседы встала, подошла к кромке пруда и вытащила из воды плавающую ветку, сорвавшуюся с дерева.
Затем она снова села рядом с мамой и взглянула на нее. Та сидела в той же позе с задумчивым выражением на лице.
- Мама, ты в порядке? Может быть пойдем в дом?
Елизавета Тимофеевна встала и проговорила:
- Вы идите, я следом, хочу еще пройтись немного.
Таня никак не могла понять, насколько правильно мама воспринимает происходящее и почему разговаривает с ней на «вы». Может быть, она опять забыла, что рядом с ней ее дочь. Так или иначе к этому разговору она решила пока больше не возвращаться.
- Трудно с больным человеком, а с родным тем более, так как надо не просто присматривать, а вкладывать душу, ухаживать с добром. Но когда не получаешь этого добра в ответ, сложнее вдвойне. Но Татьяна все же не могла отказать ни брату, ни маме. Она решила выполнить свой дочерний долг. Таня есть Таня.
- Ну а мы посочувствуем ей и обменяемся мнениями в комментариях. Спасибо всем, кто с нами, читает, переживает, пишет отклики. Очень признательна!
- Продолжение