Начало:
Предыдущая:
https://dzen.ru/a/aM2wheOjgg8LJxy-
Глава 5. «Одинокая свеча Василия»
Годы, последовавшие за отъездом Анны, были милостивы к ней, но безжалостны к Василию.
Анна устроилась на «Коммунарку». Сначала было невыносимо трудно: шум цехов, чужие лица, городская суета. Но она оказалась крепким орешком. Деревенская закалка и природная смекалка помогли ей не просто освоиться, а стать одним из лучших технологов. Ее ценили. У нее появился свой маленький, но уютный мирок в общежитии, а потом и в съемной комнатке. Дети приезжали на каникулы, и она водила их в зоопарк, в театры, покупала им городские сладости. Они видели, что мама живет, а не существует. И прощали ей эту разлуку.
Василий же остался в Заболотье один на один со своим выбором. Лариса, родившая ему дочь, оказалась женщиной с тяжелым характером и легкой рукой на чужие деньги. Скандалы были ежедневными. Она пилила его за то, что он не может обеспечить ей городскую жизнь, за то, что он «простой деревенский мужик». Она видела в нем не человека, а источник средств и пару рабочих рук.
Его хозяйство, когда-то крепкое и ухоженное, стало приходить в упадок. Корова отелилась мертвым теленком, огород зарастал бурьяном. Деньги, которые он зарабатывал, уходили на угождение Ларисе. Дети от Анны, повзрослев, окончательно отдалились от него. Они видели его унижения, его слабость. Уважение испарилось, осталась лишь формальная вежливость.
Он начал пить. Сначала по праздникам, потом все чаще. Не для веселья, а чтобы забыться. Его лицо, когда-то открытое и доброе, покрылось сеточкой капилляров, спина сгорбилась. Он стал тенью того Василя, который когда-то заразительно смеялся на «Гуканні вясны».
Соседи сперва злорадствовали, потом стали поглядывать с жалостью, а потом и вовсе перестали замечать. Он стал частью пейзажа — неухоженным, поникшим, как заброшенный сарай.
Лариса, выкачав из него последние сбережения и поняв, что больше взять нечего, собрала вещи и уехала к родственникам в другой район, забрав с собой дочь. Василий остался в пустой, холодной избе совсем один.
Именно тогда у него и обнаружили болезнь. Неизлечимую, стремительную. Сказались годы тяжелого труда, стресса и водки. Врачи в райцентре разводили руками — помочь уже ничем нельзя было, только облегчать.
Он угасал быстро, почти не сопротивляясь. Словно ждал этого избавления. Из Минска приехали старшие дети, ненадолго. Ухаживали без особой теплоты, из чувства долга. Они видели, как он слабеет, как его глаза теряют последний блеск, и в их сердцах к горькой обиде примешивалась странная, щемящая жалость.
Он умер тихо, ранним утром, когда за окном только занималась заря. В доме никого не было. Он ушел так же одиноко, как и прожил последние годы.
Весть о его смерти дошла до Анны через день. Позвонил Иван, голос его был спокоен и сух:
—Отец умер. Похороны послезавтра.
Анна положила трубку и подошла к окну. За ним кипел огромный, вечно спешащий Минск. Она ждала, что почувствует — торжество, месть, боль? Но не чувствовала ничего, кроме тихой, всеобъемлющей печали. Печали по тому светлому парню с карими глазами, которого она когда-то любила больше жизни. Печали по несбывшимся надеждам, по сломанным судьбам.
Она не поехала на похороны. Не из злости или обиды. Просто ей нечего было там делать. Тот человек, которого хоронили в Заболотье, был уже давно не ее Василем. Это был незнакомец, чью жизнь он сам же и разрушил.
В тот вечер она зажгла в своей комнатке одну маленькую свечу. Поставила ее на подоконник. И просидела так почти до утра, глядя на ее колеблющееся пламя и вспоминая совсем другого человека — молодого, сильного, смеющегося на весеннем празднике. Прощалась не с тем, кто умер в одиночестве, а с тем, кто умер для нее много лет назад.
Свеча догорела и погасла, оставив после себя тонкую струйку дыма и запах воска. Кончилась одна долгая, горькая глава ее жизни. Впереди, она знала, должны были быть другие.
(Продолжение следует...)
По этой ссылке:
https://dzen.ru/a/aM2xEy2BdVwyaxmf