Начало:
И третья глава, предыдущая:
Глава 4. «Дорога на Минск»
Письмо из Минска пришло утром, когда Анна уже замела пол в избе. Конверт был официальный, с гербом. Приглашали на работу на большую кондитерскую фабрику «Коммунарка». Технологом в цех по производству шоколада. Знакомая из соседнего села, которая уже работала там, помогла устроиться.
Анна долго держала тот лист в руках. Он словно горел. Это был билет. Билет в другую жизнь. В жизнь, где не будет ежедневной боли, подозрительных взглядов и тяжелого молчания между ней и мужем.
Они жили под одной крышей, но как чужие люди. Василий после той истории в поле совсем опустился. Он не пытался оправдываться, не просил прощения. Он просто тихо пил с соседями, а возвращаясь, молча ложился спать. Его гнобила вся деревня, гнобили его собственные дети, которые отводили глаза, когда он проходил. «Срамник», — шептались у него за спиной.
Анна собрала детей. Пятеро. Старшие — уже подростки, младшие — еще девчонки.
—Я уезжаю в Минск, — сказала она просто, без слез. — На работу. Деньги буду высылать. Вы тут присматривайте друг за другом. Вся хозяйственная работа — на вас всех. Отец... — она запнулась, — отец вам поможет, если что.
— Мама, ты не вернешься? — заплакала младшая, Галька, обвив ее шею.
—Вернусь. В гости. Часто. А вы ко мне приедете. В городе погуляем.
Она смотрела на их лица — испуганные, печальные. Ее сердце разрывалось на части. Бросить детей? Это было слишком жестоко. Но остаться? Остаться и сгореть в этом огне стыда и предательства? Она боялась, что от ненависти и отчаяния ее сердце превратится в камень, и тогда она уже не будет годиться ни для чего. Даже для детей.
— Я не бросаю вас, — твердо сказала она. — Я спасаю себя, чтобы иметь силы спасать вас. Вы меня понимаете?
Старший сын, Иван, серьезный парень лет пятнадцати, подошел и обнял ее.
—Поезжай, мама. Мы тут справимся. Мы тебя понимаем.
Василий вошел в избу под конец разговора. Он остановился у порога, посмотрел на семью, на заплаканных детей, на жену, которая собирала узел. Он ничего не сказал. Просто стоял. Его лицо было пустым и онемевшим. Он был ни жив ни мертв. Подневольный дух, пришедший за своим приговором.
На следующий день ее провожала вся деревня. Не все с осуждением, многие с искренним сожалением. Старая соседка, Марина, поднесла ей коробочку с картофельными пирожками и вязанку сушеных трав.
—На, детка, в дорогу. Держись. Ты права. Женщина должна иметь свою дорогу. Не только от печи до порога.
Автобус, идущий в райцентр, приехал с рассветом. Анна еще раз крепко, до боли, обняла каждого ребенка. Она не смотрела на Василия. Она уже прошла через него.
Двери автобуса закрылись с сиплым вздохом. Движение. Деревня Заболотье начала медленно уплывать за окном, словно картина, которую тянут в обратную сторону. Избы, сады, знакомая круча над рекой, калина у их калитки... Все уменьшалось, таяло в утренней дымке.
Только тогда, когда последняя крыша скрылась из виду, а в окне поплыли сплошные сосновые леса, Анна позволила себе заплакать. Тихо, без всхлипов, одной рукой держась за холодное стекло, другой — сжимая тот вязанок трав от соседки. Пахло мятой и ромашкой. Пахло родиной, которую она покидала.
Она не знала, что ждет ее там, в большом незнакомом городе. Найдет ли он место для нее, простой сельской женщины? Но она знала одно: назад дороги не было. Только вперед. Только навстречу новому дню, который был полон страха и надежды одновременно.
Она была свободная.
(Продолжение следует...)
В 7 утра 25 сентября
https://dzen.ru/a/aM2wnpCR_Ci2HuF5